Сказка про медведей и любовь

Утро было весёлое, небо ясное, временем хоть пруд пруди – не скучать же двоим мужчинам в такой погожий денёк. Они сидели в саду в виноградной беседке в плетёных креслах за низким столиком, играли в нарды. Они – это хозяин усадьбы Волшебник и бывший министр-администратор, а теперь Трактирщик. Годы забрали у Волшебника любимую жену, а с ней счастливую размеренную жизнь; у бывшего министра отняли портфель, подданство Тридевятого королевства, горделивую осанку, чертовски привлекательную улыбку, большую часть накоплений и шевелюры.

В углу, на простенькой деревянной тумбочке, на диске патефона вертелась виниловая пластинка, игла вместе с шипением и потрескиванием извлекала из её пыльных дорожек почти забытую мелодию и те самые слова:

«Нелепо, смешно, безрассудно, безумно,

Волшебно.

Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад

Совершенно…».

– Давно хотел тебя спросить – ты женишься уже когда-нибудь? – прервал молчание Трактирщик (бывший министр-администратор).

– Зачем? – метнув на игровое поле кубики, спросил Волшебник.

– Мнда. – Трактирщик скривился, почесал затылок. – А если в том смысле, что от чашечки кофе я бы сейчас не отказался?

– Ха-ха! Тебе марс! – объявил Волшебник. – Позвать кофейник?

– Лучше бы ты позвал жену с кофейником! А эта твоя летающая утварь… Знаешь, мне иногда кажется, что они все как-то подозрительно косятся в мою сторону.

– Чем косятся?

– Не знаю чем, но это щекочет нервы. Кофейник с кипятком, ножи острые, вилки… да и черпак внушительный.

– Свари кофе сам. Ты же трактирщик – справишься. Кухня знаешь где.

– Насчет последнего я как раз и не уверен. В прошлый раз ты отправил её за продуктами и позабыл об этом. – Вставая из-за стола, Трактирщик вздохнул.

– Так то же в пятницу дело было, а сегодня понедельник.

Послышался приглушенный стук копыт.

– А что у тебя по понедельникам? Начинаешь новую жизнь? Кажется, кто-то скачет. Ты кого-то звал? – спросил Трактирщик.

– В этом мире не так много людей, которые перестали спрашивать разрешения, но они все же есть. Ты, например, являешься без спроса.

– В таком случае, ты ошибаешься. Таких людей слишком много. Если бы не конкуренция, мне бы не пришлось становиться трактирщиком. Что поделать, побеждает молодость, – отозвался бывший министр-администратор уже от самого порога.

– Ты меняешься только внешне, – усмехнулся вдогонку Волшебник. – Растолстел, обленился, стал похож на сытого кота. Куда тебе с молодыми тягаться! Вы все совершенно вышли из-под контроля, взбунтовались и сами совершили чудо. Я горжусь вами! И ты тоже причастен к этому! Знаю, у тебя на этот счет особое мнение, но ты в меньшинстве, согласись. Больше, чем вас, я любил только жену. Но она давно покинула этот мир. Тоска по ней долгие годы не давала мне покоя, поэтому я сорвался с насиженного места и обосновался здесь – на самом краю света. Поэтому…

– Поэтому я вас убью, – продолжил появившийся вдруг уже седовласый, но ещё вполне энергичный мужчина с ружьем наперевес. – Я не шучу. Я убью вас, если вы откажетесь вернуть мне облик медведя.

– Сынок! Ты ли это?! Как постарел! – воскликнул Волшебник.

– Обойдемся без фамильярностей, папаша. Берите вашу волшебную палочку. Раз, два, три и… Ну же!

– Что случилось, мой э… мальчик? Почему ты так агрессивно настроен? Как нашёл меня здесь? И убери уже ружье, пожалуйста, а то ещё выстрелит, испугает Трактирщика, и он обольется кипятком. А в меня целиться бессмысленно. Ты наверно забыл, что я, к несчастью, бессмертен.

– Как же вы все мне надоели! – состроив гадливую гримасу, сказал Медведь. Он уселся в плетёное кресло и приставил ружье к столу, упер локти в колени, закрыл лицо руками.

– Ну вот, так лучше, – сказал Волшебник. – Рассказывай.

– Достало! – рявкнул Медведь. – Она невыносима!

– Кто?

– Королева.

– Та, которая была милой принцессой?

