Об особенностях семейных скандалов.
В нормальной семье скандалы начинаются внезапно. Вдруг. Из-за какой-то незначительной детали. Жена Виталика в этих делах специалист. Достаточно одного, едва заметного, но понятного только ей намека и, все готово. Самое главное сразу же признать свою вину. И соглашаться на все. Тогда скандал закончится относительно быстро – два часа упреков, капли валидола, попытка умереть до срока от болезни несбывшихся ожиданий и вот, все уже нормально. Главное потом быстро осознать в чем ты был не прав, иначе все начнется с новой силой. И вот как раз это Виталику никогда не удавалось. Потому что он понятия не имел с чего все началось. Все навыки его аналитического ума, пасовали перед убийственной логикой жены и ее умением переворачивать факты наизнанку.
Поначалу Виталик пытался спорить и оправдываться. В итоге же оказывался еще больше виноватым. С течением времени и накоплением опыта, он стал прибегать к самому эффективному, как ему казалось, методу. В самый разгар драмы он объявлял, что не хочет обо всем этом говорить и пытался уйти из дома. Иногда ему это удавалось. Жена сразу же хваталась за сердце и изображала сердечный приступ, до которого он, негодяй ее довел, а теперь еще и сбежал от ответственности за свои проступки. Обычно, каждый такой скандал заканчивался микроинсультом. До полноценного Виталик не дотягивал.
В качестве крайнего аргумента, жена на последнем издыхании доползала до телефона и принималась звонить родителям. Мама Виталика после 3-го скандала поняла, что нового ничего не услышит, поэтому она, тяжело вздыхая, усаживалась поудобнее и, занимаясь домашней работой, выслушивала, изливающееся из телефонной трубки, негодование. Не дождавшись положительного результата, жена принималась звонить своей маме.
Теща, в отличие от свекрови, жила в непосредственной близости и сбежать никуда не могла. Виталика она жалела, что конечно редкость для тещ и поэтому принималась мирить неразумных. Процесс замирения начинался с магазина. Для усиления процесса и укрепления семейных связей покупалась бутылка водки, к ней пачка сока ну и еще какая-нибудь немудренная закуска. С этим добром, супруги являлись к теще и начинался процесс замирения.
Неудобство тещиной квартиры заключалось в том, что в стандартных хрущевках кухня, это обычно, центр вселенной на которой как планеты в галактике вращаются все остальные жильцы. Поэтому через некоторое время проявлялись остальные родственники и принимали живейшее участие в процессе. Обычно после первой бутылки все уже забывали с чего все началось и Виталик тихо и деликатно исчезал с кухни, отправляясь в комнату, где дети в очередной раз развлекали себя тем, что смотрели фильмы про Гарри Поттера.
А на кухне, тем временем разгорались страсти. Родственники доставали еще одну бутылку, открывали пару консервов, потому что нормальная закуска к тому времени уже заканчивалась, и начинался театр абсурда, мыльная опера, драма одной, отдельно взятой ячейки российского общества. Свекровь припоминала невестке все обиды, включая нагло сожранную сегодня закуску. Невестка в ответ вспоминала как тещин кот сожрал рыбу, которую она, между прочим, приготовила «вашему же сыну на день рождения». Тут же подключалась жена и парировала тем, что этот «сынок» кота же и притащил. «Сынок» мгновенно просыпался и предлагал кота усыпить, чтоб не жрал, что не положено. Теща заявляла, что она быстрее «вас дармоедов» выгонит чем кота, и ненавязчиво напоминала, что она главный квартиросъемщик, а у вашего семейства долг за свет висит. Семейство тут же объединялось и с наскоку атаковало тем, что в прошлый раз ремонт в прихожей делали они, за свои кровные. Ремонт правда был уже лет десять назад, о чем не преминула упомянуть находчивая жена. А за наши деньги, зато, устанавливали счетчики в квартире. И в ЖК тоже мы ходили скандалить, а вас там и в глаза никто не видел.
Тут Виталик вспоминал походы в приемную ЖКХ и внутренне содрогался. За три часа до открытия нужно было занять очередь, потом еще пробиться через ряды решительно настроенных пенсионерок. Бабулькам было скучно дома, и они развлекались тем, что ходили по разным инстанциям поскандалить. Склероз и маразм делал ситуацию острее и придавал некоторую осмысленность и красочность в серой пенсионной жизни. Постоянно забывая кто за кем стоит, кто за чем пришел они, тем не менее, всегда знали, кто во всем этом виноват и на фразу «мне только спросить» реагировали как бык на красный плащ тореадора. После последнего визита жены Виталик даже начал подозревать, что за порог этого заведения их точно уже не пустят.
