Ну что ж продолжим…
Беременность протекала нормально и доктор Лейбовиц сказал, что теперь они с Розой Марковной увидятся уже после родов.
Каждый день Роза Марковна гуляла в сопровождении мужа, чтоб дать ребёнку побольше кислорода, по совету Арона Исааковича.
Ранним утром понедельника Роза встала в туалет, потом легла, но опять встала.
«Интересно, что она там делает, в который раз уже встала, — подумал Илья Моисеевич, — на кухне ест или в туалет опять?»
Он встал и пошёл на свет, протирая заспанные глаза и почёсывая чуть ниже спины.
— Роза, а что тут происходит, что ты тут застряла, что ли?
— Хорошо сказал «застряла», но, похоже, шлюз открылся и это знак, что пора.
В этот момент она согнулась и выдала первый крик первородки, разбудив родителей и возможно всех соседей дома.
Илья побежал умываться, из спальни вышла Рахиля Мироновна и без намёка на нервы сказала,
— Шо уже?
— Марик вставай, она рожает! Ну, кто-то пойдёт таки уже за машиной, я не собираюсь принимать роды дома, бекицер, бекицер!!
В приёмном покое (странное название для места, где все метушаться и обычно кричат от схваток) было тихо. Приёмная медсестра тут же отправила Илью Моисеевича, сказав, что живот высоко и родит Роза нескоро. Он решил немного подождать, до начала рабочего дня ещё целый час.
Розу увели за ширму. Там положили на кушетку для осмотра, побрили, где положено и поставили клизму. Роза издала, при этом что-то вроде смеха, вспомнив про Швейка, которому всё время ставили клизмы…
— Вот вам роженица ножницы, стригите ногти на руках, ногах и намажьте йодом.
(Как вам такой маникюр-педикюр?)
— Что ж вы мне тут всё намочили, у вас что воды отходят, не могли сказать, между криками?
— Я говорила три раза, но вы видно не услышали, не проснулись ещё.
Роза Марковна зайдя в палату, сразу ринулась к окну, ища мужа,
— Илья, не волнуйся я тут не одна, тут ещё две спят. Интересно, как им это удаётся?
— Дама закройте окно и рот, мы акушерки с ночной смены, вы нас разбудили, ложитесь спать, ещё рано.
Какой там спать, когда внутри кто-то пытается выйти наружу.
После того, как акушерки ушли, Роза села на унитаз по нужде, хотя, какая нужда после клизмы.
Нянечка проходя мимо и глянув на Розу, ухмыльнулась,
— Голуба моя, ты так и родишь на унитазе, рано ещё тужиться. Поди поешь лучше, если хочешь.
— Хочу, с ночи голодная, а что там у вас? Гречка с молоком? А ложка? Ладно я так выпью. А шоколад когда есть?
— Да ты его мне отдай, тебе он уже не нужен.
В палате появилась медсестра, молча вколола «горячий» укол, сказав «так надо», ушла.
— Вот холеры на тебя нет, кому это надо! Я как в ад попала после этого «надо».
Розе принесли новую (надо же не пожалели) рубашку и косынку, и увели в родовой зал.
Между схватками, акушерки попытались поставить капельную, но Розу накрыла очередная схватка, она дёрнула руку, чтобы схватиться за поручень и шприц улетел на пол, а кровь струёй обдала всех и всё вокруг. После чего руки привязали к поручням кровати.
— Так надо!
Роды проходили интенсивно, хотелось убить всех причастных, и присутствующих, не реагирующих на мольбы облегчить страдания, проклятия и крики.
В какой-то момент акушерки переглянулись и Роза увидела в руке одной, ножницы.
— Так надо?
Родовую боль перекрыла боль пореза на живую, сами понимаете где,
— Вы шо там сделали? Почему это и зачем? Что это выпало такое синее?
Роза подняв голову, пыталась рассмотреть, что происходит там внизу.
— Это твой ребёнок, с пуповиной на шее был, пришлось ускорить процесс.
Малыш заплакал и Роза вместе с ним. Они лежали рядом одни в родовой часа четыре, он кричал, а она слушала и слёзы теклись по щекам. «Вот он и родился мой Мойшэлэ».
Илья Моисеевич придя на работу, был тут же отправлен обратно к жене, и приехав в роддом через час, увидел надпись на доске объявлений:
« Роза Шейнапунем — мальчик, три четыреста.»
— Анка пулемётчица, а не Роза, это же надо родить за четыре часа.
В это же время же приехали родители Розы. Рахиля Мироновна, роняя одинокую слезу радости шепнула мужу,
— Уже родила, быстрая, мои гены. Мазел Тов!
— Поздравляю папаша с наследником!
Через день Роза Марковна получила письмо от свекрови:
«Розочка, ты сделала меня самой счастливой, подарив внука. Держись и хорошо кушай, передаю тебе бульон с фрикадельками. Береги грудь!»
Роза Марковна лежала в палате на десять человек, с одним умывальником и туалетом на другом конце коридора, дойти до которого было, как её деду до Берлина. Соседка справа тихонько плакала в подушку. Как оказалось во время родов она проглотила золотую коронку с зуба и уже два дня ждёт выхода, золото же.
Приходил молодой доктор и показал, как сцеживать молоко, выбрав молодку, родившую семимесячного, ей даже ребёнка не приносили кормить. Она плакала и шморгала носом. У кого-то молока было много: одна мамаша цедилась в полотенце и выкручивала его в умывальник. А у Розы Марковны молока было едва, едва, но она старательно сцеживалась. Мойшу принесли кормить только на третий день, с синей полоской на шее и губками в засохшем молоке. Он спал, не реагируя на попытки кормить.
