Очнулся я, только когда почувствовал, что кто-то сильно трясёт меня за плечи. Вернувшись в реальность, увидел перед собой Лёхину физиономию.
– Ты чё это, Колян? Тебе фигово, что ли? Эй! Сосед! Слышь?!
– Нормально, – сказал я хриплым голосом, а потом прокашлялся и повторил: – Нормально.
– Да вижу! Что случилось-то? От борща пучит, что ли? Капуста такая… Эй! Не пропадай! Ау! Вернись на хрен обратно! – Он похлопал меня по лицу.
– Да говорю же: порядок. – Для убедительности я встал на ноги.
– Слышь, ты меня извини, конечно, но, по-моему, Регеций с тобой диагнозом ошиблась. Ты, по ходу, реально шиз конкретный.
– Ко мне Татьяна приходила.
Он восхищённо промычал.
– И чё?
– Ты прав был насчёт практикантов.
– Это она тебе сказала?
– Сказала – это мягко сказано. Обложила и обгадила с ног до головы. У меня в голове не укладывается, как можно было всё это камуфлировать под СПС?
– На то они и психиатры, старик, – задумчиво пробубнил Лёха. – Ты ещё и половины не видел из того, что тебя ждёт. Сломают тебя. Теперь точно вижу, сломают. Уже надломили, а жаль. Хороший ты мужик. Правильный. Жалко будет, если так…
Я хотел бы возразить, но знал, что он прав. Если такие… Если то, что случилось с Татьяной (или Тамарой), это и есть та самая экспериментальная психиатрия, то долго я продержаться не смогу. Да и времени лишнего не было. Там, за этими идеально выкрашенными стенами, меня ждала дочь. Я был уверен, что она скучает. Возможно, даже сильнее, чем я по ней. Она вынуждена каждый день видеть равнодушное лицо своей матери, которая хочет от неё только одного – чтобы дочь поскорее повзрослела и взяла на себя ответственность за поддержку её в старости.
– Мне нужно бежать, Лёха. Сегодня.
– Ну, началось, – тяжело вздохнул сосед.
– У меня выбора нет. Нужно дочь спасать.
– А что с ней?
– Долго объяснять. Скоро прогулка. Нужна будет твоя помощь.
Он смотрел на меня и долго думал. Затем почесал нос и сказал:
– Ладно. Только если вернут обратно, я тебя сам повешу, чтобы проблем лишних больше не иметь. Усёк? Задрали меня все эти страсти ванильные. Устал я.
– Усёк.
– Давай. Я пока к себе. Как будешь готов, свисти.
– Добро.
Он ушёл. До прогулки оставалось двадцать минут. Я потратил их на то, чтобы побриться и одеться потеплее. Так и подмывало устроить на прощание какую-нибудь пакость, но я подавил в себе мальчишеские стремления, подумав, что это может послужить лишним риском для побега. К тому же, какую пакость я мог совершить, не имея в запасе ни времени, ни возможностей? В конце концов, мой побег уже будет немалой пакостью. А если удастся, то потом можно будет и все тёмные делишки Регеций раскрыть, которыми она промышляла во вверенном ей учреждении.
Я постучал в дверь к Лёхе. Он сразу её открыл. Видимо, стоял рядом и ждал. Я сделал вывод, что сосед нервничает, хотя по его внешнему виду не скажешь.
– Веди себя естественно, – тихо сказал он. – После того, как Танька с тобой побазарила, за тобой по-любому наблюдать будут, как за американским шпионом. Если кто-нибудь хоть что-то заподозрит, тебе трындец. А замечать тут умеют лучше, чем самые американские из всех американских шпионов. Поэтому лучше отключись от тех мыслей, которые взрывают мозг, и думай о чём-нибудь приятном. Об остальном я подумаю за тебя. Когда скажу «беги», не думай ни секунды. Просто срывайся и лети, как будто за тобой десяток питбулей гонится. Сделаешь всё правильно, будешь жить. Нет – даже не расстроюсь. Насрать мне на слабаков. Всё. Вали.