– Была да сплыла, – горестно отмахнулся Медведь. – Знаете, у насекомых из неприглядного кокона появляется нечто грациозное, изящное – бабочка, например, а с женщинами происходит обратное. Как только она стала королевой, её будто подменили! У них там, в Тридевятом королевстве, по наследству не только корону передают, но и… В общем, смотрю я на неё, а вижу покойного Короля, слышу все те же истории о козлах отпущения, о пращурах, которые непременно должны время от времени просыпаться. Королевский род, как вы понимаете, древний, предков много, им всем надо! Вам смешно, а каково мне бывало ночами, когда в ней просыпался дедушка по материнской линии, а?! А он, скажу я вам, садист ещё тот был! А утром – прапрабабушка, сварливая самодурка!

– Сбежал! Вот те на!

– Верните мне облик медведя, прошу вас. Хочу в лес, в горы, в берлогу: выспаться хочу. В лесу хорошо: поймал дичь, порвал на части, наелся досыта и гуляешь себе, ягодками лакомишься. И никто посуду об пол не бьёт, не ругается, без сладкого не грозит оставить. Свобода! Она сама по себе сладость. Я здесь поселюсь, рядышком. Людей задирать и пасеки разорять не буду, честное слово. Ну, или ещё дальше уйду, если хотите.

– Куда уж дальше, итак край света, – проговорил Волшебник. – Да, расстроил ты меня, сынок. Я же, голова садовая, решил, что достиг совершенства в профессии, а оказалось, что чудо-то бракованное. Ай-ай-ай! Что же я наделал, окаянный, что натворил?! Скажи, а дети у вас есть?

– Есть, двое: девочка и мальчик, – ответил Медведь.

– Ну, значит, не всё так плохо, – снова воодушевился Волшебник. – Дети от бывшего медведя – это всё-таки уровень! Надеюсь, они без шерстки, без клыков, без когтей?

– Что вы! Принцесса – красавица, умница; добрая, ласковая, как её мама… была когда-то. От женихов вот только ружье и спасает. Принц – само великолепие, мужество, храбрость. Правда, ему только девять лет, но перспективы уже очевидны: ружье в порядке содержу.

– Вот же здорово! – воскликнул Волшебник.

– Кофе пахнет, – сказал Медведь.

– А, это Трактирщик на кухне кашеварит…

– Нет, оттуда пахнет, – Медведь указал на малинник.

– С вашим нюхом, и правда, в пампасы надо бежать, господин Медведь! – раздался из-за кустов голос Трактирщика. – Так, говорите, Королева теперь свободна? Одобряю ваше желание покинуть мир людей. Очень правильное и своевременное решение. С этим не стоит затягивать.

– Ты что, подслушивал?! – удивился Волшебник.

– Конечно, – хмыкнул Трактирщик. – И подглядывал тоже. Предосудительно? Да, брось. У меня же был коронованный учитель, потомственный аристократ – белая кость, как я это называю! Кроме того, возвращение к вечно молодому отчиму блудного пасынка предпенсионной внешности – на это очень интересно смотреть именно со стороны: трогательная встреча, я едва слезу не пустил.

– Так это вы, господин бывший министр! – беря ружье наизготовку, сказал Медведь. – Память у меня, между прочим, не хуже нюха. И очень зла на ваши мерзкие делишки! И вы-то уж точно не бессмертны!

– Но-но, полегче! Я вам не добыча, не кролик какой-нибудь! – заверещал Трактирщик и мгновенно исчез за кустами. – И здесь вам – не там! Для вас я – иностранец! Будет международный скандал! Подумайте о детях: их в школе дразнить станут!

– Моих не станут! – уверенно заявил Медведь. – Что до скандала, так дело обычное. Королева выразит соболезнования, пресса назовет это случайностью, досадным недоразумением, ошибкой. Да что я вам объясняю! Вам-то что с того? Похоронят с почестями, как полагается бывшему государственному деятелю.

– Вылезай, не бойся, – вмешался Волшебник. – Ружье не заряжено.

– То есть как это, не заряжено?! – возмутился Медведь.

– Да так! Я волшебник или просто мимо проходил? Разрядил я ружье: раз, два, три и готово. Небо ясное, утро веселое – никаких противопоказаний.

Медведь задрал ствол в небеса, нажал на спусковой крючок. Осечка.

– Шпагу не одолжите? – не скрывая досады, попросил Медведь. – Буквально на пять минут.

