Шкурка в нафталине
….- Ну а теперь ты, Ванюша.
Отец протянул младшему сыну стрелу.
– Давай, сынку, порадуй царя – батюшку, покажи удаль свою. Стреляй!
Взял Иван стрелу, посмотрел на нее грустными глазами, какие только бывают у лошадей и пожилых женщин с Кавказа и хотя и был дурак, дураком, но сразу же понял: плохая это была стрела, хреновая, если говорить честно. Центр тяжести у наконечника не сбалансирован, древко неровное да занозистое, а перья, перья желтые, словно от канарейки вшивой, да тех маловато, наверное с годами повылазили….
– Made in Chinа.
По слогам прочитал Иван.
– Так я и думал, не стрела, а какой – то чинарик.
Пробормотал он себе под нос и уже было, хотел отказаться от выстрела, но посмотрел на отца и передумал.
Царь – то, отец ро’дный, мужик вроде бы и не злой, и при улыбке все его семь оставшихся зубов пересчитать можно, а кто знает: упечет, куда-нибудь в Соловецкий монастырь и моли там Бога всю оставшуюся жизнь за его, монаршее здравие.
Сплюнул, расстроено Иван, наложил стрелу, натянул тетиву и выстрелил не глядя. Куда Бог пошлет.
А стрела его, кувыркаясь и виляя в полете, словно трясогузка, взмыла сначала вверх, а после, необыкновенным каким-то кульбитом, влево ушла. Куда-то за кусты с ядовитой бузиной.
Поклонился Иван отцу в пояс, отдал ему лук (на всю семью единственный) и пошел по направлению тех самых кустов.
Идет, спотыкается. Кругом мусор какой-то: покрышки сожженные, машины покореженные, лужи бензиновые, ветошь мазутом пропитанная.
Свалка, одним словом. А посреди этой свалки, круглое болото, словно тарелочка, по берегам какими-то булыгами обложенное.
А в самом центре этого болотца на шесте табличка прибита.
«Семейный подряд господ Приходько. Разведение лягушек и экспортирование их во Францию. Охраняется конной милицией».
Присмотрелся Иван, и вдруг понял, что по краю болота не булыжники вовсе лежат, а огромные, размером с литровую банку лягушки, расселись. Важные такие, словно понимают, что еще чуть-чуть, от силы грамм по сто нагуляют и в Париж…
В ресторации их, тьфу, ненашенские!
А по центру болота, в тени таблички, на округлом листке Виктории Регии(Victoria amazonica), расселась самая большая, матерая такая жабища.
Сидит, ножки в воду свесила, папиросу покуривает. А может быть, это и не папироска, косячок, коноплей индийской(Cannabis saliva) у нее во рту дымился, кто их, этих лягушек современных поймет? За ухом у нее, словно карандаш у мастерового плотника, Иванова стрела заложена, а на голове, корона из репейника расположилась.
Увидела она Ивана, обрадовалась вся, заквакала громко.
– Здравствуй Иван, здравствуй царский сын! Ну ты как хочешь, сразу под венец, или сначала поцелуешь меня?
Посмотрел на нее Иван, загрустил как – то сразу, вдруг, и ответил ей нехотя.
– Не знаю, найдется ли такой поп, что возьмется нас с тобой обвенчать. Уж очень ты на лягушку похожа, а вот на невесту, совсем даже и наоборот.
– Это я пока на невесту не похожа.
Проквакала ему зеленая.
– А вот только сброшу шкурку, сразу прекрасной царевной стану.
– Забегал в сомнении Иван вокруг болота, аж тропинку протоптал, подумал чуток, да и намекнул лягушке полушепотоми, что, дескать, было бы совсем и не плохо перед тем, как ему, Ивану, дать ей ответ, хоть краем глаза посмотреть на ее человечье обличье.
Теперь пришла очередь лягушке призадуматься. Глянула она в воду, отражению своему подмигнула и махнув лапкой, снизошла, сука зеленая.
– Ногу могу показать, хотя это не по правилам. Ну, уж ладно. Только для ради тебя. Понравился ты мне, Иванушка.
Загремело тут что – то под небесами, заворчало, свет вокруг померк и вдруг видит Иван, у лягушки его, вместо одной перепончатой, да зеленой лапки, обычная, человеческая ступня показалась.
Осмотрел внимательно ногу Иван, ощупал ее, разве, что не вкус не попробовал.
Нога как нога. Пластырь на пятке и ногти, хоть и желтоватого цвета, но круглые, не обгрызенные.
-Ладно, Бог с тобой, полезай в сумку. Да стрелу не сломай.
