Эх, судьбинушка! Кому суждено быть бриллиантом в диадеме, а кому нечистоты выводить. Но что жаловаться? Даже у самого белого унитаза чёрное нутро.
Но чернее моих глубин представить сложно. Какой только едкой дряни не течет по моим трубам. Это настоящая эссенция смерти. Жизнь в этой жиже невозможна. Во всяком случае, так мне казалось раньше.
Пока не появилось это нечто. Оно выплыло прямо из глубин зловонной заводи и лентой заскользило к извергающемуся из меня потоку. Жирное, длинное, похожее на змею тело извивалось в сточных водах, а безглазая морда жадно ловила широкой пастью струи. Оно росло и жирело день ото дня. Боюсь представить, чем бы это закончилось, но однажды произошло чудо. По мне потекла чистая вода. Никогда, ни до, ни после, я не ощущала такого блаженства. А мерзкая тварь, глотнув очищающей влаги, вмиг скорчилась и пропала в жиже, из которой и появилась. Больше ее не было видно.
Жаль, что и чистых потоков больше по мне не текло.
Чем, интересно, не угодила я малахольным экологам? Ведь во мне ничего нет, кроме разве что всей таблицы Менделеева. С преобладанием тяжёлых металлов, радионуклидов и небольшого количества кислот. Простите жеманное лукавство, можно сказать, кокетство (я ведь всё-таки женщина!): небольшое количество кислот сочла не по объёму сбросов, а по числу наименований — серная, соляная и так далее, штук до десяти. Воду они, почитай, и не загрязняют. Грязнее, пожалуй, уже некуда. Более того, вода довольна! Она цветёт! И лягушки временами всплывают кверху бледными пузиками и рукоплещут мне, рукоплещут… Жаль, недолго…
Соседка, городская канализация — вот где бездна злодейства! По ней стекают в несчастную реку пороки мегаполиса, все грехи гуляющих по чугунным кругам с вензелем ГВК — “Горводоканал”. Я же перевожу “Говнюки, Воображалы, Каты”.
И то верно: каты! Здесь и абортированные младенцы, и брошенная курьером в люк при облаве дурь.
И я созерцаю это. И плачу, плачу.
Всей таблицей Менделеева…
Мемуары № 1.
Эх, судьбинушка! Кому суждено быть бриллиантом в диадеме, а кому нечистоты выводить. Но что жаловаться? Даже у самого белого унитаза чёрное нутро.
Но чернее моих глубин представить сложно. Какой только едкой дряни не течет по моим трубам. Это настоящая эссенция смерти. Жизнь в этой жиже невозможна. Во всяком случае, так мне казалось раньше.
Пока не появилось это нечто. Оно выплыло прямо из глубин зловонной заводи и лентой заскользило к извергающемуся из меня потоку. Жирное, длинное, похожее на змею тело извивалось в сточных водах, а безглазая морда жадно ловила широкой пастью струи. Оно росло и жирело день ото дня. Боюсь представить, чем бы это закончилось, но однажды произошло чудо. По мне потекла чистая вода. Никогда, ни до, ни после, я не ощущала такого блаженства. А мерзкая тварь, глотнув очищающей влаги, вмиг скорчилась и пропала в жиже, из которой и появилась. Больше ее не было видно.
Жаль, что и чистых потоков больше по мне не текло.
Мемуары № 2.
Чем, интересно, не угодила я малахольным экологам? Ведь во мне ничего нет, кроме разве что всей таблицы Менделеева. С преобладанием тяжёлых металлов, радионуклидов и небольшого количества кислот. Простите жеманное лукавство, можно сказать, кокетство (я ведь всё-таки женщина!): небольшое количество кислот сочла не по объёму сбросов, а по числу наименований — серная, соляная и так далее, штук до десяти. Воду они, почитай, и не загрязняют. Грязнее, пожалуй, уже некуда. Более того, вода довольна! Она цветёт! И лягушки временами всплывают кверху бледными пузиками и рукоплещут мне, рукоплещут… Жаль, недолго…
Соседка, городская канализация — вот где бездна злодейства! По ней стекают в несчастную реку пороки мегаполиса, все грехи гуляющих по чугунным кругам с вензелем ГВК — “Горводоканал”. Я же перевожу “Говнюки, Воображалы, Каты”.
И то верно: каты! Здесь и абортированные младенцы, и брошенная курьером в люк при облаве дурь.
И я созерцаю это. И плачу, плачу.
Всей таблицей Менделеева…
Снимаем маски:
Мемуары № 1 — Тина;
Мемуары № 2 — staretz.
Автор мемуаров, набравших наибольшее (4) количество лайков, — staretz!