Голова Трактирщика показалась над кустами:

– А нет у него шпаги! Пацифист он. И вам советую далеко от яблоньки не откатываться, пережитками монорхизма у нас в республике не размахивать!

Снова донесся стук копыт.

– Много стука, много копыт, – прислушавшись, заключил Медведь. – Это погоня! Это она! Да что же вы, папаша, такой нерасторопный-то, а? Ну, где ваша волшебная палочка? Превращайте меня скорее!

– А не могу я, – заявил Волшебник. – Противопоказания есть.

– Какие еще противопоказания? Только что не было – небо ясное, утро веселое, ружье разряжено!

– Появились.

Медведь взглянул на небо: все такое же голубое, ни единой тучки.

– Веселья вам мало? – спросил он.

– Утро кончилось, – развел руками Волшебник. – Часы полдень пробили.

– Да вы, папаша, просто жутким бюрократом стали! – выпалил Медведь и немедля бросился наутёк.

– Брать живым! – донесся из-за ограды пронзительный женский голос, и тут же запел охотничий рожок.

Трактирщик с Волшебником переглянулись.

– Это она?! – почесывая затылок, сказал Трактирщик.

– Скоро узнаем, – пожал плечами Волшебник.

Она вошла, как входит победитель: в тирольской шляпке лента с розой, расшитый золотом камзол а ля гарсон, ласины и ботфорты, перчатки чёрной кожи, хлыст в руке.

– Вау! – не сдержал восхищения Трактирщик.

– Аманда, – произнесла охотница надменно, – первая придворная дама её величества Королевы. День добрый, господа. Вас я, кажется, припоминаю: ваши глупые шалости – четвероногие цыплята, арбузы с убегающими косточками… Вы Волшебник. Принц Михаил вам пасынком доводится. Вы в отличной форме, господин маг! Крема, бальзамы, пластика? Колитесь.

– А вы, – Аманда направила хлыст на Трактирщика, тот вздрогнул, закусил губу: уж не от страха явно, – служили министром при покойном Короле.

– Да, золотые были времена, – подтвердил Трактирщик. – Прошу любить и жаловать, он самый.

– Поостыньте, господин бывший министр, – усмехнулась Аманда. – Зачем он приезжал? Чего хотел? Я говорю о принце. Куда умчался? Итак, кто первый? Сознавайтесь, мужчины.

– В пампасы, в лес, берлогу рыть, – тут же выпалил Трактирщик. – А вы… надеюсь, вдовствуете ныне: ваш муж, Охотник, помнится, в летах был достойных уважения.

– Да поостыньте вы, воробушек, – отмахнулась Аманда. – Я знала, что это когда-нибудь произойдет. Предупреждала государыню – сколько медведя не корми, он всё равно берлогу рыть пойдёт. Да что теперь об этом, поздно. Надеюсь, господин маг, вы не пошли на поводу у мужской солидарности?

– Волшебник я. Не маг, – уточнил тот.

– Он самоустранился, отпустил удила, – снова вмешался Трактирщик. – Ещё тогда. Вы сами этого хотели, сами сотворили это, с позволения сказать, чудо. Теперь сами и расхлёбывайте. Я правильно говорю, друг мой?

– Нет, – ответил Волшебник. – Права была жена: именно я виноват во всём. Я устал, утомился от мелких глупых шалостей, поддался желанию совершить нечто выдающееся, высокое. В итоге пустил дела на самотёк, дозволил панибратство, и вы тут же почувствовали это, осмелели. Вы резвились, как дети на празднике непослушания и делали, что вздумается. А я лишь смотрел, радовался, ставил вашу жизнь, ваши характеры себе в заслугу. Ты спрашивал – что у меня по понедельникам. Да – новая жизнь. Пора!

 

Из миража, из ничего

Из сумасбродства моего

Вдруг возникает чей-то лик

И обрекает свет и звук, и плоть, и страсть

И плоть, и страсть…

 

День был тёплый, ласковый, небо ясное. На главной городской площади у ротонды, задрав голову в попытке прочесть надписи вверху, над колоннадой, стояла девушка в соломенной шляпке, в белоснежном лёгком платьице, в лаковых туфельках-лодочках.

Волшебник, заходивший по просьбе мэра в ратушу, а теперь возвращавшийся в свою усадьбу, не смог пройти мимо.

