Капитан Эжен Кедров был вынужден признать правоту своего старпома, Шаны Дален. Набирать членов экспедиции на космической станции было плохой идеей, но был момент, когда ему казалось, что это может сработать.
Кедров, Дален и геолог Филисов были совладельцами корабля «Ловчий» и зарабатывали на жизнь геологоразведкой дальних планет. Сейчас у них был прибыльный государственный контракт на разведку Синистры, небольшой необитаемой планетки, вращающейся вокруг Ню Волка, известной среди космолетчиков как Волчий Глаз. Правительство Нью-Хевена, их родной планеты, регулярно пользовалось услугами частников, как выдавая им щедрые премии, так и сдирая три шкуры в случае срыва контракта. И когда большая часть членов экипажа слегла с псянкой прямо во время полета, выхода не оставалось. Либо разворачиваться и лететь домой, несолоно хлебавши, где их ждала чудовищная неустойка за срыв контракта, либо попытаться как-то исправить ситуацию в полевых условиях.
Псянка, штамм ветряной оспы PS711, появилась на Нью-Хевене совсем недавно и была очень редким явлением, поэтому прививка от нее не была внесена в список обязательных. Капитан клял себя последними словами за то, что не настоял на общей вакцинации перед отлетом, но еще хуже чувствовала себя Фаина Симон, корабельный врач.
– Это мой последний рейс, – кивала она седой головой над кружкой с кофе. – Стара я уже для такой работы, совсем сдала. Перед моими же студентами неудобно.
Шана только скептически хмыкнула. Старпом Дален тоже была далеко не молода, она бывала на множестве планет, служила почти на всех типах военных кораблей и считала нынешнюю работу спокойным и ненапряжным способом получить прибавку к пенсии.
– Я как-то жила на Кзарии, – припомнила свою юность Дален. – Был первый год, когда допустили женщин к корабельной службе, и отбор был таким жестким, что на крупнейшем эсминце кзарианского флота я оказалась единственной женщиной. Мне каждый день твердили, что мое присутствие разлагает экипаж и попирает вековые традиции Кзарии, со мной обращались, как с прокаженной. А через несколько месяцев кораблю пришлось прервать патрулирование сектора и срочно возвращаться на планету, потому что большая часть личного состава оказалась больна финикийским герпесом, передающимся половым путем. Вот это было неудобно, а тут всего лишь псянка.
Но байка не утешила несчастного врача. Доктор Симон уже неделю жила только на кофе и стимуляторах и довела бы себя до истощения, если бы не строгий капитанский приказ спать не менее четырех часов в сутки и нормально питаться. Эжен Кедров вздохнул с облегчением, когда, наконец, прибыл медшаттл с «Береговой», транзитной космической станции. Некогда она имела только номер вместо имени и крепилась к поверхности крупного астероида, но со временем люди пробурили камень вдоль и поперек, испещрив тоннелями и пещерами, надстроили и расширили станцию, заключив астероид в металлическую кожуру грибообразной формы. Расположенная на популярном маршруте, станция процветала и непрерывно наполнялась приезжими из самых экзотических мест.
Бравые молодцы в костюмах биозащиты прошли в лазарет, погрузили больных на носилки и спешно унесли их. Медбратьям явно было неуютно на зараженном корабле, поэтому общение они свели к минимуму, даже необходимые документы переслали уже из своего шаттла. Доктор Симон порывалась отправиться вместе с ними в станционный госпиталь, но от нее только отмахнулись.
– Фаина, – не выдержал ее мельтешения Кедров. – Идите спать. Сегодня от вас ничего не требуется.
– Мне нужно убедиться, что больным предоставили необходимый уход, – возразила Симон.
– Судя по предварительному счету из больницы, – произнесла Шана, изучая файл на ручном инфолинке. – Их поселили в королевском дворце и кормят соловьиными язычками. Иначе я не понимаю, откуда такие суммы. В самом деле, идите отдыхать, доктор.
Медицинский счет действительно ужасал, станционники определенно не были альтруистами и благотворительностью не занимались. И маячившая впереди перспектива выплачивать неустойку оптимизма не добавляла. Поэтому капитан принял волевое решение.
– Шана, вы с Флисовым сегодня просмотрите местную инфосеть и подберете кандидатов на замену вышедшим из строя. Станция большая, многие ищут работу, у нас еще есть шанс не вылететь с этим рейсом в трубу.
