Ледяная стена хоть немного притупляла боль. После этих процедур мне хотелось разорвать мистера Эр в клочья и непременно сожрать. Каждый день пустых клеток становилось больше, а на его счет записывался новый долг. Места, где электроды впивались в бритый череп, нестерпимо жгло изнутри. Забившись в угол своей клетки, где не так было слышно монотонное бормотание давно свихнувшегося Наклза, соседа слева, который затыкался, только когда ел, я пытался не сойти с ума. Ведь если сойти с ума – кто отомстит за всех нас?
Я не знал ни кто я, ни где мои родители – они же должны быть, откуда же я появился? Но эту тварь в белом халате я знал с первого момента осознания себя. Табличка большой черной закорючкой – это первое, что я увидел. А второе – улыбающееся лицо в огромных очках. Я даже обманулся сперва, потянулся к нему: «Ты моя мама?» А он, все так же улыбаясь, начал меня резать, не обращая внимания на мои жалобные крики. Вскоре я привык и научился прятаться от этой простой и понятной боли в глубине сознания. Но что такое настоящая боль, я узнал, когда впервые познакомился с обручем. От этой боли было невозможно скрыться. Она била изнутри, заполняя голову холодным электрическим синим светом, ни оставляя ни одного темного уголка, куда бы я мог спрятаться. С каждым разом пережить сеанс и не сломаться было все труднее. Но каждый раз, я возвращался из кошмара чуточку умнее. Скоро, я прочитаю всё твое имя мистер Эр и буду ненавидеть тебя еще сильнее.
Внезапно, дверь в конце коридора распахнулась и оттуда, дико вращая безумными глазами, к нам забежал странный мужчина в зеленой одежде, сжимающий в руке бутылку. В другой у него серебристо блестела какая-то коробочка.
Присматривающий за нами мистер Пи, которого я собирался убить последним, так как он был добр к нам, кормил нас и даже разрешал смотреть иногда мультфильмы по своему маленькому телевизору, еще только оборачивался в сторону гостя, когда парень заорал:
– Вы теперь свободны!
Что-то щелкнуло и на серебристом предмете родился маленький огонёк. Он быстро, как живой, перескочил на поднесенную тряпку, торчащую из бутылки, которая тут же была кинута в встающего и тянущего из-за пояса дубинку мистера Пи.
Дзынь. УФФФФ.
«УААААААААА!»
Это орал живой факел, безуспешно катаясь по полу. Маслянистая жидкость из разбившейся бутылки и не думала потухать, а только пылающими каплями разлеталась по сторонам, поджигая то, что еще не горело. Аппетитно запахло хорошо прожаренным мясом и рот мой тут же наполнился слюной. При виде ярко оранжевых языков я закричал от восторга, вцепившись в прутья клетки. Этот яркий горячий свет выгнал из головы холодный синий, который, как казалось, поселился там навечно. Мои соседи тоже кричали – только от ужаса. Ор сотен глоток сливался в один утробный вой, закладывающий уши. Огонь, выпущенный на свободу, стал жадно набрасываться на всё, до чего мог дотянуться, стремительно расползаясь по огромному помещению. Мигнул и погас свет, сменившись красным аварийным освещением. Что-то забубнила система оповещения, совершенно неслышная в криках, сгорающих заживо, чьим клеткам не повезло оказаться на пути распространения всепожирающего пламени.
Вдруг, парня, тоже наслаждающегося зрелищем, резко толкнуло вперед, а из раскрывшейся дыры в груди вырвался фонтан крови пополам с осколками костей и ошметками мяса. В двери показался один из охранников, обычно стоящих в дальнем коридоре, ведущему к лабораториям мистера Эр, передернул затвор дробовика, глянул мельком на всё еще жарко пылающую тушу мистера Пи и собрался уходить, но тут поймал мой внимательный спокойный взгляд. Секунду он смотрел мне прямо в глаза, потом добежал, прикрывая рукавом лицо, до щитка на стене, и дернул рычаг, открывающий клетки.
Спасибо, мистер Кей – теперь именно ты умрешь последним.
Я усмехнувшись спокойно пережидал объятую паникой толпу, выплескивающуюся в оставленной открытую дверь. Они бежали вперед, отдавшись на волю инстинкту самосохранения. Бегите, спасайтесь. А мне в другую сторону.