– Там говорится, что это место – точка ноль, что именно здесь кончается свет, – пояснил он.

– Спасибо, – сказала девушка. – Буквы такие витиеватые и так высоко расположены, что я, наверное, ещё долго бы старалась их прочесть. Но раз уж вы расшифровали для меня надпись, то вам не составит труда объяснить её смысл.

– О, вы путешествуете не в группе? – сказал Волшебник. – Быть гидом – это не совсем моя профессия, но с такой милой девушкой я готов отправиться хоть на край света.

– Да, мы с мамой приехали сегодня утром, остановились в отеле «Плюс-минус ноль». А вы лукавый молодой человек, – улыбнулась девушка. – Мы же с вами стоим у самого-самого края.

– Лукавлю, – согласился Волшебник. – Чуть-чуть. Потому, что вы мне очень понравились. На самом деле, чтобы наверняка знать, что вы побывали на краю света, нам нужно обойди ротонду вокруг.

– Вы тоже мне очень нравитесь, – сказала девушка. – Для чего же нам ходить вокруг?

Волшебник слегка сконфузился.

– Так принято. – Он пожал плечами. – Наверно потому, что конец одного – это всегда начало другого, а отличие первого квартала нового света от последнего квартала света старого заключается лишь в направлении вашего движения. Но если вы сейчас обойдете ротонду вокруг, то побываете на всех концах и началах сразу, и всякие сомнения улетучатся.

– Как все просто и в то же время красиво! – сказала девушка, и ямочки на её щеках стали глубже, а улыбка шире. – Тогда пойдемте вместе. Вы обещали. – Она протянула Волшебнику руку.

 

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно,

Волшебно.

Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад

Совершенно…

 

Старая пластинка вертелась на диске патефона, игла выцарапывала все ту же мелодию. Утро было немного туманным и пьянящим свежестью.

– Я принёс карты, – сказал явившийся спозаранку Трактирщик. – Сегодня будем играть в подкидного дурака.

– В эту игру я уже успел проиграться: вчера, – невесело усмехнулся Волшебник.

– Ты что-то путаешь. Вчера мы играли в нарды, и я ушёл домой с марсом. Ты снова вызывал духов? Не понимаю, как ты можешь с ними играть? Они же жульничают: подглядывают, нагло пользуюсь своей бестелесностью, а ещё сбрасывают шестерки в отбой. Их даже за руку не ухватишь из-за их полного отсутствия.

– Сегодня распустятся алые розы. Бутоны уже почти раскрылись,  – сказал Волшебник.

– Ты не заболел, друг мой? – осведомился Трактирщик.

Волшебник приложил палец к губам и зашептал:

– Тише! Королева. Она уже здесь. Веди себя прилично, прошу тебя.

– Здравствуйте, господа. Я Королева. Вы узнаете меня? – она стояла у входа с букетиком полевых цветов и совсем не была похожа ни на королеву, ни даже на придворную даму. Чёрная шляпка гаучо, распущенные волосы, стекающие на плечи, расшитое золотом пончо, из-под широких штанов торчали белые пальчики, обутых в гуарачи ног.

– Понимаю, вас смущает моя одежда. Не обращайте внимания – я здесь инкогнито.

– Да ради бога, государыня, – хмыкнул Трактирщик.

– Мне кое-что нужно обсудить с господином Волшебником тет-а-тет, поэтому я попросила бы вас, господин бывший министр, предоставить нам такую возможность, – дипломатично сказала она.

– Проходите, ваше величество, присаживайтесь, – предложил Волшебник. – Вы почти не изменились, вы все так же стройны и прекрасны.

Трактирщик суетливо спрятал карты, уступил Королеве место и вскоре скрылся за малинником.

– Я знаю, что он был здесь, – убедившись, что свидетелей не осталось, приступила к делу Королева, – что он хочет снова стать медведем. Я не могу этого допустить, господин Волшебник. Государственные интересы требует, чтобы он оставался человеком, во что бы это ни стало. Вы можете себе представить, что скажут соседи, если он превратится в медведя? Довела мужика, что аж в лес убежал?!

– Да, репутация ни черту, – согласился Волшебник.

– Очень хорошо, что вы меня понимаете, – сказала Королева. – Вы должны мне помочь уладить это дело. Вы ему вроде отца, он вас послушает. Образумьте же этого недотепу, пусть возвращается домой, во дворец. В конце концов, по нему скучают дети. Принцесса у нас на выданье. Ни один нормальный принц не посватается, если станет известно, что её отец живет в лесу в берлоге и грязную волосатую лапу сосёт!