– Подожди, – сказал я. – А где ты жил до того, как сюда попал?
– На фиг тебе?
– Долго объяснять.
– Ну, тогда не твоё собачье дело.
Я хотел было рассказать, но Лёха пнул меня в плечо, и мы пошли к выходу.
На ресепшн снова толпились в ожидании люди. Ждать пришлось не долго. Аглая и её козырная улыбка появились почти через минуту.
– Здравствуйте, мои дорогие! – как всегда переигрывая, воскликнула Регеций. – Какие сегодня все замечательные! Вы посмотрите на эти лица! Они же просто искрятся радостью! Видимо, сегодняшний обед был и в самом деле вкусным. Не знаю, как вам, а я просто в восторге от новых пирожных! Правда, Юлия?
Лицо девушки, к которой обращалась Аглая, было полной противоположностью того, что изображала психиатр. Бледное, хмурое, уставшее. Под глазами – чёрные круги. Худые руки дрожали. Но когда она отвечала, губы растянулись в подобии улыбки.
– Да, – чуть слышно промямлила Юлия, – очень вкусные.
– Ну, что? – бодро спросила Регеций. – Все в сад? Открывайте!
Она посмеялась своей же жизнерадостности и, поглаживая по спинам пациентов, вышла наружу. Мы с Лёхой последовали за ней. Едва оказались на улице, в глаза ударил яркий солнечный свет. Я зажмурился. Пока глаза привыкали, Регеций подошла ко мне и взяла под руку.
– Как ваши дела, Николай? – заботливым тоном поинтересовалась она. – Вы уже поговорили с Татьяной?
– Да. Поговорил. – Я старался говорить как можно спокойнее, хотя ей и так было ясно, что я чувствую.
– Замечательно! – нараспев сказала она. – Уверена, теперь у вас нет сомнений насчёт моей искренности с вами.
– Да уж, какие тут могут быть сомнения? Татьяна, вернее Тамара, была очень убедительной.
– О! Она вам даже имя своё назвала?! Браво, Николай! Видимо, вы таки тронули её каменное сердце. Я уж думала, такую неприступную скалу ничем не проймёшь. Вы и вправду необычный гость! Ну, хотя бы в вас я не ошиблась. Это не может не радовать.
– Судя по вашей ослепительной улыбке, радости вам не занимать. Вы, наверное, всегда радуетесь. Непрерывно, так сказать.
Она громко захохотала.
– Ой, рассмешили, Николай. Спасибо. Давно так не смеялась.
Мы медленно брели в направлении площадки для прогулок, и я чувствовал, как дрожу от ярости. Регеций, будто щупальцами, впилась в мой локоть. Безусловно, она чувствовала эту дрожь и конечно же пребывала в полнейшем экстазе от происходящего.
Только сейчас я вспомнил о Лёхе. Оглянулся по сторонам и понял, что его нигде нет. Постепенно ярость сменилась недоумением. На миг я даже подумал, что он, как и Татьяна, меня предал. Но я ошибался.
Мы доковыляли до площадки. Кто-то, как и вчера, уже играл в бадминтон, кто-то курил, кто-то просто сидел на лавочке. Я тоже собирался сесть, но Регеций напрягла щупальце и сквозь зубы и вечную улыбку прошипела:
– Давайте прогуляемся, Николай. Вы пропустили утренние процедуры. Нам надо компенсировать упущенное. – А затем уже в полный голос: – Вы же не против прогуляться с дамой? А? Николай? Составьте мне компанию!
«Ещё бы! Да я с удовольствием с тобой прогуляюсь, тварь!» – подумал я, но вслух сказал:
– Конечно, – и пожал плечами.
– Какой сговорчивый кавалер, – пропела Регеций. – Я так за вас и замуж выйду. – Она снова залилась громким, пронзительным смехом.
Мы уже отошли на почтенное расстояние от площадки и хватка её щупальца несколько ослабла.