Огонь гудел уже совсем рядом, заставляя потрескивать волосы, тянул свои жадные языки, желая попробовать и меня на вкус. Я до боли в мгновенно пересохших глазах всмотрелся в бело-оранжевое пламя. «А ты красивый». Страшный, смертельно опасный, но такой настоящий, живой, горячий, отчаянно дерзкий и озорной. «Я хочу быть таким же как ты». Я протянул пальцы и погладил самый близкий ко мне протуберанец. Он заинтересованно лизнул мои пальцы, но отпрянул, чтобы через мгновение снова их лизнуть. «Привет, давай дружить! Меня зовут…» А как меня зовут? Я оглянулся по сторонам и увидел на своей клетке закорючку. Вроде, это буква Зед. Зед так Зед.
Я закашлялся – дым заполнил большую часть помещения и приходилось пригибаться к самому полу, где еще можно было дышать. Нужно торопиться иначе мой новый друг скоро съест весь воздух – он жадный и вряд ли поделится со мной.
Зеленый парень все еще лежал в коридоре в неестественно огромной темной луже. Желанный предмет был мертвой хваткой зажат в руке.
Пальцы не разжимались, но это была не проблема – кости не сразу, но поддались зубам, аппетитно хрустнув, и вскоре я уже прижимал к груди серебристый кубик зажигалки. Быстрый осмотр тела подарил мне шарф, который позволил мне относительно спокойно дышать, складной нож и темные очки. Жаль, что при падении бутылки из сумки разбились. Я понюхал пальцы, запоминая запах – нужно будет попробовать повторить состав – эффект мне очень понравился. Потом тщательно их вытер – не нужно лишний раз дразнить нового Друга.
За спиной раздался жалобный всхлип. Я отпрыгнул, развернувшись в воздухе к опасности, и только досадливо фыркнул, сожалея о мгновении страха. Всего лишь Наклз. Потеряв своего покровителя мистера Пи, который и откормил его, как поросенка. Он жался ко мне, боясь огня, боясь меня, но еще больше боясь одиночества. В его маленьких, заплывших от жира глазках, плескался ужас.
Я оценивающе глянул на это недоразумение и решил его оставить тут. Но интуиция просто взвыла, требуя взять его с собой, вопреки здравому смыслу. Ей я доверял и поэтому, подгоняемым пинками Наклз, теперь семенил впереди меня, не прекращая бормотать.
Во внешних коридорах царила дымная мгла, подсвеченная сверху все теми же красными лампами аварийного освещения. От дыма щипало глаза и жгло в груди – вокруг горело почти всё. Парень с бутылками явно был не один, а судя по дырам в стенах и щедро рассыпанным по полу гильзам, вооружены пришельцы были не только бутылками. Кое-где работала система пожаротушения, заливая все вокруг вонючей жидкостью, лишь отдаленно похожей на воду. Наклз, первым найдя на полу ярко-зеленые пульсирующие стрелки, радостно ткнул в них и попытался от меня по ним убежать. Но я нагнал его и развернул в нужную мне сторону. Он упёрся, но получив несколько затрещин, повиновался, плача и жалуясь.
***
В лабораториях царил уже привычный багрово-оранжевый полумрак. Тут и там пылали пожары, ограниченные стеклянными кубами боксов. По пути попадались трупы в зеленом и, изредка, трупы в черно-синем. Мы дошли до гермоворот, куда нас возили на процедуры. Даже мне было не по себе, не говоря о Наклзе, который лег на пол и отказался двигаться, вцепившись в него. Не мешкая, я просто схватил его и пинком под жирный зад отправил вперед за перекошенные от взрыва створки.
Я прислушался – кроме плача Наклза, было тихо – система оповещения молчала, и впервые сам, по своей воле вошел туда, куда меня раньше всегда тащили силой. Здесь был бой. Тела нападающих и защитников валялись по всему коридору. Я начинал волноваться – неужели кто-то добрался до мистера Эр раньше меня? А что шли именно за ним не оставляло никаких сомнений. Пробираясь через баррикады и завалы, мистер Наклз продолжал жалобно бормотать, запинаясь и постоянно падая. Эти задержки выводили меня из себя. Столы, кушетки, шкафы, стенды и разнообразные приборы и экраны. Кое-что даже работало, мигая индикаторами. По некоторым экранам продолжали бежать строчки из букв. На одной из кушеток лежал пристегнутый подопытный с ненавистным обручем на голове. Устройство работало, а в широко распахнутых глазах плескалось безумство. Я перерезал ему глотку ножом, избавляя от мучений. Рядом лежал кто-то в когда-то белом халате, который сейчас был пропитан кровью от многочисленных пулевых ран. Я заглянул в его лицо, затаив дыхание. Нет, не он.
