Наконец-то можно снять с глаз эти черные светонепроницаемые повязки. Он с облегчением вздохнул. Закончился этот проклятый день! Провел рукой рядом по ее животу и бедру. Она вздрогнула. И тоже сорвала повязку и широко открыла глаза. глаза у нее были красивые.
– Ночь? – спросила она. – Как я люблю ночь! Казалось, что день никогда не кончится.
– Да! Наконец-то! Дождались! Какой-то мучительный был день. Так долго тянулся. Ты права.
Она сдернула повязку, поднялись. Стали одеваться в полной темноте. За пояс он прикрепил нож в ножнах. Она в задний карман юбки положила заточку в чехольчике. Она любила этот инструмент. Он был такой изящный и беспроигрышный.
– Надеюсь, на этот раз нам повезет больше, милый? Что-то в последние ночи как-то…
– Да! Надоели эти кошки да собаки! Никакого удовольствия! Больше визга! Да царапаются еще!
Они вышли на улицу. Небо было затянуто облаками, поэтому ни звезд, ни луны. Это им нравилось. Были видны только черные громады домов и деревьев. Было тихо.
– На Октябрьской фонари, – сказал он. – Пойдем по Молодежной. Там только в конце улицы один фонарь. Но мы крепко зажмем глаза, когда будем его проходить. Так же? Что-то в последнее время перевелись хулиганы, перестали бить эти чертовы фонари.
Улица была пустынной. Они огорчились и уже не верили, что кто-нибудь им попадется. Ну, ладно, взрослые! А что же молодежь не гуляет? Хотя они всегда выбирали одиночек.
Тинэйджеры собирались на автобусной остановке возле павильона. Называлось это место «Пятачком» по магазину, который был напротив. Это был самый оживленный перекресток. Его освещали четыре фонаря. И хотя там была заманчивая добыча, но они не любили и не посещали этого места. Ярко освещенного и многолюдного. Все толпились кучкой, пили пиво и вино, курили по-взрослому.
– Стой! – скомандовала она. – Слышишь? Так! Так! Ну, что же ты? Неужели не слышишь?
– Что я должен слышать? – он пожал плечами. – Слышу только, как бьется твое и мое сердца.
– Шаги. Кто-то свернул на нашу улицу. Я хорошо слышу. Как собака. У меня слух лучше, чем у тебя.
– У тебя слух как…. Как….Нет, лучше, чем у собаки. Собаки-то молчат. Значит, они ничего не слышат
Действительно, в самом конце улицы показался черный силуэт. Вскоре стало понятно, что это мужчина. А еще через некоторое время, что он не стар. А может, даже молод. Он был высок и худ. Шел, не торопясь, сунув руки в карманы черной курточки.
– Действуем по плану? – спросил он. – Помнишь, как мы обработали одного клиента?
Она кивнула. Стала медленно продвигаться вперед. Ее спутник растворился в темноте. Она не спешила. Поспешишь, как известно…Всё должно выглядеть естественно.
Поравнялась с прохожим. Если он в полной темноте видел лишь силуэт и определил, что это женщина и молодая, то она с кошачьей зоркостью хорошо рассмотрела его. Он высокий, худой, со впалыми щеками и большими глазами. У него большой рот.
– Огоньку не найдется? – игриво спросила она. – Блин, как всегда забыла дома. Я такая забывчивая.
Мужчина вздрогнул, хлопнул себя суетливо по карманам, достал зажигалку и хотел уже чиркнуть. Но что-то его остановило. Он не почувствовал запаха табака. Значит, у девушки не было сигареты.
– Ой, и сигаретку, если не жалко! Тоже забыла. Наверно, я доставляю вам неудобства?
Протянул сигарету и поднес зажигалку. Язычок пламени осветил лицо девушки. Он пристально всмотрелся.
– И куда такая молодая, красивая направляется? Не на свидание ли? – игриво спросил он.
– Ой! Какое там свидание? Я, как Красная Шапочка, к бабушке. Только корзинку забыла.
Сигареты были крепкие и вонючие. «Из опилок что ли их делают?» – с презрением подумала она. Швырнула в сторону. Оба проследили за красным огоньком. Он был несколько близорук. Придвинулся к ней почти вплотную, стараясь ее лучше рассмотреть.
– Жаль не по пути. А то бы проводил, – сказал он. – А то понимаете: ночь, молодая красивая девушка…
– Знаете, я передумала. Бабушка, наверно, уже легла спать. Зачем беспокоить старого человека? Ой! Придется возвращаться назад. Зато прогулялась. Подышала свежим воздухом.
