– Как замечательно! – подумал про себя господин Шмель, услышав бодрую речь пилота многоместного аэролайнера о том, что полет пройдет на два часа меньше обычного. Дело в том, что г.Шмелю хотелось как можно скорее прибыть домой, где его в течение двух томительных недель командировки ожидала жена, прекрасная и многоуважаемая госпожа Аврора Аполлония. Впрочем, она уже давно привыкла к частым отъездам мужа, напрямую связанным с его научной деятельностью, однако всякий раз, когда по воле службы ему приходилось быть вдали от дома, он испытывал смешанное чувство тоски и ревности при воспоминаниях о “музе жизни” (как иногда он отзывался о жене при посторонних, не желая по непонятным нам причинам оглашать её настоящее имя).
Дабы провести остаток полета в одиночестве, г. Шмель заранее, еще в аэропорту, позаботился о своем уединении, выпросив у кассирши свободное от всех место. Правда, далось это не так уж просто.
– Самолет забит под завязку! Все летят к морю, – шипела, злобно шевеля опавшим от старости хоботком, черная как ночь моль, пытаясь внушить собеседнику страх и трепет.
Но напугать г. Шмеля, добрую половину жизни прослужившего лекарем и оттого видавшему в мире то, от чего другой бы давно сошел с ума, было нелегко.
– Я же знаю что место есть, даже не пытайтесь меня обмануть. Признаюсь, я готов заплатить какую угодно сумму, лишь бы вы мне его отдали.
– С радостью бы отдала, но ничего нет.
– Неужели? Вижу по вашим многочисленным глазкам, что есть, но вы, видимо, из соображений вредности скрываете …
Место, впрочем, действительно имелось. И г. Шмель хорошо это знал.
– Таки что?
– Ладно, – сдалась моль, протягивая листик клевера назойливому пассажиру, – держите. С вас семьсот мирков.
г. Шмель отдал названную сумму, подумав о странной дороговизне этого, в общем то, дешевого направления. Однако мысли о скором прибытии домой перевесили внутреннее возмущение по поводу опустошения кошелька, и наш герой с чувством сладкого ожидания направился в зал ожидания.
Вскоре объявили о посадке.
Пассажиры ринулись к стойке регистрации, у которой стоял очаровательный юный крестовик, умело ставящий печати на клеверных листьях всеми своими восемью лапками. Но гораздо более привлекательными г.Шмелю показались две молоденькие стрекозки, которые, приодетые в строгую форму стюардесс, очень напоминали старшеклассниц.
– Проходите к месту “Ич”! – произнесла одна из них, любезно забрав клеверный листок себе. Душа г. Шмеля при виде этих небесных фей заликовала пуще прежнего, но строгий образ жены и её пушистые усики вернули его в прежнее состояние серьезного и примерного семьянина.
Отвоеванное у противной кассирши место находилось подле окна, из которого виднелось массивное крыло авиалайнера. Его тут и сям облепили рабочие-муравьи, кропотливо готовящие машину к дальнему полету. Погода установилась не очень то и летная: землю окутал туман, принесший с собой промозглый зимний холод, от чего мордочки без устали трудящихся муравьев покрылись густым инием. Но пассажиры ликовали – ведь вскоре они прибудут в “земли вечного тепла”, где сейчас наверняка светит солнце и дует ласковый морской ветер, а пляжи Ромашкового моря так и ждут новую партию ленивых туристов, ищущих спасения от надоедливой зимы. Наш герой, помимо всего прочего, так же ожидал прибытия к семье, которая наверняка соскучилась по своему любимому мужу и отцу…
Когда суета с посадкой немного поутихла, пилот принялся произносить традиционную приветственную речь:
– Погода в пункте вылета неприятная, семь градусов тепла и туман… В пункте прибытия же солнечно, восемнадцать градусов и штиль. Полет будет быстрее обычного по причине попутного ветра и хороших геофизических событий в стратосфере…
г. Шмель слушал эту речь с удовольствием, как пение юных бабочек по радио “Лаванда”…
Но тут случилось непредвиденное.