– Капитан, померь температуру, кажется, ты тоже заразился, – фыркнула Шана. – Мы пробудем на Синистре не меньше сорока стандартных дней, не считая перелета. Экипаж из инопланетников за это время поубивает друг друга из-за неправильно взятой вилки.
Кедров только вздохнул. Что сказать, она была права. В космосе и на необитаемых планетах членам экипажа приходилось тесно сотрудничать друг с другом, и хватало обычных несовпадений характера, чтобы вспыхивали ссоры, которые приходилось улаживать капитану. Различия в культуре и менталитете жителей разных планет были настолько велики, что попытка заставить работать в одной упряжке незнакомых выходцев из разных миров могла закончиться трагично.
Когда-то человечество мечтало о встрече с внеземным разумом. Люди строили корабли и летели к звездам, но находили только необитаемые планеты, некоторые из которых были пригодны для жизни, другие можно было терраформировать, третьи были настолько богаты полезными ископаемыми, что окупали постройку городов под защитными куполами или подземных городов-ульев. Космические перелеты – слишком дорогое удовольствие, поэтому межзвездной культурной интеграции практически не было, каждая колония развивалась самостоятельно, в большей изоляции, чем некогда любая страна на Земле. И человечество постепенно само разделилось на множество внеземных цивилизаций, чуждых и непонятных друг для друга.
– Я предупредила, – кивнула Дален, убедившись, что Кедров внял ее словам, и отправилась выполнять приказ. За годы военной службы она выработала свое понятие о субординации, так что подчинялась всегда, но считала долгом и прямой обязанностью донести до капитана свое мнение о его распоряжениях.
Но все могло сработать. Почти сработало.
После трех десятков собеседований, Кедров был выжат досуха, но испытывал прилив энтузиазма, впервые с начала эпидемии на корабле. Нашлись все необходимые специалисты, даже геолог и техник, знакомый с системами спутниковой съемки. Даже Шана угомонилась, когда среди кандидатов обнаружился пилот, работавший на судах класса «Мотылек», к которому принадлежал «Ловчий». Когда болезнь подкосила их пилота, управление кораблем легло на плечи старпома. Теоретически, Дален могла поднять в воздух любой утюг, но ее навыки давно не подкреплялись практикой, и посадка в ее исполнении пугала всех, а в первую очередь саму Шану.
У капитана не было ни времени, ни возможности провести психологические тесты на совместимость экипажа, настойчиво рекомендуемые в таких случаях, так что он ограничился долгой и вдумчивой беседой с каждым кандидатом, и спустя всего три дня экипаж был доукомплектован и готов к продолжению своей миссии.
И сначала все действительно шло хорошо. Пилот был веселым парнем с самой Земли, он решил повидать галактику и брался за любую работу, в конце концов оказавшись на «Береговой». Геолог и техник – муж и жена – прилетели с Фокстрота на заработки. Штурман оказался уроженцем «Береговой», а инженер прибыл с Колонии Зет. Новички быстро поладили друг с другом и с остальными участниками экспедиции, и капитан уже был готов попенять Шане, что ее опасения были беспочвенны. Но Кедров сдержался, и не зря.
Проблемы начались, когда наступила самая муторная часть рейса. Во время полета дела шли прекрасно, а после посадки ни у кого не было времени на свары: нужно было распаковать оборудование, настроить его, запустить спутники и атмосферные беспилотники для сканирования планеты. А затем наступило бесконечное ожидание, пока приборы делали свою работу.
Уже через четыре дня бездействия случился первый срыв. Макс, пилот с Земли, за завтраком чихнул, прикрывшись ладонью, после чего вытер руку салфеткой и потянулся к общей хлебнице. Чэнь, родившийся и выросший на космической станции, где гигиена была возведена в ранг культа, а мизофобия стала единственно приемлемым образом жизни, побелел и отбросил руку пилота. Естественно, не молча. К счастью, половина его речи была не на интерлингве, так что пилот всего лишь стал пунцовым и начал выдвигаться из-за стола, чтобы в более тесном физическом контакте объяснить штурману, как тот не прав.
Капитан проигнорировал взгляд своей помощницы, в котором ярко светилось победное: «А я что говорила!» После воспитательной беседы с обоими спорщиками на корабле снова воцарился мир. Минут на сорок. Инженер Креот попытался разрядить обстановку и рассказал забавный с его точки зрения и крайне неприличный анекдот про жителей планет с высокой силой тяжести. Технику Алкесте и ее мужу Доросу шутка смешной не показалась, поскольку на Фокстроте гравитация почти вдвое превышала земную.