– Сказал Иван-царевич, с отчаянной решимостью сплюнув на покрытое ряской зеркало болота.
Запрыгнула к нему в сумку лягушка, поворочалась там, устраиваясь поудобнее и начала ему расписывать все плюсы их с Иваном, будущей совместной ,семейной жизни.
– Ты пойми, Ваня, я в еде не прихотлива. Пара – тройка комариков, несколько мух, на крайний случай и обыкновенная моль подойдет. Мне много не надо. А тебе только польза. Насекомых в доме не станет. А парикмахерская? Ты знаешь, сколько сейчас современная женщина денег, да и времени на прическу тратит? А мне это вовсе не к чему….
– Ладно-ладно.
Пробурчал Иван.
– Там посмотрим.
Свадебку сыграли скромно, в узком кругу. По- семейному.
Царевна то она конечно царевна, но как человек оказалась женщиной вздорной и скандальной.
Стервой, одним словом. Если поначалу она еще сама, а по терему царскому носилась, в поисках пропитания, тех самых, вышеупомянутых мух и комаров, но, почувствовав себя в положении, она уже и безропотного мужа к этому занятию пристроила.
Сидит, бывало на супружеском ложе, подушками обложилась, а бедолага Иван по дворцу носится, сачком размахивает.
А дальше и того хуже. Токсикоз у нее открылся. Если и ест она мух да комаров, так только обложив их икоркой черненькой, да семгой копчененькой. А моль, так ту вообще без киселя клюквенного проглотить якобы не может. Вконец задергала она мужика.
Да к тому же, как оказалась, она еще и храпит по ночам. Да громко так. С переливами….
В первую ночь, Иван – царевич, хотел сжечь шкурку ее лягушачью (согласна жанра), но поразмыслив, присмотревшись получше к своей благонервной, передумал, и даже совсем, наоборот, на плечики повесил и нафталином густо пересыпал. Чтобы ни одна залетная моль, свою – то он уже всю переловил, одежку ее природную не попортил.
Похудел Иван. С лица спал. По ночам тайком выпивать начал. А в одну прекрасную ночь, взял, да и сбежал в Молдавию.
Строителем в фирму устроился: по закону, по трудовому соглашению. Новым молдаванам стал терема ставить, под келюч.
И вот однажды, как- то по весне, заводит он венец, очередному клиенту, топорик его так и сверкает на солнышке, а снизу ему и кричат, по-молдавски естественно.
– Hei, Vanya, te cheamă la birou pentru un motiv oarecare!
Что означает если по-нашемскому:
-Эй, Ваня, тебя в контору зачем- то зовут!
Спустился Иван на землю, плечи свои натруженные расправил, топорик в бревнышко вогнал и пошел к вагончику, где у них отдел кадров располагался. А навстречу ему зам.начальника отдела кадров идет, женщина лет сорока.
Уважительно так и внимательно ниже пояса Ивану посмотрела, просто впилась глазами, Ивану даже неудобно сделалось и в удивленном восхищении проговорила.
-Ну ты и гигант, Ванюша. Вот уж никак от тебя не ожидала. Ты бы зашел ко мне вечерком, музыку послушать, чайком побаловаться.
Мой-то в Москву, на заработки подался. Так, что одна я, уж месяц как…. Придешь, что ль?
Ничего ей Иван- царевич не ответил, а в смятении в вагончик заскочил.
А там его уже милиция дожидалась, в лице сержанта Крячкова.
– Ты, чоль Иван-Царевич будешь?
Грубо так спросил он растерянного плотника.
– От алиментов уклоняешься, а мы, доблестные работники внутренних органов, вместо того, что бы бороться с организованной преступностью, взяточниками, оборотнями в погонах, тебя, гиганта полового, мать твою эдак, по всем городам и весям разыскивать должны.
Так чоль полагается? Ась?
– Вот тебе бумага на взыскание с тебя алиментов на твоих детей, в количестве шестидесяти пяти голов, душ то есть, обеих полов.
На, распишись и прими к сведению, а не то сам понимаешь, дело может закончиться и судом. А суд дело такое, сам понимаешь….
– Шестьдесят пять!?
Потерянно прошептал Иван.
– А как они там? Из себя то, хоть какие?
– Какие, какие?
Задумчиво протянул Крячков.
– Обыкновенно какие. Зелененькие.
А потом посмотрел внимательно на Ивана в профиль, затем в анфас, подумал чуток и продолжил более уверенно.
– А ты знаешь, Иван, на тебя они все очень похожи. Правда, правда. Все как один, в батю пошли…
Другие публикации автора:
Автор публикации
