– Что с гостями? – директор парка «Новая Сибирь» Иван Лихачёв был не в своей тарелке уже неделю. Предстоящее посещение и, тем паче, планы визитёров, лишали сна. Пятидесятилетний «мужчина героических пропорций», по его собственному выражению, заметно осунулся.
– Час назад из Чокурдаха вылетели. Всё по графику, – соболезнующим тоном ответил дежурный связист, спортивного вида студент-практикант мехфака.
– Ну, добро, – Лихачёв нахмурился, припоминая категоричные указания «сверху». Не выдержал, крепко стукнул кулаком по ладони:
– Сволочи! Петь, ну хоть ты скажи, о чём они там думают?
– О прибылях, Иван Митрич. О деньгах. Уж точно не о науке…
Директор в сердцах сплюнул и вышел, хлопнув дверью радиорубки. Ветер с ледяных полей не остудил кипящих мыслей: «Полярный день, полярные маки, полярный заповедник… Всё яркое, показное. Хоть сейчас в рамку! Ну, где тут эти блогеры? Пусть снимают, как за бабки можно чудо Природы, чудо Разума людского уничтожить!»
Лихачёв вновь и вновь прокручивал в памяти разговор с главой Академии и помощником Президента, пытаясь найти аргументы против утверждённой охоты.
«Охота! Это для скучающих буржуев охота… Убийство, блин! Изуверство. Варвары, что ж они с экспериментом делают!» Но рассудок подсовывал неопровержимые доводы: «С другой стороны, выбраковывать животных надо. Это неизбежно. Факт! Старики, калеки, выродки… Борьба за существование, понимаешь. Нам так и так приходится это делать. Почему бы не разрешить как его? – Армстронгу – забить кого-то из них? Надеюсь, у настоящего охотника хватит милосердия сделать это наименее жестоко… А финансовая помощь лишней не бывает! Тем более, в таком объёме…»
Он посмотрел на юг. Восточно-Сибирское море, уже десятилетия забывшее холодную белизну ледовых полей и торосов, сияло начищенным оловом старинного блюда. «А вот эта точка на горизонте – словно мушиный след. Растёт, однако. Летят!»
Директор заторопился к посадочной площадке.
Первым из транспортника выпрыгнул сам охотник. «Белокурая бестия!» – неодобрительно подумал о стройном атлете приземистый Лихачёв. Сверкая улыбкой «от Карнеги», Джордж Армстронг пожал руки всем встречавшим. Операторы из его группы снимали буквально всё, от первых шагов своего «чифа» по тундро-степи, до процесса выгрузки коптеров и монтажа съёмочного оборудования на дронах и вездеходах. Покончив с формальностями, а потом самую малость выждав перерыва в съёмке, директор парка пригласил всех к столу.
Разговор под строганину и пельмени немыслим без спиртного. Виски оказало слабое сопротивление, но водка ещё держалась, когда международное общение вроде бы наладилось. Слушать рыбацкие и охотничьи байки не сложно, главное, не мешать врать. Армстронгу, впрочем, верили: в любой момент он мог подтвердить свои подвиги документально. По-русски говорил грамотно, почти без акцента. Обаяния лидера – «большого бваны» или «полковника-сахиба» – ему было не занимать:
– Нет, мускусный бык – это не интересно! Знаете, я стараюсь возрождать древние навыки. Так сказать, ставлю себя на место предков. Так вот, из хорошего лука в неподвижные туши – скучно! Требуется только физика, то есть сила. Кстати, я приглашал иннуитских следопытов сюда, к вам, – он засмеялся. – Боятся!
– А как вы справились со львом «в своём стиле», мистер Армстронг? – врач страдальчески сморщился, закусывая очередную стопку долькой лимона. «Молодец, Семёныч! Дипломат, однако…» – про себя одобрил интеллигентскую эскападу Лихачёв.
Охотник сделал вид, что не заметил гримасы, махнул рукой:
– Самое сложное – оформление бумаг. Ну, ещё месяц жизни у масаев. Антисанитария, знаете ли. Навоз, мухи… А сама охота? Удачно метнул заточенную железку, и нет царя зверей, – Армстронг любезно улыбнулся буфетчице, делавшей селфи на его фоне.
– Веселее было, когда ходил в Конго на слона. Это в рамках подготовки к сегодняшнему сафари, – он отхлебнул водки, бросил в рот пригоршню мочёной морошки. Не переставая жевать, продолжил:
– Представляете, втроём! Я и двое пигмеев, – подмигнул девушке, – голые… и обмазанные с головы до ног слоновьим помётом.
Насладившись зрелищем застывших с полуоткрытыми ртами лиц, Армстронг закончил:
– Естественно, слон нас не учуял и получил копьё в брюхо. А потом мои ассистенты начали его есть, ещё шевелящегося. Изнутри.
Буфетчица побледнела и, зажимая рот, выбежала из столовой. Отвлекая внимание, Лихачёв поинтересовался у «чифа» последней охотой.
– Крайней! – недовольно поправил Армстронг, – месяц назад, в Уэлене. Ходил с чукчами на кита… – Он неожиданно разгорячился, по-видимому, чувствуя себя обманутым или оскорблённым в лучших чувствах.
