По изумрудному морю бегут корабли с парусами, полными ветра. Рыбак удит, пахарь подгоняет лошадь, пастух смотрит на облака. И только маленькая куропатка любуется перьями, разлетающиеся над волнами – там жалко торчат ноги сверзившегося мгновенье назад Икара.
Люблю Брейгеля: заставляет подумать о смысле жизни. Есть мнение, что картина иллюстрирует голландскую поговорку «Ни один плуг не остановится, когда кто-то умирает». Действительно, это в столицах цареубийства, перевороты, открытия – провинциалы не обратят внимания на «старца Фёдора Кузьмича», им «царевича Димитрия» подавай! Обратят внимание лишь на то, что им под нос подсунут, да ещё по затылку огреют, дабы уяснили, чего от них требуется… Поэтому давно хотелось что-нибудь сотворить на тему того, как реагируют на эпохальные события те самые «маленькие люди». А тут и карты в руки – задание третьего этапа Контраста!
Расскажу, как писал «Полдень воскресенья», почему так, а не иначе, и что могли упустить читатели.
Задание с обязательной финальной фразой заставляет тщательнее обычного выстраивать сюжет. Тема просилась сама: обыватель, прозевавший Революцию. Вот только слова предложения-развязки сужали варианты. Не во всякое время/место и не всякому персонажу они подходят по стилю. Однако «жизнь» и «понедельник» недвусмысленно подвигали к «воскресенью» в обоих смыслах слова! Интересно, как «не заметит» главного события в истории европейской цивилизации среднестатистический иерусалимский обыватель? Мой «Икар» жаждет летать (тема) и готовит «воск и перья» (сюжет, стиль, структура). Получились ли крылья?
Первая проблема: как передать игру слов с названием дня недели, обыгрывая его этимологию. Параллельно другая: как обеспечить стилевое единство и облегчить понимание текста читателю. Уж сколько было недовольства тем, что у меня часты «древние-непонятные-зачем они нужны» термины. Решение подсказали романы Л. Фейхтвангера «Иудейская война» и «Лже-Нерон».
Всё просто! Для доступности текста и обеспечения взаимодействия с Читателем надо говорить на его языке. «Генерал» вместо «легата», «полковник» вместо «трибуна», «рота» вместо «манипулы» и так далее… Конечно, это режет глаз пуристам – сам, помнится, читая в бытность подростком, после Джованьоли, Езерского и Немировского изрядно плевался. Понимание пришло с возрастом: Фейхтвангер обобщал, описывая современные ему типы современным же языком, лишь используя историческую канву. Почему бы не поступить так же?
Итак, стиль выбран. Для сомневающихся привожу вариант того же текста, требующий массы примечаний и пояснений. К тому же, я заметил: с «классически моим стилем» элемент общения с Читателем в этой миниатюре сводится к выражению неудовольствия от «некомфортного чтения». Хотелось достичь взаимодействия иного плана. Поэтому долго думал, как начать – был вариант без указания места, но решил облегчить, введя название. К тому же, написание слов «не по Булгакову» (Ершалаим, Левий, кентурион) могло сразу намекнуть на отсутствие задачи по имитации его – или любого другого – «псевдоисторического» стиля. К слову, для заявленного автором как «профессиональный историк» Мастера, мат. часть в романе довольно заметно хромает.
В тексте старался придерживаться фактов и банальной логики. Так, «унылость» Леви объясняется его озабоченностью не внешними событиями, а переноской писчих принадлежностей по жаре куда-то за город (пещера погребения Иисуса, как мы понимаем в финале). Время – полдень дня, который после произошедшего и назван «воскресеньем». Новость о событии только начинает распространяться среди причастных. Центурион командует отборным десятком, поскольку важно пресечь источник слухов, отчитаться о причинах возникновения, но привлекать излишнего внимания не следует. К тому же, по оценкам историков (в частности, Моммзен) гарнизон Иерусалима был мал – до трёх тысяч легионеров, по большей части – выходцев из Самарии, т.е. практически местных (см. у Иосифа Флавия). В моём первом варианте Леви обращался к замыкающему «земляк», но это было бы натяжкой, учитывая взаимную недоброжелательность данных групп населения. Тем более писарь должен чувствовать неприязнь к источнику его проблем – «смутьянам», кем бы они ни были. Отсюда сетования «маленького человека» на возможные потери в заработке. А знание читателя о том, что с «утратой трупа» на самом деле «новая жизнь» как раз-таки начинается – хоть с исторической, хоть с религиозной точек зрения – делают обязательный финал немного юмористичным.
Но вернусь к технологии, к «воску, перьям, заклёпкам».
Фабула: военно-полицейский отряд выдвигается на место ЧП, гражданский секретарь рефлексирует собственные проблемы.
Структура:
- Панорама места действия – начало пролога.
- Характеристика героя, его мотивов, уточнение «пейзажа».
- Введён второстепенный персонаж, указаны его характеристики, перспективные связи с героем – заканчивается пролог.
- Диалог, уточняющий обстоятельства места, времени, обстоятельств происходящего – завязка.