За окном кричали,
—Роза, Роза!!!
Она подошла и увидела мужа и родителей, они махали ей руками и хотели узнать на кого похож малыш. Она приподняла Мойшу показывая им,
— Вот это там твой папа и ты таки полная его копия. Не хочешь кушать мою еду и всё время спишь.
Дважды в день приходили медсестры и проверяли швы. Одна молодая, всё время извиняясь, смазывала швы нежно, едва касаясь ватным тампоном. Но была и другая, крупная с грудью похожей на два баскетбольных мяча. Она церемониться не собиралась, брала бутылку с йодом и щедро плюхала на свежие раны, за что её за глаза называли «гестапо». Когда она приносила детей кормить, то они лежали на её груди, как на пьедестале. Роженицы вздрагивали при её появлении.
— Так, слухайте сюда мамаши, сегодня передач из дома не будет, одна из вас наелась клубники и поделилась молоком, у всех детей понос! Шейнапунем, а ваш красавец уже поел и спит, а вы — подъём и на осмотр к врачу!
Через пять долгих, как вечность дней Илюша принял от «Гестапо» своего младенца в конверте с синим бантом, вручив ей коробку конфет и букет роз.
— Ваша жена видела, что ребёнок чистый, в пудре и масле, таким он должен и дома быть, — наставляла она на дорогу, помогая Розе спускаться по лестнице.
Серия «Роза Марковна»
Симбиоз
Роза Марковна кровавый расколбас.
Пандемия и сука любовь.
Роза Марковна Назад в прошлое
Щит Гладиатора, мемуары
Было так хорошо
Автор публикации
Может покажется в жизни всё гнусно,
Что рождены вы были напрасно,
Я знаю точно, что жизнь прекрасна.
Япония. 
спасибо за воспоминания. у меня не было в жизни более счастливого времени как роды и первые кормления. Только Роза Марковна не увязывается у меня с роженицей. Я думала ей глубоко за пятьдесят)
Ну само собой, но ведь и она когда-то была молодой;))) для сравнения дочь родим в Америке☺️
Интересно! ?
Это продолжение рассказа «назад в прошлое»
Роддомы бОльшую часть прошлого века не отличались любовью к роженицам. И действительно были похожи на пыточные “гестапо”.
Вы своим рассказом навеяли печаль и тоску.
А если навеяли, значит рассказ удался.))
Значит рождение Зои Ильиничны будет весёлым и смешным;) Спасибо за коммент?
Ах, душе моя… ты всколыхнула такой пласт воспоминаний, что моя грудь то трясется от хохота, то содрогается от плача. Когда я прилетела рожать к маме с Алтая (мы таки тогда там служили) по срокам нарисованным врачами у меня было еще две недели запаса и на уговоры пойти и сдаться докторам я отвечала одно: ” Дайте наесться фруктов, потом будет нельзя”, – и ела. Буквально тазиками и всё подряд: груши, яблоки, поздние абрикосы, персики, виноград. Иногда мне хотелось слив и мне их тоже давали. Но две недели истекли и я сдалась. Мамина подруга тетя Тома меня осмотрела и с грустью произнесла: ” Манюня, ты только не волнуйся, но мне не нравится сердцебиение ребенка. Там какие-то странные звуки. Похоже на внутриутробную асфиксию. Надо ложиться срочно”. Мне не нужно было объяснять, что это такое, я за время беременности прочла все книжки по гинекологии и акушерству, что нашла и знала “шо это такое”. Я взяла направление и побежала в роддом, обняв живот с Дашей. Это километра три, почти по прямой. Мама отстала метров на сто, а она мастер, блин, спорта была (по гимнастике, правда). Знала бы ты как я орала на санитарку в приемном покое, что мне нужно не клизму делать , а к доктору СРОЧНО! И он пришел. Моя первая школьная любоff. Велел ложиться на кушетку. А белье, мать их ити, у меня уже отобрали. Выдали тряпочку, гордо именуемую ночной сорочкой, разорванную от горловины, до нижнего шва и всё. И как в этом виде? Ложиться на кушетку? На осмотр? Но пришла спасительная мысль, что под прикрытием чужой фамилии ( мужниной) и тридцатью наеденных кило с момента нашей последней встречи, меня таки трудно признать и я… на всякий случай прикрыв подолом лицо, таки дала себя осмотреть. Особенно проверка на раскрытие шейки матки происходила печально. Я лежала и думала, что как-то не так я это представляла )))))) И шо ты думаешь? Пока я грустила о неслучившемся в правильном месте и в правильных обстоятельствах, этот потц сказал, что за громко булькающим кишечником действительно сложно расслышать пульс ребенка, но он ровный и вполне себе наполненный. Но назад он меня не отпустит, потому что по его подсчетам, я уже должна вот-вот родить, потому что и так уже неделю перехаживаю. И может быть мы успеем сегодня в его смену. Мы с Дашей мысленно возопили “Ни за что!” и ушли в палату лежать. .. а родила я еще через три недели. Дашка тоже понимала, что фрукты надо есть сейчас.
Женщины могут забыть многое, но роды они помнят, как будто рожали вчера?
Со всеми подробностями. Я даже помню расцветку ситчика на той драной тряпке, которую мне пришлось носить в роддоме.
??
Трудно становиться мамой, но какое счастье быть мамой и бубушкой!!! С Праздником Мамы!!!
взаимно, дорогая