Она провела мизинчиком по его щеке. Он вздрогнул. Вначале даже не поверил. Подумал, что какая-нибудь ночная моль.
– А ты милашка. И кажется, уже сильно понравилась мне. Я бы хотел увидеть тебя при свете.
Это его воодушевило. Он был уверен, что понравился девушке. И вспомнил древнее правило кузнецов: «Куй железо, пока оно горячо». Кажется, трудовая смена может завершиться очень удачно.
– Кстати, я Серега. Сергей, в смысле. А как тебя? А то как-то беседуем. А я не знаю, как тебя.
– А меня, как тебе захочется, – она улыбнулась. Но он, конечно, ее улыбку не видел.
Он задумался над ее словами. Неужели это приглашение? Определенно, она заигрывает с ним.
Взял ее под ручку. Потом положил ладонь ниже талии и несколько раз провел. Никаких возражений с ее стороны. Он стал мучительно думать, куда ее вести. Или здесь прямо на улице. Но земля холодная. Вряд ли она на это пойдет. В конце концов, можно на веранде. Домашние в это время спят. Если не шуметь, по-быстренькому. Плохо, что с веранды в прошлом году они выбросили диван. Ну, не выбросили. Отдали родственникам.
– Может, ко мне? – предложил он. – Ведь нам же по пути. На пару сек. И погреетесь. Руки у вас холодные.
– На чай? Я правильно тебя поняла, Сережа? Ты меня решил пригласить к себе домой на чай?
– Ну… чай не обещаю. Не обещаю. Да что чай? Так сладкая горячая водичка. Зачем чай?
– А что так? Посидели бы рядком, поговорили бы ладком, скрасили бы вечер, а, может быть, даже ночь.
– Да… понимаешь… ну… Как тебе сказать? – он замялся. – Тут, видишь ли, такое дело.
– Понимаю. Жена. Дети. Как я вас прекрасно понимаю женатых молодых мужчин.
До дома оставалось уже недалеко. Редко в каких окнах горел свет. Он снова спросил:
– Ну, чо? Завернем? – погладил ее по плечу. – Так сказать, на голубой огонек. Ты же не торопишься.
Взял в ладонь ее грудь. Она не возражала. Помял. Куртка шелестела. Никакого кайфа.
– От жены не попадет? Говорят, что не всем женам нравятся, когда их мужья приводят в дом других женщин.
Что она привязалась с женой? Боится что ли? Конечно, не надо, чтобы Инна застукала.
– Я что пацан? Они дрыхнут без задних ног. Хоть из пушки стреляй! Хрен подымутся.
– А если без задних ног, тогда, конечно. Без задних ног, без передних рук – это хорошо.
Он стал засовывать сверху руку под лифчик. Делал это на ходу, повернувшись к ней в вполоборота. Как-то все неудобно получалось. На ходу. Хоть она и не мешала, но не кайфово.
– Да не торопись ты! Все успеешь! – усмехнулась она. – Какой ты торопыжка! Всё будет.
«Если она с нашей улицы, – подумал Серега, – то почему я ее не знаю? А может быть, знаю, да разве что разглядишь. Темно, как в заднице у негра». На их улице часто менялись жители.
– Вот сюда! – он махнул рукой. – Вот моя деревня, вот мой дом родной. Вот качусь я в санках…
Они подошли к дому. Он пальцем нащупал замочную скважину, вставил ключ и тихо провернул. Придерживая ботинком дверь, тихо отворил. Так дверь не скрипела.
– Свет не включай! – сказала она. – Темнота – друг молодежи. Ведь так же! Нам и без света не плохо.
– Чо я дурак? Книжки что ли будем читать. Никакого света! – радостно проговорил он.
На веранде в полной темноте он стал сдергивать с нее куртку. Потом до него дошло, что куртка-то сильно не помешает. И он стал задирать юбку. Одной рукой юбку, другой расстегивал на себе куртку.
– Погоди ты! Нетерпеливый! Что мы, как скоты? Нужен хоть минимальный комфорт.
Она оттолкнула его. Он попытался снова схватить ее. Но руки его махали пустоте, не находя ее. Он повернулся, разводя руками, как будто плыл. Нчего. Шагнул вперед.
– Слышь! Ну, где ты? Что за прятки ё-ка-лэ-мэ-нэ? Ну, хорош! Ну, че ты! Ударишься о что-нибудь!
Постоял. Прислушался. Ага! Дышит недалеко. Раздался где-то из угла вкрадчивый голос:
– Сережа! Ну, что мы, как маленькие? У вас же есть свободная комната, где никого нет? Зачем нам эта холодная и, наверно, еще и грязная веранда. Я имею в виду пол.