– А вот это любопытная идея, – шепнул Волшебник.

– Что вы сказали? – переспросила Королева.

– Идиотов нет, говорю.

– Их-то как раз полно, но пусть уж лучше оба родителя звери, чем один идиот в зятьях.

– Всё будет хорошо, – вставая из-за стола, заверил Волшебник. – Я запретил ему появляться в городе! Путь, пусть поживёт в лесу, в который так стремится. Хоть пока и не волосатую, но пусть пососёт лапу. Это полезно человеку, который решил стать медведем.

– Только не уморите его голодом, прошу вас, – сказала Королева.

– Хорошо, я разрешу ему заходить в трактир. У них с Трактирщиком остались кое-какие разногласия, пустой желудок вполне способен сгладить острые углы.

 

Давайте негромко, давайте вполголоса,

Давайте простимся светло.

Неделя другая, и мы успокоимся,

Что было, то было, прошло.

 

День был пасмурным, дождливым, настроение… Да какое, к чёрту, в такую погоду может быть настроение.

Патефон молчал в углу, на комоде, нарисованный маслом на холсте Кот Учёный хмурился над очагом.

– И ты недоволен мной, Кот? – спросил Волшебник. – Молчишь. И все молчат. Они избегают встреч со мной. Даже Трактирщик перестал заходить. Впрочем, у него появились неотложные дела: к нему из отеля переехала Аманда. Они спелись. «Ах, сударыня, скажите, почему же этот вечер удивительный такой?..».  Принцесса носит отцу в лес узелки со сладостями. Она ещё не знает, кто я такой. Как сознаться, что именно я запер Медведя в лесу? Она сразу возненавидит меня, а я не могу этого допустить. Она… она милая славная девушка и вовсе не похожа ни на одну из принцесс. Даже на собственную мать, когда та была в её возрасте. Ты достоин счастья, оно обязательно тебя найдёт: говорила мне покойная жена. А я спрятался здесь, на краю света, и счастью трудно меня найти. Или я не слишком его достоин, а жена просто льстила моему самолюбию? А, может, оно рядом, а, Кот? Может, я его не замечаю, отмахиваюсь от него? У меня нет весов, чтобы взвесить это самое счастье. У них такие весы есть. Ты помнишь, Кот, они оба клали на вторую чашу собственные жизни, и в итоге… в итоге счастье их нашло. Было ли оно долгим – это другой вопрос. Счастье вообще эфемерно, воздушно, нелепо, бессмысленно, но в то же самое время оно очень тяжёлое. А я бессмертен. Моя жизнь ничего весит, а всё прочее, что бы я ни клал на вторую чашу, этого будет мало, будет недостаточно. Это моя беда, моя печаль – тоска, которую мне предстоит нести сквозь века. А помнишь, Кот, жена ещё говорила, что мы с тобой родственники: мужчины и коты на генетическом уровне обладают умением лежать на диване с жутко деловым видом. Знаешь, что вчера мне сказала Принцесса? Никогда не догадаешься. Она сказала, что люди странные существа, что они бьют по самому любимому, воюют за мир, пьют отраву за здоровье. Она мне нравится, Кот. Она особенная…

 

Займёмся обедом, займёмся нарядами,

Заполним заботами быт.

Так легче, не так ли, так проще, не правда ли,

Не правда ли, меньше болит.

 

Утро было прохладным, свежим, отрезвляющим, а небо – барашковым. Патефон молчал о чём-то недосказанном. Кот Учёный, на холсте над очагом, вовсе отвернулся.

– Я зашёл сказать тебе, чтобы ты не направлял постояльцев в трактир, потому что я был вынужден закрыть заведение для посторонних, – сказал Трактирщик, явившись в этот раз без коробки с нардами, без костяшек домино, без шахмат или шашек, даже без карт.

– Почему? – спросил Волшебник.

– Все комнаты на неопределенный срок заняты, – ответил Трактирщик. – А ещё потому, что я намерен вернуться в Тридевятое королевство. Аманда сказала, что у них действуют льготы для малого бизнеса. Королева обещала похлопотать насчет лицензий. Открою трактир там: всё же лучше, чем на краю света, да и Медведь, оказывается, неплохо играет в домино и нарды, так что скучать не придётся.