- Введён дополнительный персонаж для уточнения причин события – развитие.
- Внутренний монолог героя – кульминация и развязка.
- Концовка – усилия Читателя по объединению полученной информации, начиная с названия, продолжая через знание евангельского сюжета, завершая обязательной фразой финала. Итогом должно было стать чувство со-творчества.
Как видно, замысел состоял в вовлечении читающих в игру слов на основе широко известных фактов. Оказалось, однако, что создал очередной повод специалистам продемонстрировать кругозор и применить «Объективное Знание Законов Большой Литературы». Облегчил работу критикующим? Ну, и Господь с ними, ведь сюжет картины Брейгеля проявился даже в этом!
В самом деле, каждый занимался своим делом: пахал, рыбачил, пас овец… в смысле, читал, вникал, комментировал. Солнцеликое жюри жарило – и воск растопился, заклёпки выпали, перья облетели. Всё объективно… исключая знание исторических фактов, чтение Фейхтвангера и тривиальную внимательность. Но это же субъективная мелочь, верно? С трудом можно измерить штангенциркулем изобретателя Дедала. Все молодцы!
P. S. Да, чуть не забыл! Нарушение условия, как же. Скажу, как было, а домысливать есть кому. Так вот, я не такой частый завсегдатай конкурсов, поэтому совершенно серьёзно считал необходимым условием лишь сохранение заданного текста. Полагал – да и сейчас не слишком убеждён в обратном – что кавычки, многоточие и т. п. вполне допустимы. Даже рассматривал вариант, в котором заданные слова являлись бы окончанием фразы. Ну, если нельзя – никаких проблем. Согласен, можно снимать баллы и т. п. Вопрос к жюри подчеркнул скепсис по поводу «объективности» оценок, не более. Впрочем, на их месте я бы придирался к количеству заклёпок у калиг, весу глаудиуса и оттенку лысины Цезаря… Не касаясь вопроса о виновности его жены! Как и жюри, она вне подозрений.
Приложение – текст “в моём обычном стиле”
Цохорайим йом ришон
(полдень воскресенья, букв. «Полдень, день первый»)
Контуберния (десяток легионеров) промаршировала за ворота Ершалаима. Софер (писец, оказывающий в т. ч. нотариальные услуги) Леви приуныл: «Самая жара! Мухи, пыль… Из-за каждого прута (он же – лепта, медная монета наименьшей стоимости) впрягаюсь… До чего деньги нужны! Подумать, ведь три дочки! Вырасти, да ещё мохар (или недуния: обязательное приданое) обеспечь…»
Взглянул на центуриона (командир подразделения в сто воинов, видимо, получивший особое задание): «Настоящий нефелим (племя исполинов в Ветхом Завете)! И у начальства на виду. Чем не зять? Подумаешь, нохри (иноплеменник; в 1-ом веке н. э. ассимиляция становилась всё более привычной)! Может, посчастливится?»
Кашлянул, привлекая внимание:
– Примипил (старший центурион, лесть по отношению к офицеру) … э-э-э…Что, собственно, произошло? Надолго мы? Я почему интересуюсь – заказали купчую (довольно сложная система землевладения – «наёмная на 7 лет» – предполагала частые сделки, скреплённые письменно, с приложением чертежа участка), и…
Раздражённый центурион буркнул:
– Не болтай! Дело государственное. Мятежом пахнет (постоянные волнения привели в конце концов Иудейской войне)!
Леви поперхнулся, сбавил шаг. Оказавшись рядом с замыкающим, робко улыбнулся, вынул фляжку:
– Служивый (за имперское гражданство в провинциях служили соседи тех, кого надо было усмирять – к примеру, самаритяне)! Хоть ты объясни, куда идём?
Тот выцедил асис (молодое вино, сок) софера, вернул посудину:
– Будь здоров! – и шёпотом: – На днях кого-то казнили, так, говорят, смутьяны тело выкрали (намёк на практику борьбы Рима с иудейскими террористами-сикариями). Следствие!
Страдальчески сморщившись, Леви безмолвно возопил: «О, Господи! За что мне это?! Днями пашу хуже раба (намёк на призывы Торы к гуманному обращению с рабами), за каждый кодрант (медная монета стоимостью две лепты) семь потов – а тут время потеряю, хозэ (договор, контракт на иврите) упущу. Ещё вопрос, сколько судейские заплатят (подразумевается, за ведение протокола) … Чтоб им пусто было, злодеям! Видно, дружки плотника, который «царь иудейский» (намёк на трёхязычную надпись на кресте Иисуса)? Вот ведь невезенье! Сомнительно, что с йом шени (понедельник, букв. «день второй») начнётся новая жизнь…»
Ответы критикам
Автор публикации
Не трогай - не уколешься
С удовольствием прочитала историю написания и факты вашего конкурсного рассказа. Большая работа проделана! (Вот поэтому я и не писатель ни разу)). И спасибо, что и, собственно, рассказ включили в текст с пояснениями, иначе пришлось бы искать и перепрыгивать со странички на страничку.
Спасибо Вам. Но я не писатель, просто зануда. Есть масса свидетелей!