Кедрову снова пришлось разнимать и душевно беседовать, но сначала он на пару минут уединился в ванной, пустив воду, чтобы заглушить смех. Он эту шутку еще не слышал.
К концу дня Эжен всерьез задумался над тем, чтобы запереть всех в их каютах и не выпускать до конца рейса. Ссоры плодились и множились, за предыдущие дни у всех скопилось достаточно обид, чтобы продолжать ругаться даже тогда, когда видимого повода не наблюдалось.
На Колонии Зет принято, чтобы женщины прикрывали ноги, плечи и руки, а Алкеста разгуливает по кораблю чуть ли не нагишом, нарочно оскорбляя инженера, хотя он вежливо просил ее мужа одеть жену и не позориться, а теперь инженер готов попросить невежливо.
Конечно, Алкеста оденется ради глубокоуважаемого инженера, которого пугают шорты и футболка. Как только Жером Кристоф, корабельный механик, починит систему жизнеобеспечения, и температура упадет с невыносимых двадцати четырех градусов хотя бы до восемнадцати по Цельсию, а лучше до пятнадцати, привычных для жителей Фокстрота.
Все системы корабля работают идеально, можете сами сходить в машинное отделение и проверить, если хватит ума. А температуру установил штурман, он вечно мерзнет, потому что теплой одежды у этих станционников нет, они думают, что вся Вселенная должна под них подстраиваться.
Нет, штурман мерзнет не из-за отсутствия теплой одежды, а потому что постоянно вынужден принимать душ. Что ж это за корабль такой, раз в нем нет планового кварцевания помещений? Это же элементарное правило гигиены, особенно среди таких нерях, как те, на кого не будем показывать пальцем. Почему врач не следит за этим?
Врач следит за всем, и единственная опасность медицинского характера, которая угрожает экипажу корабля – это обезвоживание после трехлитровой клизмы, которую врач поставит принудительным путем тому, кто еще раз разбудит ее среди ночи, чтобы получить еще один кусок бактерицидного мыла. Почему капитан не угомонит свою ораву бездельников?
– Шана, – обратился Кедров за советом к своему старпому. – Как в армии решаются такие проблемы?
– Пятьдесят отжиманий, – рявкнула Дален сержантским тоном. Кедров унял порыв принять упор лежа, а затем осознал, что это был не приказ, а ответ на вопрос.
– А если это не поможет?
– Еще пятьдесят, – ухмыльнулась Шана. – У нас не армия, ты начальник, но не командир, нет устава, дисциплинарных взысканий, да и неуставные наказания наши олухи воспримут совсем не так, как солдаты.
– Я могу лишить их премии, – со слабой надеждой предложил капитан.
– До премии еще нужно дожить, – вздохнула Дален. – Есть еще один способ: займи их чем-нибудь. Чем угодно, без разницы. Самое бесполезное занятие, которое я помню – это рытье окопов в болотах на неосвоенном континенте. Ненависть к офицеру, приказавшему заниматься этой ерундой, сплотила роту крепче, чем все предыдущие взывания к сознательности и чести.
Капитан погрузился в размышления.
После очередной ссоры и последовавшей нахлобучки всем участникам и просто подвернувшимся под руку на Кедрова снизошло вдохновение.
– Шана, глянь-ка по календарю, нет ли у нас какого-нибудь праздника на носу?
– По которому календарю? – уточнила Дален. Вопрос был резонным. На заре эры космической экспансии Земля настаивала на том, чтобы ее календарь с разделением года на месяцы был всеобщим. Для общего удобства, убеждали земляне. Жители первых колоний честно мучились, пытаясь подстроить времяисчисление одного небесного тела под реалии другого, пока не плюнули на это дело, составив свои календари.
– Совмести нью-хевенский, земной, фокстротный, зетовский и календарь «Береговой», они все должны быть в нашей базе данных. И поищи ближайший нерелигиозный праздник, нам только священной войны на борту не хватало.
– Есть! Послезавтра у землян будет Новый Год, – отчиталась Шана. – Написано, что это большое событие, празднуется почти всеми народами Земли.
Экипаж собрался в кают-компании по сигналу общего сбора ранним утром, сонно огрызаясь друг на друга.
– Доброе утро! – наигранно-веселым голосом поприветствовал капитан хмурую толпу. – Поздравляю вас всех с Новым Годом!
