Семен, накинув телогрейку, вышел во двор. И, задохнувшись от свежего морозного воздуха, еще и зажмурился от синевы чистого неба и снега, устлавшего белоснежным покрывалом землю.
– Эх, красота-то, какая!
И сладостно потянулся.
– Что, душа радуется? – поприветствовал его сосед, расчищающий свой двор от снега.
И тут же отложив лопату, подошел поближе к невысокому штакетнику, разделявшему их соседские усадьбы.
– Закуришь? – предложил он, доставая пачку из кармана фуфайки. – Фирменные, сын давеча из города привез.
– Не откажусь! – согласился Семен и потянулся за сигаретой.
– Что, выпроводил свою? – прикуривая, поинтересовался Игнат.
– Да вчера еще посадил в автобус, пусть себе в городе развлечется недельку, дочку и внуков проведает, на елку вместе сходят!
– Ну да, ну да, – закивал головой Игнат, выпуская кольцо дыма, – а то все по хозяйству, да по хозяйству хлопочет. А ты как собираешься Новый год то справлять?
– К куму Ивану собираюсь, – заулыбался Семен, – он меня уже ждет! Уж как ждет! Баньку натопит! Вот ближе к вечеру и поеду.
Мужчины еще закурили по одной, обсудили политические новости, влияние курса доллара на их деревенскую жизнь, и разошлись, каждый по своим делам.
Игнат продолжил чистить от снега двор, а Семен направился выкатывать из-под навеса сани. Сам мастерил их из липы, всю душу вложил, проолифил, прикрепил к ним оглобли из березы. Получились, просто загляденье!
Наложив в сани охапку сена, направился в курятник насыпать курам зерна. Захватив чугунок с вареной свеклой, направился в теплую деревянную пристройку – вотчину свиньи Машки. С удовольствием почесал ее за ушком. Свою живность Семен любил, особенно кобылу Забаву. В пору, когда была еще маленьким жеребеночком, проводил рядом все свое свободное время – чесал, гладил, кормил. До того ж потешная была!
«Вот забаву себе нашел», – смеялась тогда жена Марьюшка.
Так и прилипла эта кличка к лошади.
– Поработать тебе сегодня придется! – поглаживая Забаву, нашептывал ей Семен в ухо. – В гости поедем!
Та покосилась на него глазом и взмахнула пышной гривой в знак согласия.
«Ну, все, по хозяйству управился. Осталось самое главное. Уложить в сани пятилитровую бутыль горилки, чтоб не разбилась по тряской дороге, не разлилась невзначай и подарки, оставленные Марьюшкой».
«Заботливая она у меня», – с гордостью подумал Семен, и сам себе позавидовал.
– Помочь может чем? – воодушевился сосед, увидав внушительную бутыль в руках у Семена.
– Своя ноша не тянет, – заулыбался тот и, прижимая с осторожностью к себе, похлопал рукой по бутыли. – Вот она, родимая, чистая, как слеза. Душа поет.
И, напевая что-то себе под нос, направился к саням. Кум Иван живет в деревне на противоположном берегу реки, до которой еще ехать и ехать. Путь не далекий и не близкий, через лес. И довезти все в целости и сохранности – просто обязан.
Так за делами время и прошло. Начинало смеркаться. Скрипя валенками по хрустящему снегу, Семен направился к Забаве и отвязал ее. Поглаживая, подвел к саням, запряг и напоследок проверил все – ли прочно. Все чин по чину.
Заглянул и к соседу, попросив того присмотреть за живностью.
– Ты это, – заикнулся сосед, – не злоупотребляй доверием! А то я помню, как прошлый Новый год Иван у тебя отмечал. Слава Богу, к рождеству уехал. Вся мужики в деревне у тебя отметились!
– Да чтоб мне провалиться на этом месте, если обману. К вечеру следующего дня буду дома! Давай лучше присядем на дорожку!
Лавочка, стоявшая возле штакетника, правда не уместила обоих. Семен худеньким никогда не был, не то что сосед, на вид, словно недокормленный, а в тулупе на овчине, по низу расшитом узорами, и вовсе занял собой всю лавку. Игнат просто скромненько постоял рядом.
– Может это, – предложил сосед, постучав пальцем себе по шее – примешь на дорожку!
– Ты что Игнат, рано еще, праздник то впереди! – и хлопнув себя по колену, решительно встал. – Ну, все Игнат, не поминай лихом! Поехал я!
Перекрестившись, Семен запрыгнул в сани и, потянув лошадь за узду, выехал со двора.