– Ну, в принципе… Ванная. Ну, да! Ванная комната. Знаешь, я как-то там с женой пробовал.
– Туалет еще скажи! Или у вас, кроме веранды и ванны ничего больше нет? Такая оригинальная планировка?
– Ну, кухня. Ах да! Кабинет. Жена у меня учительница, работает там. Тетрадки проверяет.
– Какой-нибудь там есть диванчик? Ну, в этом кабинетике, где жена тетрадки проверяет?
– Да! Есть! Он даже раскладывается. Правда, надо придерживать, когда раскладываешь.
– Так что же мы стоим? Пойдем! И тихонечко, по-быстренькому! Только свет не вздумай включать! Всех разбудишь. А мы же не хотим всех разбудить? Пусть они баиньки!
– Дурак что ли? Не первый раз замужем. Зачем нам свет? Не книжки же читать. Ну, заходи!
Он приоткрыл дверь. Она взяла его за руку, хотя и так прекрасно видела в темноте. Они зашли в переднюю. Серега наклонился, расстегнул замки на ботинках. О ней почему-то не подумал.
– Вот сюда! Направо! Я двери прикрою! Да и на защелку могу! Вот! А диванчик тут! Тут он родимый! Раздвигать не будем. А то он стукает, когда раздвигаешь. Бум так!
Он протянул руки, схватил ее за куртку. Странно, какая жесткая, твердая куртка. На ней же была мягкая. Но это может быть так показалось. Крупная молния, какая бывает на мужских куртках. Расстегнул. Хотел схватить за грудь. Но хватал пустое место. Что за проказница? Включить бы свет. Но опасно. «Ладно! – решил он. – Разберемся! Где тут у нас юбочка?» Почему-то вместо юбочки оказался ремень. А когда он опустил руку ниже… Еще этого не хватало! Да это же… Как они называются? Транссексуалы. Но как же так? Разве такое может быть? Еще несколько минут назад он жал ее грудь.
– Ну, чего ты остановился? Обомлел от восторга? Продолжай! Где твои шаловливые ручонки?
Насмешливый мужской голос. Она еще и говорит разными голосами. Актриса, блин!
– Кончай разыгрывать меня? Чо ты как эта…И эта… как ты так сделала, ну, что, раз и вроде как…
Он мучительно подбирал слово, но не смог. И тут как будто на него дохнуло ветром опасности.
Он почувствовал возле шеи что-то острое и холодное. Оно вдавливалось ему в шею.
– Это твоя рука? – прошептал он. – Или ты ногтем так? Зачем ты это делаешь? Перестань!
– Это мой большой нож. Но нет! Ты не сразу умрешь. Я буду резать тебя по кусочкам, вытаскивать твои внутренности. Кишки, желудок, трепещущее сердце. Выдеру легкие.
– Ну, хватит! Что за шутки? – прошипел он. – Это… хватит! Ты какая-то странная! Чего шутки шутить.
– Удачное слово «шутки». Только они очень больные. И заканчиваются смертью. Но не сразу. Я обещаю тебе, что ты еще поживешь, очень много получишь новых ощущений.
Сергей сделал шаг в сторону, протянул руку и щелкнул выключателем. Свет не загорелся. Зато раздался хриплый смех. Так может смеяться только мужик. А потом женский голос:
– Я выключила счетчик, дурашка. Ты же сам сказал, что зачем нам свет, свет нам не нужен.
Сергей размахнулся и ударил. В пустоту. Но он был уверен, что это… он или она должно быть на этом самом месте. Опять хриплый голос:
– Вот это по-мужски! Молодец! Настоящий мужчина всегда должен защитить себя и своих близких.
Сергей почувствовал, как твердая костяная рука схватила его за горло. Он стал задыхаться. Хватал воздух, но это становилось все труднее. Грудь его ходило ходуном.
– Не надо! Не торопись! – женский голос. – С этим мы еще успеем. Ты же его задушишь!
– Он хватал тебя за грудь. Ты думаешь, я не видел? Зачем ты ему разрешила хватать себя за грудь?
– Подумаешь! Он схватил меня за куртку, там где грудь. Помял куртку и ничего более.
– Он похотливый козел! Я ревную! Я Отелло! Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – просипел неизвестный. – Ну, быстренько прочитай какую-нибудь молитву.
– От… отпустите! У меня есть деньги. Я всё отдам, – прохрипел Сергей. – У меня и на карте есть.
Хватка ослабла. Сергей долго не мог отдышаться. Растирал грудь. Скоро полегчало.