– И вас с наступающим! – радостно осклабился пилот, но тут же увял под злобными взглядами.
– Я решил, что нужно уважить древнюю традицию, поэтому сегодня мы будем готовиться к празднику, а завтра отметим это событие. Макс назначается экспертом и объяснит нам, в чем суть этого события, и как его принято отмечать на нашей прародине.
Землянин замялся, оказавшись в центре внимания.
– Ну, это праздник, который принято отмечать в кругу семьи или с друзьями. Мы провожаем старый год и встречаем новый за праздничным столом, украшаем дома, дарим подарки, желаем друг другу счастья в новом году, а ровно в полночь, когда уходит старый год, загадываем желание. В разных странах свои обычаи, конечно.
– Почти как в нью-хевенский День Прибытия, – подбодрила парня Шана.
– Похоже на наш Большой Шабаш, – добавил Дорос.
– С чего начинается подготовка к Новому Году у землян? – спросил Кедров. Макс почесал нос и признался.
– У меня дома всегда начиналась с уборки.
Штурман Чэнь оживился. На «Береговой» все праздники тоже начинались именно с этого. И заканчивались тоже. Да и по будням уборку никто не отменял. Капитан заметил, как заблестели его глаза, поэтому немедленно назначил Чэня ответственным.
– Только без фанатизма, – предупредил Кедров, отведя станционника в сторонку. – От праздничной уборки нужно получать удовольствие, так что не порти людям веселье придирками, ладно? Они и так стараются, даже если не могут достичь твоих стандартов.
Шана по армейской привычке содержала свою каюту в идеальной чистоте, а высокий ранг позволял ей отлынивать от участия в уборке остальных помещений, поэтому она сидела на камбузе, коротая время за разговором с Филисовым. Геолог замкнул свою каюту, когда вышел из нее, и никто так никогда и не узнал, что происходило за закрытой дверью, а спрашивать у сурового молчаливого человека, прибрался ли он в своей комнате, было неловко. Фаина Симон тоже не заморачивалась с наведением порядка, в подведомственном ей лазарете и так не было ни пылинки, а в каюте она собрала весь хлам и неравными порциями утрамбовала по полкам в стенном шкафчике.
Кедров же со стыдом понял, что изрядно запустил свое жилище. К тому моменту, как он управился с творящимся в каюте хаосом, остальные уже разбрелись по кораблю, намывая его до блеска. Как ни странно, никто не роптал. Капитан понял, что Чэнь не решился доверить никому самое важное, поэтому ванную и санузел отправился чистить сам.
К полудню «Ловчий» сиял. В воздухе витал запах хлорки, настойчиво пробивающийся через неубедительные ароматизаторы чистящих средств.
– Прокварцевать бы, – печально пожаловался Чэнь. – Всего пять минуточек.
– Все молодцы, – похвалил Кедров. – Действительно, сразу чувствуется праздничное настроение! А что нужно делать дальше?
– По традиции, – уверенно произнес пилот. – Нужно поставить елку и нарядить ее.
Возникла недоуменная пауза.
– А что такое «елка»? – поинтересовалась Алкеста.
– Это такое дерево, – любезно разъяснил Макс. – На Земле есть разрешенные для вырубки леса, оттуда привозят в города ели и продают перед праздником.
На этот раз пауза была длиннее и насыщенней.
У Чэня скрутило желудок при мысли о том, что можно принести в жилое помещение грязное дерево непонятно откуда. Дорос и Алкеста смотрели с неменьшим ужасом. На терраформированном Фокстроте растительная жизнь была представлена в основном генномодифицированными мхами и водорослями, необходимыми для насыщения воздуха кислородом, прочие же виды были огромной редкостью, росли плохо, и ценились на вес платины. Идея вырубки лесов была настоящим кощунством! Жители Нью-Хевена просто пожали плечами, предположив, что елки распиливают на части и ставят дома только небольшой фрагмент дерева. В условиях плодородной почвы и при гравитации в 0,7 g земные деревья быстро вырастали до исполинских размеров.
– Живое дерево? – не понял инженер. – Это же опасно, они кусаются, как черти.
Дендроиды с Зета действительно отличались на редкость злобным нравом.
Максу пришлось поискать предмет обсуждения в корабельной энциклопедии и показать недоумевающим инопланетникам, что такое земная ель. А заодно он нашел изображение новогодней елки с мишурой, игрушками и гирляндой.