– Они все поселились у тебя? – спросил Волшебник.

– Все, кроме Принцессы, – ответил Трактирщик. – Ей не хватило отдельной комнаты. Впрочем, она сама захотела остаться в отеле. Могу только догадываться из-за чего или кого.

– И как они? – спросил Волшебник.

– Тебе не кажется, что ты используешь ситуацию в личных целях, друг мой? – вместо ответа спросил Трактирщик.

– Почему ты так решил?

– Потому, что в Королеве давно проснулась та самая милая принцесса, которой она когда-то была, и они с Медведем души друг в друге не чают. Но ты запер Медведя в лесу, а государыне запретил приближаться к своей усадьбе и хлопотать о муже.

– В чём же ты видишь мою личную выгоду? – хмыкнул Волшебник. – Я лишь хочу, чтобы их чувства окрепли, как хорошее вино.

– Врёшь ты всё, – отмахнулся Трактирщик. – Боюсь, что и самому себе ты тоже врёшь. Ты просто боишься, что они все уедут. И Принцесса тоже уедет! А ты… ты останешься один!

– Уходи! – выкрикнул Волшебник. – И не смей больше являться без спроса!

 

Не будем хитрить и судьбу заговаривать,

Ей-богу, не стоит труда.

 

– Вру? – сказал Волшебник, когда Трактирщик благополучно миновал малинник. – Нет, у этого есть другое название, которое я боюсь произнести даже шепотом и под подушкой! Это не ложь, это гораздо хуже и больнее! Ты отвернулся, Кот, ты не желаешь меня видеть. Ты помнишь лучшие времена, когда пыль с холста смахивалась не реже одного раза в день, когда я не тревожил твой жутко важный сон своим нытьём. Я не злюсь на тебя, Кот. Я злюсь на себя.

 

Да-да, господа, не авось, не когда-нибудь,

А больше уже никогда.

 

Погода наладилась: день выдался тёплый, ласковый, небо стало высоким и ясным. В городском саду играл духовой оркестр, свободных мест на скамейках не оказалось. Пахло липой, брызги рисовали радугу над чашей фонтана, в траве блестели капли. Волшебник и Принцесса гуляли по мощёным дорожкам парка, бродили по набережной, бросали с моста в воду лепестки ромашки. Незаметно вечер приглушил естественное освещение и добавил огней искусственных.

– Прощайте, – проводив Принцессу до отеля, сказал Волшебник.

– Почему вы прощаетесь? – спросила Принцесса. – Почему вы не говорите мне «до свидания», как говорили всегда?

– Потому, что вы завтра уедете в свое королевство, и мы больше никогда не встретимся, – сказал Волшебник.

– Никогда?! Какое ужасное слово! – сказала Принцесса. – Я не хочу, чтобы вы говорили такие ужасные слова. И мы ещё нескоро уедем. Хотите, я открою вам тайну? Я никогда и никому не открывала тайн, но вы не такой, как все, вам можно доверить всё, что угодно. Моя мама, Королева, так любит моего папу, что отправилась за ним на край света, представляете! Я очень горжусь мамой. И папой горжусь, но немного меньше. Ведь, если бы он любил маму так же, как она его, то никогда бы не уехал. Но я люблю его чуть больше, чем следовало, потому что он стал причиной нашей с вами встречи.

– Вы очень справедливы и рассудительны, – улыбнулся Волшебник.

 

Ах, как это мило, очень хорошо,

Плыло и уплыло, было и прошло.

 

Кот Учёный заинтересованно смотрел с холста над очагом. Волшебник ходил по гостиной взад-вперед, заламывал руки, иногда останавливался и прислонялся лбом к брусу, подпирающему лестницу на второй этаж.

– Старый безумный похотливый фокусник! – клял себя Волшебник. – Она же непорочное, чистое создание, ангел во плоти! Как я мог?! Как позволил себе?..

Кот на холсте зашевелил ушами, наклонил голову, приоткрыл рот.

– Не дождёшься, чтобы я произнес это! – выкрикнул Волшебник. – Где моя волшебная палочка? Где она?! В этом доме всё вверх дном! Вещи потеряли свои места! Вот она, под столом. Упала, запылилась, поросла паутиной. Три, два, раз – все свободны! Все! Уезжайте, проваливайте ко всем чертям! – Волшебник схватил медный кофейник, швырнул его в дверь. – Убирайтесь! – Следом полетел держатель для книг, ножницы, перочинный нож, тетрадь и чернильница.

