В конце концов мне дела нету,
Решишь ли ты, что я с “приветом” иль нет,
Но, может, чёрт возьми, нам снова…
Выходишь здесь? Ну, будь здорова… Привет!
Бит квартет “Секрет”
По ступеням, что вели от магазина, скатился мужик. Из-под видавшего виды пальто растекалась пахучая спиртовая лужа. Осколки бутылки мелким стекляшками просыпались из внутреннего кармана. Небольшой кусок любительской колбасы в целлофановом пакете покатился по бордюру и выкатился на проезжую часть. Из карманов просыпались тыквенные семечки и несколько карамелек. Лицо его уже было синюшным и безжизненным. Я бы на тысячу процентов утверждал, что он был уже мёртв. Такое я много раз видел, пока трудился водилой на скорой.
Вероятнее всего тромб. Моментальная смерть и ничего тут уже не попишешь. Однако я не стал останавливать людей, которые столпившись вокруг несчастного уже названивали по всем известному номеру. С тоской смотря на происходящее я понимал прекрасно чем всё это кончится. Скорбью и слезами родных и напрасным трудом скоропомощной бригады.
Наверняка, уже где-то получив вызов, высунув язык на плечо, водила, как и я в своё время, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, мчался к месту вызова. Медики начинали методично заполнять карту вызова. Я закурил чуть в стороне от беснующейся толпы. Отчаянные парни пытались сделать реанимационные мероприятия прямо здесь и сейчас, так сказать, не отходя от кассы. Благо духа им не хватило. Впрочем, пострадавшему это уже никак не могло повредить, ибо уже ничего ему уже не могло повредить.
Проскочила мысль, что за этим мужиком я стоял в очереди на кассе. И где-то смерть вновь прошлась стороной, а я её даже не почувствовал. Ни ледяного, ни палящего её дыхания. Заслышался, вскоре, пронзительный звук сирен, знакомый до боли, и разукрашенный красными полосами автомобиль остановился перед нами. Я достал из пакета прикупленное на вечер пиво и откупорил его. Однако сделав первый глоток, я едва не поперхнулся. Из раздвижной двери с реанимационным чемоданчиком выскочила Юля, которой здесь я просто не ожидал увидеть, да и в принципе я её больше никогда не думал увидеть.
И первым желанием было уйти, прямо сейчас, пока меня никто не заметил, самое главное, чтобы меня не заметила она. Такого, каким я стал сейчас, да и вообще, не такого каким должен выглядеть мужчина, которого она когда-то любила.
Может она меня не узнала, всё-таки пять лет прошло, а может просто не обратила внимания. Всё может быть. И вот я с банкой пива и нелепыми усами, стараюсь быть всё более невидимым. Я смотрел на неё и восхищался тем какой она, в отличии от меня, оставалась живой. Как она покрикивала на молодого фельдшера, как бросала грозный взгляд на незадачливого водилу, пытающегося прилечь и покемарить, пока идёт работа.
Однако серой тенью с банкой пива в руках мне быть долго не пришлось. Вскоре наши взгляды встретились, и она меня узнала. Синие её глаза, вновь, как и тогда, прошили меня холодом. Тогда мы были моложе, веселее и надеялись, что всё у нас ещё впереди. Во всяком случае я так думал.
И сейчас её движения были отточены и легки, никаких лишних взмахов, никакой паники. Только то, что нужно для спасения. Идеальный солдат с превосходной выучкой. Только смысл в её движениях был нулевой. Для отчётности начальству и на потребу публики. Ведь публика так жаждет красивых финалов, только красивые финалы большей частью бывают в телевизионных фильмах. В жизни всё оказывается гораздо мрачнее. Парня этого спасти было невозможно – это знал даже я. Хотя пару раз у нас с ней бывали случаи, когда мы вытаскивали ребят, буквально с того света.
Она была на два года моложе меня. Не броская, не выделяющаяся. Однако я до сих пор помню ту ночь. Тёплый июнь, распахнутое звёздное небо, работы нет и как назло в такую ночь не спится. Хочется дышать, жить, влюбляться. Обидно продув в буркозла я ретировался курить на улицу. На крыльце подстанции гуртом толпились и водители, и медики, дымили под весёлый гогот. И вот, в этой пьяной от лета и безделья толпе я выхватил её глаза, она смотрела на меня и улыбалась, но улыбалась чьей-то шутке отстранённо. Я протискивался сквозь людские тела, становясь всё ближе и ближе к ней.