– Поздно. Я уже занят.
– Да что вы? – вскинула она брови. – А у меня совсем другая информация! Неужели обманули?
– Какая ещё информация?
– Да не обращайте внимания, Николай. Видимо, просто слухи. – Она бросила на меня взгляд, полный наслаждения. Эта чёртова садистка испытывала колоссальное удовольствие, её глаза блестели. – Ну, ладно, ладно. Так и быть. Расскажу. Ваша жена подала на развод. А ваша дочь… Юлия, если не ошибаюсь. Правильно?
Я не стал ей отвечать, но она молчала, пристально сверля меня взглядом.
– Да, – тихо сказал я.
– Юлия! – посмаковала Регеций. – Так вот, рада сообщить, что ваша любимая дочь успешно прошла курс электрошоковой терапии. Я лично координировала процесс и могу заверить, что теперь она полностью здорова. Она уже даже ходит в детский сад! Представляете? Правда, пока в группу для детей с умственными отклонениями. Но я как специалист могу вас заверить, что у неё всё будет хорошо. Электрошоковая терапия – процесс довольно серьёзный, болезненный, поэтому полная реабилитация от его последствий занимает не менее года. Ребёнок рисковал иметь наследственные склонности к СПС, но теперь она больше никогда не станет жертвой того досадного недуга, коим страдает её любимый папочка. Хотя теперь, наверное, она будет называть вас не иначе, как отец. С чем вас от всей души и поздравляю.
Она отпустила мою руку, оскалила все свои идеальные зубы, захихикала и быстро-быстро зааплодировала. Вид у неё при этом был настолько неестественным, что я ощутил себя внутри какого-то фестивального кино, наполненного неадекватными персонажами. Ещё секунда – и она начнёт рвать на себе одежду и плеваться.
Я сжал кулак, но ударить так и не успел. Внезапно из кустов выскочил Лёха и с диким рёвом всадил свой кулак прямо в челюсть Регеций. Послышался хруст. Она упала сначала на одно колено, затем на второе, а затем и вовсе встала на четвереньки. Изо рта густой, толстой струёй сползала тягучая жирная густая кровь. Она стояла и рычала при каждом выдохе. Из ноздрей начали появляться прозрачные пузыри соплей. Аглая несколько раз прохрипела, а затем стала дёргаться всем телом. Она беззвучно вздрагивала, потом села на попу и посмотрела на меня.
Глаза её были наполнены слезами, челюсть скошена в сторону, но окровавленный рот продолжал улыбаться. Я наконец понял, что с ней. Она смеялась! Она сидела на дорожке, истекала кровью, у неё во рту теперь явно не хватало зубов, но, несмотря на это, продолжала оргазмировать от того, что ей удалось сотворить со мной! Сотворить с моим ребёнком!
Я, не понимая, что делаю, заорал во всё горло и врезал ей ногой по лицу. Челюсть хрустнула в очередной раз, окончательно ломаясь, её голова откинулась назад, тело рухнуло на спину и замерло.
Только теперь я заметил, что Лёха орёт на меня благим матом.
– Гад сраный! Я тебя сейчас тоже рубану! Вали! Бегом, твою мать!
Я бросил последний взгляд на неподвижное тело и рванул прочь.
Пробежав несколько десятков метров по дорожке, услышал крики. Что именно кричали, разобрать не удалось. Я немного сбросил темп и оглянулся. Мой бывший сосед дрался с какими-то двумя амбалами. Первого ему удалось сбить с ног. Тогда второй просто достал пистолет и выстрелил Лёхе в голову. Из его затылка вылетела буро-коричневая масса и испачкала листья кустарника. Лёха обмяк и рухнул на землю.
Омут
Омут. Глава 1. Гроза
Омут. Глава 2. Нога
Омут. Глава 3. Гена
Омут. Глава 4. Эликсир
Омут. Глава 5. Утро
Омут. Глава 6. Час от часу не легче
Автор публикации