– Подумайте, господа! Я тренируюсь метать гарпун и пику. Я перечитываю Мелвилла, получаю необходимый настрой. А эти аборигены тупо расстреливают кита из винтовок, не давая мне ни единого шанса! Заявляю протест, но они, видимо, даже не поняли, что такое спортивная охота… Что такое научная реконструкция примитивных навыков!
Он немного успокоился, ещё раз шумно отхлебнул из стакана:
– Именно поэтому я собираюсь получить здесь, на Новой Сибири, максимум! И никакие отговорки меня не устроят. Что, «Грин Пис»? – охотник повернулся к врачу. – Никаких законов мы с вами, – он повысил тон, – мы с вами не нарушим. Здесь же эксперимент? Ваших тварей вообще в природе быть не должно, так? Ну, были, были – когда-то, но формально они что? ГМО! Поэтому, тост, господа! За новую дичь. За моего первого мамонта!
*****
«Иннуиты испугались, пигмеям – при всём глобальном потеплении – у нас холодно. Кто ж ему помогать будет?» – наблюдавший за подготовкой к охоте Лихачёв уже догадывался, но сознаваться в этом самому себе не хотел. – «Телохранителей с винтовками спрячут, понятное дело. И на коптеры чего-то навесили. Ещё одна подстраховка, похоже… Но не один же он на мамонта пойдёт?! Шакти, конечно, одряхлела. Бивни стёрты, левый глаз ослеп, и всё-таки – махина!»
Тем временем, «чиф» развернул перед персоналом научной станции целую выставку.
– Вот копьё. То самое, для охоты на мамонтов. Кое в чём напоминает китобойный гарпун: наконечник тоже съёмный. Это реконструкция чешских археологов конца ХХ века. Древко из дуба, а кремнёвое или обсидиановое острие на отдельной рукояти, вроде штыка. Как видите, в моей сумке на поясе пять таких наконечников. Бью первый раз, выдёргиваю – древко в руках, наконечник в звере. Можно «перезарядить». На коровьих тушах тренировался, – тут же похвастал он, – отлично работает! В общем, мне нужны «заряжающие», или «оруженосцы», подать следующее копьё, только и всего. Ну, господа учёные! Кто со мной?..
Неодобрительные взгляды и катающиеся по скулам желваки островитян не охладили напор Армстронга:
– Только поднести копьё! Ну, проконсультировать, на предмет кондиций ваших подопытных… Неужели боитесь? Подумайте о славе! Мои подписчики будут узнавать вас по всему миру! И премия…
– Всё, чиф, хватит! – Лихачёв попытался остановить разошедшегося гостя. – Наряжайте своих. Наше дело маленькое. Приказали – выделим старушку на убой, но сами…
– Я пойду, – негромко сказал Пётр, глядя себе под ноги. Повернулся к директору. – Иван Митрич, не беспокойтесь! Научники не смогут, а я – вполне. Моржа колол, помните? Вот. А гостя нельзя бросать. Вам же потом по шапке дадут, верно?..
Вторым вызвался парень из свиты охотника – то ли осветитель, то ли помощник сценариста, по имени Аллен. Учёные и обслуга станции как-то сразу отдалились от пары «актёров». Зато оживилась оклемавшаяся от последствий русского гостеприимства креативная свита. Спустя полчаса из палатки визажиста вышли, как заявил врач, «два типичных неандертальца». Меховая одежда, сложная «первобытная» причёска, экзотические украшения и причудливый грим сделали молодых людей неузнаваемыми
…Ещё через пару часов вездеходы доставили всех причастных к начинающемуся действу на западное побережье острова, поближе к излюбленным пастбищам одной из четырёх групп мамонтов. «Чиф» принялся распоряжаться техниками, требуя «полноты картины» и не переставая пререкаться со страхующими стрелками. Все три снайпера желали работать наверняка, с близкого расстояния, а хозяина никак не устраивало их присутствие в кадре. В конце концов, каждому нашли место рядом с участком степных трав, слегка приподнятым над сырой растительностью тундры. Стрелки умело замаскировались, трансляция с коптера не позволяла отличить людей от пучков осоки, бугров и валунов на месте охоты.
«Не охоты, забоя…» – желчно поправился директор. С небольшого похмелья он вновь исполнился негодования по адресу заморского гостя, ощутил злость к родному начальству и презрение к собственной бесхребетности. Оставаясь в режиссёрском вездеходе, Лихачёв наблюдал начало «Хантер-шоу Джорджа Армстронга» на мониторе, хотя мог бы рассматривать действо снаружи, в сильный бинокль. «Совесть мучает? Дистанцироваться захотел, фарисей!» – продолжал изводить себя Иван Дмитриевич.