Тем временем со стороны кухни донеслись завывания «ой мороз мороз, не морозь меня» и почему-то «я свободен» Кипелова. Начиналась вторая стадия. За ней следовали танцы. Потом кому-нибудь обязательно становилось плохо и непременно нужно было вызывать скорую. Каждый раз диспетчера скорой интересовал закономерный вопрос:
– Вы что-нибудь алкогольное пили?
На что заплетающимся языком следовало:
– Ничего не пили…
Приезжала скорая, ставили какой-нибудь укол и снова уезжали. После этого веселье затихало. Можно было считать, что примирение состоялось и идти, наконец, домой.
Однако, так выходило не всегда. Иногда к веселью присоединялся еще один родственник – младший брат жены. Он относил себя к особой прослойке питерского маргинального сообщества, искателей и борцов за правду. Которые всегда знают, как жить правильно, и не преминут при случае наставить других на путь истинный. Неплохой мастер-стеклодув, неделю он не вылезал из мастерской, работая над заказом, чтобы потом пропить и прогулять все полученные деньги. В отличие от остальных родственников алкашом он себя не считал, а был скорее философом и экспериментатором по жизни. Ехидная и развязная манера общения обычно не нравилась людям, так же, как и его нравоучения. Люди категорически не понимали доморощенного гения, не принимали его философии и, как следствие, стремились побить. В основном, в большинстве случаев это им удавалось.
Каким-то шестым чувством он чуял родственные посиделки и пребывал в самый разгар праздника. Вваливаясь в квартиру, небритый, всклокоченный и источающий запах перегара он, с ехидной улыбкой, сверкая дранными носками тут же отправлялся на кухню. Тогда скандал вспыхивал с новой силой. Из всех родственников самым достойным младший братец считал Виталика. Наверное, потому, что тот никогда с ним не спорил и ни разу его не бил. Перебаламутив все семейное сообщество, это субъект нагло забирал остатки водки и отправлялся в ванную, где включал горячую воду и засыпал на полу, подперев собой двери.
Как на зло, конструкция обычной хрущевки не предусматривает отдельной ванной и туалета. К тому же, тот факт, что изнутри закрылся пьяный родственник и попасть в туалет становилось практически невозможно, делал ситуацию еще более пикантной. Поэтому Виталик всегда в таких случаях радовался, что они все-таки съехали в отдельную, хоть и съемную квартиру.
Он еще помнил те времена, когда им довелось жить всем вместе в одной квартире. Пятеро взрослых, трое детей и один кот, на площади двух комнатной хрущевки. Иногда он с какой-то, мазохистской ностальгией вспоминал те времена. По утрам первой просыпалась теща. Она вставала в пол шестого утра и по старой проводницкой привычке шла открывать двери вагона на каком-то полустанке. Потом приходила в себя, усаживалась на кухне с кофе и сигаретой и сидела так до шести тридцати. Затем она будила Виталика. Виталик вставал, не торопясь посещал ванную и туалет, после чего они с тещей устраивались на кухне и, попивая кофеек наблюдали каждодневное утреннее шоу.
В семь часов утра у всех начинали срабатывать будильники. Взъерошенные и сонные жители квартиры вскакивали и походкой зомби направлялись в туалет. Первый добежавший, закрывался изнутри и снова засыпал, сидя на унитазе. Каждый последующий, добежав до двери и, уткнувшись лбом до характерного «бум» в запертую дверь, начинал колотить по ней рукой, оглашая дом грозными воплями «Да кто там засел!». Рано или поздно, засевший, выползал наружу и ситуация повторялась. Родственники метались по квартире, сталкиваясь в узких коридорах, ругаясь, пытались привести себя в порядок у полутемного зеркала, категорически опаздывали на работу, спотыкались об кота, снова ругались. Потом выпихивали сонных детей на улицу, выкатывались следом сами и в квартире наступала тишина…
Виталик мечтал, что когда-нибудь он очутится на необитаемом острове. Построит себе хижину на берегу моря. Разведет сад из тропических деревьев. И будет жить там совершенно один. Ну может только заведет себе попугая, чтоб было с кем поговорить. Но это когда-нибудь. А пока – в комнате сопела пьяная жена, утомленные дети тоже, наконец, угомонились и перестали шептаться. За окном стало светлеть. Серый рассвет под затянутым, низко нависшими тучами питерским небом, разогнал ночную мглу. Наступил еще один день. Очередной день нелегкой семейной жизни.
Автор публикации