– Эту мигающую финтифлюху я вам соберу, – заявил механик Жером Кристоф. – А с растением сами решайте. Могу дать пилу, сходите в лес.
Леса на Синистре были. В определенном смысле слова. Но на елку местные представители флоры были похожи только тем, что у них тоже были иголки: мелкие частые шипы, которые обламывались при малейшем прикосновении, застревая в верхнем слое скафандра. Тащить на борт одно из этих растений не хотелось никому.
– На Зете мы празднуем День Рождения Королевы, – с тоской в голосе поделился Креот. – Это единственная ночь в году, когда случается двойное полнолуние, значит, Королева посмотрела на нас с неба. Мы ставим королевский столб, украшаем его гирляндами, как вы вашу елку, женщины привязывают к нему разноцветные ленты и кладут у подножия маленькие зеркальца. А в полночь устраиваем фейерверки и осыпаем друг друга конфетти и зерном.
– Можно взять одну из опор буровой установки, – предложил Дорос. – Она поместится в кают-компании и похожа на столб.
– Лент у меня нет, но есть бинты, – добавила доктор Симон. – Их можно покрасить.
– А у меня есть соображения насчет фейерверков, – задумчиво проговорила Алкеста.
– Думаю, это можно считать адекватной заменой елке, – дипломатично согласился Макс.
Кедров сомневался, что в желании поставить посередине корабля опору буровой установки, обмотанную бинтами, есть хоть что-то адекватное, но промолчал. Экипаж не ссорился уже полдня, а ради этого можно даже окопы в болотах копать, так что капитан одобрил все идеи и отправился лично контролировать производство фейерверков.
В трудах и заботах капитан совсем забыл про обеденное время, как и большинство членов экипажа. Макс заверил, что это тоже вполне в духе предновогодних приготовлений, как и то, что ответственные за праздничный ужин доктор Симон и Филисов отгоняли от камбуза голодных коллег.
Обмен подарками решено было проводить по нью-хевенскому обычаю, бросив жребий. Шана собиралась сообщить инопланетникам, что эта традиция появилась, когда у первых поселенцев на Нью-Хевене сломался пищевой синтезатор, и они таким образом решали, кто будет пробовать незнакомые инопланетные фрукты, но Кедров вовремя шикнул на нее. Если начать вспоминать, откуда у традиций ноги растут, то никакого праздника не получится.
И экипаж корабля «Ловчий» встретил Новый Год.
Макс поставил на голодисплее заставку со старинными часами с круглым циферблатом, разделенным на двенадцать секторов.
– Когда все стрелки сойдутся на двенадцати, – пояснил он. – Наступит Новый Год.
«Очень новый. Новый Новый Год, – подумал Эжен. – Сомневаюсь, что этот праздник принято встречать именно так, но мы постарались».
Кают-компанию украшала Дален, по стенам были развешаны разноцветные флаги из ее личной коллекции. Кедров не узнавал и половины из них. Верхний свет приглушили до приятного сумрака, и елочный столб сиял, увитый переливающейся цветными огнями гирляндой, отбрасывая блики на стены и лица людей. Знать бы, откуда Жером Кристоф наковырял столько цветных светодиодов, и сможет ли он вставить их обратно. Ленты-бинты развевались от потоков воздуха из спрятанных кулеров. Зеркальца у основания опоры блестели.
На столе между блюдами капитан заметил подозрительно много разнокалиберных бутылок. Он и не подозревал, что на корабле так много спиртного. Пожалуй, стоит время от времени проводить такие праздники хотя бы ради того, чтобы избавить экипаж от их запасов алкоголя.
– Сейчас будут бить куранты, ровно двенадцать ударов, – предупредил пилот. – Пока звучат удары, нужно загадать желание, и тогда оно обязательно исполнится в новом году.
– ДОН! – прогремел первый удар.
«Чего бы пожелать?» – задумался Кедров.
– Кстати, Эжен, а ты уже придумал, что будешь делать потом? – прошептала ему на ухо Шана между ударами.
– Потом? – не понял капитан.
– Аппаратура закончит сканирование и съемку только через две недели. Тебе придется развлекать эту публику, пока не начнется их работа, или они опять будут грызться. Уже знаешь, что будешь делать?
Эжен открыл рот, но не нашел, что сказать.
– ДОН! – отзвенел последний удар.
– С Новым Годом!
Другие публикации автора:
Автор публикации