– Раз, два три – усадьба будет безвидна, лишь холод и тьма над нею!

 

Давайте негромко, давайте вполголоса,

Давайте простимся светло.

 

Патефон стоял на полу посреди гостиной. Виниловая пластинка на его диске всё ещё вращалась, но игла уже давно пересчитала все дорожки и теперь беспомощно билась о край нарезки, отскакивала и снова билась. Коту Учёному надоело это бесконечное щелканье, он осторожно спустился с холста, поставил иглу на держатель, остановил диск, запрыгнул на бордюр очага, оттуда на холст, свернулся в клубок на любом нарисованном диване.

– И ты, Кот? – укоризненно произнес Волшебник, наблюдавший с настоящего дивана за происходящим.

Кот Учёный и ухом не повёл.

– Все! Абсолютно все вышли из-под контроля, совершенно отбились от рук! Даже нарисованный Кот хозяйничает, как у себя дома! Нет уж, с меня хватит! Пусть тьма и холод в усадьбе длятся сотню лет! Когда растает лед, их никого уже не будет в живых. Они все смертны! Я выбросил волшебную палочку в окно, чтобы лишить себя возможности передумать. Теперь она где-то там – под толщей снега высотой с дом! Спи, Кот, спи. Спокойного тебе века!

 

Азарт и нежность, гнев и боль —

В один костёр, в один пожар —

Что за напасть?!

 

Кот Ученый навострил уши, поднял заспанную морду и настороженно уставился на дверь.

– Ты тоже это слышишь? – сказал Волшебник, поднимаясь с дивана. – Нас атакуют мыши? Нет, всё намного серьезнее! Это они! Все вместе расчищают снег! Они идут сюда!

Распахнулась дверь, на пороге появилась уставшая, запыхавшаяся Аманда с большой деревянной лопатой и керосиновым фонарем в руках.

– Ну, что же это вы, голубчик, устроили посреди лета, а? – глубоко вздохнув, сказала она. – Это же какая-то… берлога!

– Не ожидала я от вас, господин Волшебник, такого! – сказала из-за спины Аманды Королева. – Вскружили девочке голову и сбежали, в сугроб зарылись! Как вам не совестно, а?! Все вы, мужчины, одинаковые! Одним словом – медведи!

– Но… – попытался оправдаться опешивший Волшебник.

– Возражения не принимаются! – послышался голос Медведя. – Как порядочный человек, вы просто обязаны жениться на моей дочери! Иначе… ружье заряжено, я проверил – убить не убью, но больно сделаю!

– Мне и так больно, – отмахнулся Волшебник. – Так что не трать порох зря.

– Как вам не стыдно, господа? Мама, папа! Как вы можете?! – донесся издали голос Принцессы. – Вы обманули меня! Вы же говорили, что не можете уехать, не простившись, не отблагодарив, а устроили настоящую травлю!

– Да, доченька, – сказала Королева, – мы шли проститься, но справедливость и твоё счастье превыше всего.

– Уходите, – сказала Принцесса. – Уходите все! – повторила она громче и настойчивее. – Насильно мил не будешь.

– Ну, это не совсем так, – хмыкнула Аманда, но отступила: они все послушались и вышли.

 

Приходит день, приходит час,

Приходит миг, приходит срок

И рвется связь.

Кипит гранит, пылает лед

И легкий пух сбивает с ног.

Что за напасть?

 

– Извините, что невольно напугала вас, вынудила прятаться, скрываться от всего мира в темноте и холоде, – сказала Принцесса, когда они остались наедине. – Я не хотела. Это случилось против моей воли. Я просто… просто я… я полюбила вас. Простите меня. И прощайте.

Она уходила, опустив голову. Плечи ее вздрагивали: она плакала.

– Принцесса, постойте! – выкрикнул Волшебник.

Она замерла.

– Не уходите! Прошу вас, останьтесь, – сказал Волшебник. – И это тоже… чудо, обыкновеннее которого не бывает. Люди способны творить чудеса, только они не знают, не догадываются об этом. Я тоже люблю вас.

 

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно,

Волшебно…

 

 

*В рассказе использованы «розовые сопли», сеттинг и герои пьесы «Обыкновенное чудо» Евгения Шварца, а так же тексты песен Юлия Кима к одноименному кинофильму.