Тем временем охотник давал на камеру пространный комментарий. Поговорив о моральной стороне выбраковки нежизнеспособных особей, вскользь коснувшись борьбы за существование, он переключился на собственную теорию:
– Таким образом, уважаемые подписчики, мы продемонстрируем вашему вниманию реконструкцию охоты людей эпохи палеолита на крупнейшую дичь, когда-либо добывавшуюся на суше. В отличие от моего африканского тура всё, что вы увидите теперь, не следование традиционным приёмам наших современников, а лишь попытка – конечно же, научно обоснованная! – представить, как это могло происходить тридцать тысяч лет назад.
Армстронг, одетый в лёгкую безрукавку и короткие штаны из тонкой замши, обутый в изящные мокасины, с вышитой бисером повязкой на длинных рыжеватых волосах, выглядел эталоном мужественности в её первобытном воплощении. Указав «оруженосцам» направление взмахом массивного копья, он картинно повернулся, демонстрируя проработанные мышцы зрителям… Но тут же слегка напрягся и немного побледнел, услышав тяжёлый гул шагов и трубные крики приближающихся животных.
Операторы коптеров снимали заранее распределённые сектора, режиссёр уже искал наиболее зрелищные комбинации кадров, и только оставшийся без дела Лихачёв, хорошо знавший «своих» зверей, насторожился. Пожалуй, даже больше, чем охотник с «оруженосцами» и даже трое снайперов. Он услышал, что животные разделились. Всмотрелся в монитор…
– Сукин сын! Кто ему помог?! – Директор мгновенно вышел из себя. Красный, брызжущий слюной крепыш совершенно не походил на интеллигентного руководителя научного проекта. Нет, из вездехода выскочил и теперь бесновался, топча карликовые берёзы, человек совершенно безумного облика. – Чья работа? Вместо Шакти отбили Моти-Гаджа… Кто, я вас спрашиваю?!
Он побежал туда, где уже показался одинокий мамонт. Уже зная, что опоздал, что ничего сделать нельзя, Лихачёв нёсся короткими скачками, настолько комичными в сравнении с его массивным корпусом и кривыми ногами, что кто-то из глазевших на это операторов расхохотался. И осёкся, увидев на мониторе цель, к которой устремился директор.
…Скоро уже никто не мог оторваться от «картинок». С разных ракурсов, под разными углами люди Армстронга смотрели, как рысью приблизился к степной проплешине подгоняемый незримым ультразвуковым бичом коптера матёрый самец… Как «чиф» улучил момент и нанёс удар в пах пробегавшему зверю… Как огромный мамонт мгновенно развернулся, ломая копьё… Выстрелов не было: стремительность движений животного, суета «оруженосцев» вокруг него и запрет от самого Армстронга сковывали снайперов.
…А зверь споткнулся, упал на колени, ударился бивнями о землю, разбрызгивая оттаявший за день грунт. Но тут же вскочил и бросился на обидчика! Аллен поскользнулся на мокром мху и упал плашмя, так и не передав своё копьё охотнику. Оставшись без оружия, тот метнул в голову мамонта сумку с запасными наконечниками. Повернулся бежать, но запнулся о кочку и тоже упал. Видимо, сумка попала в глаз: зверь гневно затрубил, поднялся на дыбы, размахивая хоботом. По брюху ручьём стекала кровь. Мамонт, шатаясь, неуверенно переступал на задних ногах, и вдруг обрушился всей массой, стремясь раздавить существо, впервые на его веку нанёсшее серьёзную рану.
За миг до удара между зверем и охотником возникла ещё одна фигура. Второй «оруженосец»! Пётр, забыв обо всём, двумя руками вогнал копьё в раззявленный рот гиганта. Мамонт рухнул прямо на человека…
Когда Лихачёв, наконец, добежал до места бойни, всё было кончено. Снайперы добили агонизирующего зверя и теперь пытались освободить придавленного огромной головой Петра. Тот лежал без сознания. Директор попробовал подсунуть под ушедший в почву бивень обломок копейного древка, орудуя им как рычагом. Подскочил Аллен, неуклюже стал помогать. Засуетились подъехавшие люди Армстронга. Водители подтащили домкраты, кто-то зацепил голову животного тросом…
Наконец, врач смог осмотреть раненого. Весь в звериной крови, прихрамывая, подошёл охотник. Удостоверился, что Пётр жив, ослепительно улыбнулся:
– Молодец, парень! Браво! – потряс перед оператором руками в победном жесте английских лучников. Повернулся к Лихачёву, оцепенело рассматривавшему труп Моти-Гаджа:
– Оплачу, всё оплачу, не волнуйтесь. Лечение юноши тоже за мой счёт. Охота? Велл… как это говорится по-русски? Первый блин комом?
Иван Дмитриевич оторвался от созерцания неподвижной туши вожака мамонтов, тяжело посмотрел гостю в глаза:
– Блин, говоришь? Ну, пусть будет… Как смогу! – и нанёс ему удар в челюсть, вложив вес семипудового тела. Отвернулся от рухнувшего Армстронга. Потирая кисть, спросил человека с камерой:
– Сняли? Вот и объясните своим подписчикам, что реконструкция нравов эпохи палеолита прошла успешно…
Другие публикации автора:
Автор публикации
Россия. 
Крепкий мужской рассказ.
Спасибо! Старался объединить НФ, небольшую авантюру и долю сатиры.