К моему облегчению, остальные мертвые «белые» тоже были не им.
Не было его и в разоренном и разгромленном кабинете с вскрытым сейфом. Только большая картина улыбающегося Врага на стене. Я подошел ближе и нашел на рабочем столе табличку. Читать было тяжело, мелкие буквы сливались перед слезящимися глазами. Но я прочитал. Мистер Робинсон. Так вот как тебя зовут. Я найду тебя – я всмотрелся в ненавистное лицо, запоминая каждую черточку, мистер Робинсон. Обязательно найду.
Огонек послушно появился из своего металлического жилища. «Чего нужно?» Я секунду посмотрел на него и поднес к портрету. Новый Друг сперва удивленно отпрянул, но потом, как собака, тщательно обнюхав Врага, стал его жадно пожирать. Пока – только бумажного.
***
Мой невольный спутник совсем расклеился и даже пинками его не удавалось заставить идти быстрее. Но я тащил его вперед, местами – волоком. Намотанный шарф приходилось все время смачивать, иногда – собственной мочой. Дышать становилось все труднее. Не знаю, сколько мы провели в дымной темноте с разрываемой от кашля грудью, но вот впереди наконец показался белый свет – выход. Наклз неожиданно оттолкнул меня и рванул вперед, не обращая внимания на мои окрики и попытку схватить его. Он бежал со всех сил, колыхая жировыми складками, счастливо вереща. Я побежал за ним.
И не успел совсем немного. Совсем чуть-чуть. Чтобы, как он, быть отброшенным тяжелой пулей армейского пулемета и в облаке кровавых брызг отлететь на небольшой холмик из таких же неудачников, которым повезло добраться до выхода. Ну вот ты и сыграл свою роль. И наконец-то ты заткнулся.
В спустившихся сумерках, обмотавшись черным тряпьем, прикрываясь оторванным куском стеновой панели, дождавшись, когда луч прожектора послушно дернется в сторону брошенного камня, я выскользнул наружу и быстро затерялся среди густых зарослей.
***
– Огонь не должен гаснуть!
Я ударил Ди наотмашь. Она молча стояла, даже не опуская головы, не пытаясь вытереть потекшую из рассеченной щеки кровь и глядела мне прямо в глаза, не признавала свою вину. Скорее всего, сама и затушила. Сколько я не бился, никак не мог вбить в эту тупую, но красивую и любимую голову, что Огонь – наш друг, кормилец и защитник.
Я быстро достал зажигалку и разжег лампаду. Друг приветливо качнулся ко мне, поудобнее устраиваясь на фитиле и приступая к трапезе из вкусного масла. Я привычно погладил его вихрастую теплую голову. Он радостно вспыхнул, загоняя недовольные тени обратно по углам.
– Хочу жареного мяса, – отчетливо произнес я, глядя в наглые глаза Ди, вываливая на стол кровоточащий сверток и кивая на газовую горелку.
Она лишь скривилась, не двигаясь с места. Я снова ударил её. Она даже не шелохнулась. Еще удар. И еще. С каждым ударом, я чувствовал всё большую гордость, что эта непокорная женщина – моя. А еще, во мне нарастало возбуждение. После очередного удара она попробовала меня укусить за руку и тогда я не выдержал. Я брал ее раз за разом прямо на полу, пока не отвалился, насытившись. Она встала, отряхнулась и пошла как ни в чём не бывало жарить мясо.
Я расхохотался и крепко обнял её, прижавшись сзади – хитрюга, знала, как разбудить во мне зверя.