***
И, правда, чудесна погода зимой. С неба сыпались мягкие пушистые снежинки и усыпали собою все вокруг. Настроение было отличное, дорого знакомая, топот копыт слегка расслабил Семена. Он счастливо улыбался, представляя, как они с кумом попарятся в баньке, отхлещут друг друга березовыми вениками. А дальше … а дальше …
Уже совсем стемнело, полная луна освещала верхушки деревьев, стоявшие, словно зачарованные злым волшебником, но от того, не менее, прекрасные в своем безмолвии. Освещала луна и петлистую дорогу, уходящую, словно в никуда. Тишина стояла оглушительная. Но, а как иначе, звери давно попрятались по своим норкам, редкие птицы залетали в лес, но и те ночью нашли свое прибежище.
Семен, оборачиваясь время от времени, с неким трепетом слушал знакомую мелодию булькающей в бутыли горилочки, чистой, как слеза. Сам гнал, для кума старался.
«Надо все-таки попробовать, – подумалось Семену, – что так попусту ехать».
Направив лошадь по прямой дороге, потянулся за бутылью, открутил пробку и, пригубив, подумал: «Вот оно, счастье!»
Но то ли морозно было, то ли настроение хорошее, но как-то не проняло по-настоящему. Попробовал еще раз, потом еще, еще …
Приятные воспоминания перенесли его в прошлый Новый год, когда вся семья Ивана гостила у них. Вот когда они погульбанили с кумом. Вон, оказывается, даже сосед помнит. Правда, досталось им тогда от жен и не только словесно. Нюрка-то, женушка ненаглядная Ивана, измазала его тогда золой, пока тот крепко спал. Семен улыбнулся про себя, друг его тогда вылитый черт был. Ну, точь в точь, как вот этот, что на обочине стоит, освещенный полной луной.
Черт действительно стоял на обочине, а красные глазки, светящиеся в темноте словно угли, буравили Семена, пока тот проезжал в санях мимо.
«Вот говорит же мне Марьюшка постоянно, не поминай черта к ночи, – перекрестился Семен – ан нет, вспомнил».
«И чего это он мне привиделся. Чур меня, чур меня! – не сводя глаз с черта, еще раз перекрестился Семен. – И вовсе он не настоящий. Видимо допился до белой горячки, вот черти и мерещатся».
Но и лошадь странно себя повела, испугалась, встала на дыбы, чуть не перевернув сани, и заржав, понеслась, куда глаза глядят.
Семен и не пытался ее остановить, ухватившись покрепче за бутыль, самое драгоценное, что лежало в санях.
Забава сама остановилась, через несколько минут, и что, самое неприятное, на том же самом месте. Лес то Семен хорошо знал.
«Водит гад по кругу, – забеспокоился Семен, – вот оказия, не доеду до кума!».
Забава присмирела и осталась стоять как вкопанная, словно загипнотизированная.
Но это не самое страшное, что могло случиться.
В сани, ухмыляясь, запрыгнул черт и схватил окаянный бутыль с горилкой. Такой наглости Семен стерпеть не мог. Схватив хлыст, он что есть силы начал бить черта.
И не сразу осознал, что на подмогу прибыло чертово племя. Думал, что в глазах от злости отдавать красным начало, а это чертовы глаза, как угли, засветились вокруг.
Не совладал с ними Семен, отобрали таки гады бутыль. И побежали на поляну. Семен за ними.
Пробегав попусту, неизвестно сколько времени, он понял, в чем причина. Черти – то голыми были, в чем мать родила. И быстро скинул с себя всю одежду, ну там шапку, тулуп на овчине, теплую одежду, остался в одних семейных трусах. Валенки, правда, натянул, не гоже по снегу босиком бегать. Так и застудиться можно и, как скажете, потом супружеский долг исполнять.
В таком виде и застал своего друга кум Иван, когда, не дождавшись, вышел на лыжах навстречу. Мало ли, вдруг, что случилось по дороге.
Увидав того в таком виде, Иван смекнул, что беда с кумом приключилась. Волосы всклокочены, лицо красное, потный весь, дышит тяжело.
– Вижу кум, жарко тебе стало? – издалека начал он.
– Да весь запрел! – произнес Семен, вытирая пот со лба.
– И шо так?
– Та за чертями бегал!
– И шо, поймал, хоть одного?
– Да эти бесовы черти разбежались, как только развиднелось!
– И шо ты за ними гонялся? В жмурки играл?
– Так самогонку ж гады украли!
И как-то по детски развел руками.
– Как так? – схватившись за голову и приседая, ахнул Иван,
– А вот так! Схватили с саней и побежали, я за ними, они от меня! Так и пробегали ночь! Видишь на поляне следов полно!
На поляне, действительно, словно табун лошадей в пляс пустился. Чудно! Может и вправду, таки гонялся за чертями. Чем черт не шутит!
– Не веришь? – насупился Семен.