– Он предлагает нам деньги. Ты слышала? Любимая! Тебе нужны деньги? Нет. И мне не нужны.
Они засмеялись. Хороший у них получался дуэт. Как у прославленной телевизионной четы юмористов.
– Глупый человек! Он думает, что нам нужны деньги, что мы какие-то банальные грабители, – возмутился он. – Он оскорбил мою честь и затронул мое достоинство. Такие вещи я никому не прощаю.
– Я пойду! – сказала она. – Тебе же здесь не нужно помогать? А там нас ждут прекрасные отбивные.
– Сама справишься? Всё-таки трое! Придется повозиться. Пока то, пока се. А то давай вдвоем?
– А то не справлялась! Как будто в первый раз! И больше было. Я же шустрая! Чик-чирик и готово.
Сергея больше никто не держал. Он стоял на месте и боялся пошевелиться. Как будто так его оставят в покое.
– Кто вы? – прошептал он. – Зачем вы хотите нас убить? Разве вы маньяки? Не надо! Но кто же вы всё-таки?
– Дед Пихто! Вот кто! – ответил мужчина. – Оно тебе надо? Или решил на себе примерить форму следователя.
Похлопал Сергея по щеке, погладил шею, пальцем ткнул в кадык. Потом помолчав:
– Нет! Пойду помогу! Всё-таки хрупкой девушке одной тяжело. Разделать сразу троих. Да и свежачка охота! Надеюсь, ты не будешь возражать, если я ненадолго отлучусь?
– Вы… Вы что это? Это не надо! – теперь уже прокричал Сергей. – Не делайте этого!
– Ты подожди, дорогой, немного. Я скоро вернусь и займусь тобой. Будет больно. Очень больно. Но ничего! А потом нирвана. Вечное блаженство. Небытие, одним словом. Давай! Не скучай тут без меня! И без глупостей. Огнестрельного оружия, надеюсь, у тебя нет.
Зашелестели шаги. Сергей прислушался. Ойкнуло! Это Инна. Жена. Как будто ее укусила оса. Тяжелое дыхание. Сопение. Как будто там борются борцы. Что-то перевернули.
Он дернул дверь. Закрыта. Приложил ухо. Как будто ножовкой что-то пилят. Хлюпанье. Приглушенные голоса. Хруст. Потом чавканье. Опустился на диван. И превратился в статую без чувств, без мыслей. Это никак не укладывалось в голове. Да это же просто не должно быть.
– Надо уходить! – женский голос. – Сейчас начнет светать. – Давай побыстрей заканчивай!
Через некоторое время. Хлопнула дверь. Сергей продолжал сидеть. Кольнуло в груди. Он поднялся. В комнатке был рассветный полумрак. Опять приложился ухом к двери. «Идиот! Двери же не запираются». Приоткрыл. И осторожно ступая, пошел в спальню. Перед спальней остановился. Никак не мог решиться шагнуть вперед. Он боялся того, что может сейчас увидеть.
То, что он увидел, было невероятно. Вся спальня залита кровью. Кровь была даже на потолке. По кровати, на полу валялись части тела. Его жены. В углу голова. Вся в крови. Руки, ноги, внутренности. Подступила тошнота. Но он удержался и бросился в детскую. От дочери и сына остались кровавые куски.
Сергей попятился назад. Он должен был что-то сделать. Что он должен сделать? В полуобморочном состоянии он добрел до кабинета. Дрожащей рукой снял трубку. Сможет ли он набрать номер. Руки тряслись.
– Куда ты собрался звонить?
Что это? Он повернулся. На пороге стояла Инна. В халате. С заспанными глазами.
– Ты?
– А ты что еще не ложился? – спросила Инна.
– Я?
– Что с тобой? Странный какой-то. Выпил что ли?
– Дети…
– Что дети?
Жена пожала плечами. Зевнула. Одернула халатик. Поглядела на него. Вроде бы не пахло.
– Что с ними? Где они? – он почти кричал. – Где наши дети? Что ты молчишь? Отвечай!
– А что с ними? Спят. Рано еще. В школу-то к пол девятому. А времени-то еще совсем рано.
Он опустился на диван. Инна подошла, поправила подушку. Потом вышла, вернулась с одеялом.
– Поспи, Сереж! Всё же с ночной! Какой-то ты сегодня странный. Выглядишь как-то…
Он вытянулся на диване. Инна погладила его по волосам.
– Устал, наверно.
И мгновенно заснул. Об оконное стекло с громким жужжанием билась большая с фиолетовым отливом муха.
Акулы пера
Автор публикации