Ди я встретил во время исследований бесконечных ходов канализации под Городом. Естественно, она попыталась меня убить, когда я пересек одну ей ведомую границу её владений. Она атаковала внезапно, с потолка и сразу перейдя в ближний бой, где Друг мне помочь не мог. Пока я пытался сбросить с себя жилистое тренированное тело, она раз за разом вонзала в меня что-то тонкое и острое. Впервые я растерялся и поддался панике. Время утекало, вместе с кровью. И с каждой каплей мне все меньше хотелось сопротивляться. Но, к счастью, одна из моих бутылочек разбилась, распространяя повсюду характерный запах. На мгновение, она замерла, шумно принюхиваясь, мне этого мгновения хватило, чтобы вырваться, откатился к стенке туннеля и выхватить зажигалку, тут же вызывая Друга и предельно выкручивая подачу бензина. В свете вспыхнувшего факелом огня, я увидел дикий ужас в глазах противницы. Она буквально застыла, не смея пошевелиться. У меня в руке уже была зажата очередная бутылочка. Бросок – и её бы не стало. Но интуиция вновь подала голос, заставляя отправить смертоносный пылающий снаряд куда-то за спину. Она вздрогнула, когда там вспухло ослепительно-оранжевое облако, а каменные мокрые стены стали ярко гореть, принося свет в это царство вечной тьмы. Я обошел её вокруг, не гася зажигалки, которая уже сильно раскалилась и обжигала руки. Она сдалась и ждала приговора. И я его вынес, погасив зажигалку и овладел ею. Это был мой первый раз, у меня ничего сперва не получалось, но она была покорна и не мешала. Не скажу, что мне понравилось, но я чувствовал – так было правильно.
Ди была тоже из Комплекса. Её вынесло наружу вместе с основной волной подопытных, еще до того, как всё оцепили военные. Затем она, чудом избежав облав и патрулей, смогла добраться до Города, где питалась на помойках и жила в канализации под люком с большой буквой Д. Она была сообразительной, выносливой, красивой и молчаливой, но безумного боялась огня. Для меня это стало главной проблемой. Ведь к тому времени, я не мыслил себя без Друга. В моем жилище всегда горела лампа, пищу я ел только жаренную на открытом огне, разделяя её с Другом, и по многу часов проводил за опытами с разными горючими веществами.
Как оказалось, мой Друг ел с одинаковым аппетитом не всё подряд. В специально оборудованной комнате я скармливал ему все возможные найденные в моих блужданиях по Городу жидкости и вещества, смотря за его реакцией.
Так я выяснил, что слитое с спортивных автомобилей топливо для зажигалки лучше, чем топливо из обычных машин. Огненная вода не слишком огненная. А слитое с самолета горючее дает слишком яркий огонь и легко взрывается. Нынешняя зажигалка была уже шестой – я учился на своих ошибках, но иногда слишком медленно. Но Друг жил во всех серебристых домиках. Сейчас он жил в большой красивой зажигалке Зиппо, которую я, вместе с еще мешком таких же, украл из фирменного магазина. Сумка с бутылочками, сперва наполненными обычным бензином, а потом и более сложными смесями, всегда была со мной. Одни бутылочки просто освещали, другие – грели, третьи – несли смерть. И пусть, я весь был покрыт ожогами и не хватало нескольких пальцев на руках, я теперь не боялся никого и ничего. Огню было все равно, что пожирать – металл, дерево, землю. Одним движением кисти я отправлял в полет хрупкий сосуд, который превращал живое в мертвое, а мертвое – в прах.
Дружба с огнем была очевидно полезна, но Ди, как я не старался, при виде открытого огня всегда терялась, замирала и пыталась отодвинуться как можно дальше. Видно, слишком сильно ей заполнился побег. Хотя постепенно, к моей радости, она привыкала. Но до конца никогда не перестанет бояться. Тут вся надежда была на детей.
Мой старший с восторгом в глазах и под завистливыми взглядами младших, получил свою первую зажигалку, пройдя испытание Дружбой и получив первый ожог, которым он очень теперь гордится. А младшие еще только неумело звенели сумками, носясь по лабиринту канализации, где устроено наше жилище. Пока в их бутылочках только вода – они должен сперва научится передвигаться бесшумно в любых условиях, не разбив ни одной и мгновенно выхватывать их при первой опасности.
Когда я буду спокоен за свой род, что приобретенные знания не умрут, я отправлюсь за врагом. Мне пришлось научиться читать и писать, научиться пользоваться электроникой и Сетью, научиться зарабатывать деньги, обзавестись личностью, чтобы его найти. Он спрятался хорошо и мне понадобились долгие годы, но я нашел. Он думает, что он в безопасности в своей новой норе. Но мы с Другом проберемся туда и отомстим.