– Отчего же? Верю, а че разделся-то? – медленно произнес Иван.
– Так они ироды, налегке, а на мне ворох одежды! Разве догонишь!
– А шо это они на тебя напали, по запаху што-ли? – прищурился Иван.
– Та не, кум! Ты же меня знаешь, разве ж я мог! Видать догадались, что в санях лежит!
Семен отвел глаза, друга не проведешь, запах горилки за версту учует.
– Ладно, куме, давай собирай вещи и одевайся, а то замерзнешь! Щас приедем, баньку натопим, погреем косточки!
Прокашлявшись то ли от смеха, то ли от холодного воздуха, Иван поднял валявшуюся в снегу шапку, нахлобучил на кума и похлопал по плечу.
– Да мне к вечеру вернуться бы, – неуверенно пробасил Семен.
– Вернешься, – заверил его кум и уже с сомнением в голосе подтвердил, – конечно, вернешься.
***
Полную бутыль, возвышавшуюся на санях, Семен увидел первым. И удивился. Как так? Знал ведь, сколько отпил из нее, да еще черти последнее утащили. Но виду не подал.
– Так вон же она, бутыль! – потирая руки, засмеялся Иван, – Стоит себе, нас дожидается!
А потом как-то странно посмотрел на кума.
– Думаешь, спятил? – насупился Семен. – Горячку белую словил?
И нахмурив густые брови, похрустел валенками к лошади. Надо бы ее погладить, успокоить, вместе ужас пережили. От ласкового прикосновения Забава ожила, расслабилась, затрясла головой.
Кум Иван в это время посветил в сани фонариком. Так, на всякий случай.
– О!!! Да здесь фотография!
И замолчал, когда увидел на фото кума в окружении дюжины чертей.
– И, правда, черти!
Правда, те на своих тоненьких ножках, с длинным и загнутым в колечко хвостом, красными глазами и свинячьим пяточком вместо носа, совсем не выглядели страшными и злобными. Скалящиеся своими кривыми зубами они смотрелись такими себе ангелочками. Просто лапочки.
Подошедший Семен выхватил из рук кума фотку, и уставился на нее.
– То-то они верезжали селфи-селфи!
И плюнул от обиды.
– Кум, а шо, ты здесь ничего получился, да и вообще – эксклюзив получился!
– Смеешься! – обиделся Семен.
Но Иван, уже переключился на свернутый аккуратно лист бумаги, торчащий из-под бутыли. Развернул.
« Сюрприз!!! Чистый спирт! Подарок за доставленное удовольствие! Никогда так не резвились в Новогоднюю ночь! На следующий год ждем вас вместе с кумом!».
И подпись – черти.
– Вот же ж, чертяки, вот это я понимаю подарок! Ну, спасибочки! – счастливо засмеялся Иван.- Подумать только, чистый спирт! И за шо? Просто так, побегал себе несколько часов на свежем воздухе и нате получите!
Укладывая аккуратно в сани лыжи, Иван безапелляционно заявил:
– Не знаю, как ты куме, а я сюда обязательно приеду на следующий Новый год!
***
Черти сидели на лесной поляне за импровизированным праздничным столом, таким себе, спиленным дубовым пеньком. Молодежь потягивала через соломенную трубочку березовый сок, смаковала грибы и ягоды, и просто веселилась. Старое племя нюхало табак, отчего чих стоял по всей округе. Вообще-то они черти серьезные, глупостями всякими не занимаются. Но, сегодня, повод- то какой, Новый год!
– Интересно, допьются до нас наши новые друзья? – задумчиво произнес черт с жиденькой бородкой, кривым пальцем выковыривая из гнилого зуба крупинки от ягод.
– Не думаю, – ответил ему рядом сидящий, откусывая кусочек от белого гриба и причмокивая от удовольствия. – Кумовья мужики здоровые! И, похоже, не только любители выпить, но и поесть будь здоровы!
И неожиданно расхохотался до упаду, подрыгивая копытцами.
– Ты чего? – уставилась на него вся компашка лукавых.
– Ой, не могу! Как вспомню, как он за нами бегал!
Черти загомонили, захрюкали, захлопали в ладоши, заморгали своими хитрющими глазками.
– Не о том думаете, братья! – остановил их веселье черт, тот, который первым запрыгнул в сани и ухватился за бутыль с горилкой.
– Тю, – оскалились расслабившиеся нечисти, – о чем же нам еще думать?
– Думать всегда есть о чем, – назидательно ответил тот, грозя им лохматым пальцем с длиннющим загнутым ногтем. – Главное, ум не пропивать!
Другие публикации автора:
Автор публикации
То ли сказка, то ли быль
вот вам черти и бутыль)))