Всё в этом мире с чего-то начинается. Родина с государственной границы, Ленинский проспект с Калужской площади и любовь наша с Юлькой началась по-настоящему здесь, в курилке, около приёмного отделения первой градской больницы. Там по выходным и праздникам происходят репетиции апокалипсиса и прочей фигни с разбитыми щами. Именно там, в курилке я впервые её поцеловал. И хоть ничего не располагало к этому, и она вся такая неприступная и задумчивая, но всё же наши губы соприкоснулись я почувствовал их жар, почувствовал её дыхание. А потом покатились чередом встречи, расставания, взаимные нежность и обиды.
Влюбленность наша сошла на нет так же быстро, как и возникла. Не было при этом ни скандалов, ни хлопанья дверей не громких угроз. Просто в один прекрасный момент я сделал свой выбор, женившись на девушке с которой жил на тот момент, и она, всё правильно поняв, просто самоустранилась.
Никогда не забуду тот день. Морозно, вместе с табачным дымом вылетал изо рта пар. И вот тогда, почему-то именно тогда, она увидела кольцо. На её вопрос, всегда ли у меня было это кольцо? Я отшутился, что только последние две недели. Тогда в первый раз я увидел, как гаснут глаза, не фигурально, неким оборотом речи, а в реальности. Помнится, потом мы полгода не разговаривали.
Обожглась она и в последствии дула на молоко, ну а у меня появились свои заботы. Ведь жизнь продолжает течь дальше. Порой сонно и лениво, а порой бурным пенящимся потоком, который невозможно контролировать и во всей этой круговерти многое забывается, стирается из памяти и то, что ещё недавно казалось главным, становилось незначительным и чем дальше мы отплываем по этой реке, тем больше разводит нас расстояние и в какой-то момент становясь критическим, всё прошедшее с нами – чувства, слова, действия, всё оценивается и воспринимается нами совершенно иначе. Вот и влюбленность притупилась и теперь смотря на всю эту историю через призму минувших лет, не было, наверное, ничего серьезного, да и не могло быть. И потому можно только поблагодарить судьбу за то, что сложилось всё так, а не иначе.
Юля уверенно оказывала первую помощь бедолаге. Я смотрел на неё и удивлялся насколько она выросла за то время, что мы не виделись. Сосредоточенная, важная, самый настоящий доктор, а не сопливая девчонка, которая с трудом таскала чемодан и не могла нормально захлопнуть дверцу ГАЗельки.
Электрокардиограф выдал кривую после продолжительной прямой, и Юлька крикнула.
– Грузим его, сердце бьётся! – под восторженный вой толпы его быстро затолкали в недра скоропомощной машины.
Больше она не взглянула на меня ни разу, полностью поглощённая спасением этого бедолаги, которого я уже уверенно записал в покойники. Она идеальный человек для этой работы. Знающий, что во имя спасения всех этих несчастных, для которых всё уже закончилось она была и есть единственным лучиком света. Единственной надеждой. И если я когда-нибудь окажусь на месте этого парня, а я рано или поздно, конечно окажусь, потому что я так и не научился выбирать правильные дороги и правильных людей себе в попутчики. Так вот, я бы хотел, чтобы, когда мой мотор, измотанный бесконечными запоями выдаст на аппарате продолговатую прямую – выписав мне путёвку в вечность, я бы хотел, чтобы приехала именно она, для того, чтобы я напоследок увидел блеск её глаз.
Когда-то она меня любила и возможно я тоже любил её, и возможно мы могли бы быть счастливы. Допив пиво, я выкинул банку в урну и закурил. Время клонилось к вечеру и дома с работы меня ждали жена и ребёнок, которому я был нужен хотя бы пока он был маленький и не способен был отличить беззаботность от безалаберности. Пока он меня мог любить просто за то, что я есть на свете.
Все кривые, которые мы принимаем за варианты не стоят и выеденного яйца, поскольку нет иного пути, кроме того который ты выбрал. Нет иной жизни, кроме той которую ты прожил. Нет иного финиша, кроме как на кладбище, всё остальное промежуточные итоги. Там, где сгущается тьма обязательно должен вспыхнуть лучик надежды. Хотелось бы в это верить. И хотелось бы верить в любовь. Хотелось бы просто верить в то, что ты живёшь не просто так…
Врубив на полную катушку “музыку”, с включённой “люстрой”, развернувшись через две сплошные они умчались в сторону “Склифа”. От несчастного осталась лужа, рассыпанные семечки и несколько конфеток. Так и вертится на языке шутка. На его месте должен быть я.
Я пошёл в сторону дома. Плохо или хорошо, но я теперь уже очень давно был частью другой истории. Я был вне её системы координат в которой всё тогда было сложно, а мы были чересчур простыми. Что бы изменилось если бы я бросился к ней с объятиями и поцелуями. Глупость, да? Ведь в жизни не бывает хэппи эндов!
Автор публикации