***
Опять красный аварийный свет, опять дымная, пахнущая жаренным мясом мгла. Но на этот раз, ты не уйдешь. Я иду. Мои дети, внуки и правнуки выжгут тут всё, но ты – мой.
Рядом чиркает пуля – я непозволительно медлителен – годы берут своё. Секунда, короткий полет бутылочки, тихий неслышный хрустальный звон и незамеченный охранник вспыхивает ярким белым фосфорным светом, мгновенно тая на глазах. Уже давно не нужно поджигать запалы бутылочек, достаточно нажать кнопку. Да и не бутылочки это больше – я их называю так по привычке.
Последняя дверь. Несколько бутылочек с неизвестной мне смесью внутри – они были детищем внука Ми, намного превосходящего меня в искусстве создания смесей, и в толстой двери появляются сквозные дыры, сияющие нестерпимым светом от сгорающего металла. Друг недоволен – он шебуршится в зажигалке, просится наружу – он тоже хочет поучаствовать. И я выпускаю его.
Через дыры прямо в меня, летят пули. Я хрипло смеюсь и спокойно иду прямо – Друг не даст меня в обиду. В твоих глазах непонимание. Не узнаешь меня? А ну конечно. А если так? Я снимаю газовую маску, обнажая лысую голову с так и не зажившими ранами от электродов обруча. Машу рукой: «Привет, Враг»! А, вижу теперь ты меня узнал – в твоих глазах ужас, ты пятишься. Но ты уже понял, что все закончится здесь и сейчас – лифт не приедет – мы позаботились об этом.
Достаю особенную бутылочку с белоснежной лентой, мой последний рецепт, на который я тратил все свое время последние несколько лет. Медленно, смакуя момент, который я представлял себе сотни раз в мечтах, пересаживаю Друга на ленточку, вспыхивающую маленькой звездой. Ты думаешь, что ты сейчас умрешь? Умрешь, но ты, же понимаешь, что не всё так просто?
С короткого размаха кидаю его Врагу и тот послушно вспыхивает белым огнем, застывая нелепой статуей и беззвучно разевая рот в диком крике, не в силах больше пошевелиться. Двигаются только глаза, где плещется боль.
Я дарю тебе час, Враг. Час жизни. Час, наполненный болью. Час, чтобы вспомнить всех нас, замученных тобой, облученных, сведенных с ума, изрезанных на куски. Всех. А я посижу с тобой – мне некуда спешить.
А когда ты хорошенько зажаришься, я тебя съем.
***
Мистер Робинсон метался внутри своего кабинета. Неужели опять фанатики-гринписовцы? На этот раз он же был намного осторожнее, пряча новый исследовательский комплекс. И когда он уже почти вновь добился результата, все снова будет потеряно? Он схватился за голову. Посты, как внешние, так и внутренние, уже давно не отвечали на вызовы. С камер на экране отображалась только рябь помех. Но к нему на этот раз так легко не проберутся – его личный бункер отгорожен дверью толщиной в метр. Тайный лифт почему-то не ехал, и мистер Робинсон нервничал. Пистолет успокаивающе устроился в руке. Стрелял он плохо, но, если что, с трех метров не промахнется.
Внезапно, дверь налилась краснотой и выплеснулась белыми протуберанцами плазмы. Неужели – военные? Что это за технологии! Через все еще горящие стремительно расширяющиеся края стал виден темный приземистый низкий силуэт с зажигалкой в руке, на кончике которой плясал огонек. В фигуру тут же полетели пули, но они словно избегали трепещущего огня, уходя в стороны. Только когда пистолет стал бесполезен, он присмотрелся к гостю – что здесь делает ребенок? Гость медленно стянул газовую маску. Перед отшатнувшимся мистером Робинсоном стояла огромная, обезображенная ожогами, машущая лапой злобно улыбающаяся крыса.
Конкурсные рассказы
Нашедшийся
Кофе
Запах
Пастырь
Счастья, здоровья
Мечта
Автор публикации
Енто очень даже интересно) Срочно отправить с первыми почтовыми голубями мистеру Кингу и мистеру Тарантино)
Ага бутылочной почтой:) Или попутным ямщиком… А вообще, конечно, если б Квентин заметил, это уже не зря жизнь прожил… Мечты мечты…