– Извините, вы заняли мое место, – с явной одышкой проговорил тощий и нервный Богомол, от нервов же шевелящий пуще обычного усами.
– Ничего не знаю, я брал это же самое окошко.
Попутчики посмотрели друг на друга с сочувствием и недоумением одновременно.
– Вот ведьма! И вам она сказала что даст свободное окошко, да? – произнес Богомол, пытаясь произвести на напарника по несчастью приятное впечатление.
– Как видите…
г. Шмель, впрочем, не хотел злиться. Он покорно уступил место и отсел вбок.
– Еще и заплатил такие суммы… – продолжал негодовать Богомол, утрамбовывая поклажу в багажные отсеки.
“Значит, действительно подорожал билет…” – с умиротворением подумал Шмель, прикрыв при незнакомце голову приобретенной им ранее шляпкой и уткнувшись в бортовой журнал.
Спустя время послышался рев мотора и самолет, разогнавшись до нужной скорости, оторвался от земли, преодолевая густую плену тумана. То и дело чувствовались внушающие недоверие вибрации и толчки, заставлявшие усомнится в безопасности воздушных перевозок, однако те самые очаровательные стюардессы своим чарующим видом рассеивали все имеющиеся сомнения.
Г. Шмель, представлявший себя то возле жены, то в окружении этих юных дев, склонялся ко сну. И вот уже его разум был готов погрузиться в удивительный мир сновидений, как вдруг попутчик, до того таинственно молчавший, решил было заговорить со своим соседом.
– А я, кажется, вас знаю. Вы же доктор Шмель Оврелиани! Помню, как о вас что то писали в газетах…
– Возможно, но скорее всего это был не я, – неохотно отвечал г. Шмель, все ещё жаждущий погружения в сон.
– Да как же, это были вы! Помниться, речь шла о том, что вы открыли некий новый способ лечения половых недугов…
Г. Шмель теперь оживился и даже приподнял шляпу.
– Да… И что? Я лечу женский пол, а не мужской. Сомневаюсь, что вы были моим пациентом. Если только ваша жена..
– У меня никогда не было жены. Нам, богомолам, женитьба вообще нежелательна…
– Грустно, и как же вы это, совершенно без семьи?
– Ну, у меня есть друзья…
– Да что эти друзья… Знаете, сколько у меня их было раньше? Весь этот самолёт бы набрался. А потом каждый из них использовал меня в свою выгоду и бросил меня в трудную минуту…А семья – это ценно… Однако по вам и так видно, что вы холостяк. Холостого самца легко отличить от семейного…
– Как же?
– Ну вот вы весь какой то развязный, неухоженный, словно молодой путник без частички мирки в лапке. Нет в вас чего то мужественного, что ли…
Г. Шмель искренне надеялся на обиду собеседника и на то, что оставшаяся часть полета пройдет в тишине. Но надежды, впрочем, были тщетны.
– Зря вы так. Я личность яркая, и от того вечно молодая. И вообще я актёр. Вот, лечу на заслуженный отпуск с постоянных репетиций…
– А я направляюсь с научной конференции.
– Знаете, по вам так и видно, что вы учёный. Вот ваша эта шляпка, посадка, манера говорить… Чувствуется что то научное, деловое в вашем облике… Можно сказать – скучное.
” Да что же несёт этот идиот? На себя бы посмотрел, актеришка… Тьфу, когда же он замолчит ” – внутренне негодовал г. Шмель. Чувство сна к тому моменту окончательно рассеялось.
Стюардессы стали разносить по салону пищу. Вниманию путников предлагались нектары, обжаренные тушки тлей и забродившие соки персиков. Наш герой из всего перечисленного предпочел последнее, в надежде заново расслабиться и наконец то уснуть.
– А я вот не могу такое пить… Дурно мне становится. Всегда, кстати, удивлялся способности шмелей употреблять такое количество забродившего сока.
– Стаж, знаете ли, штука важная даже в таком деле.
– А жена не против вашего пристрастия?
– Как видите, нет.
“Да когда ж ты замолчишь… Ну ей богу надоел. И что бы умное говорил, так нет ведь…”- внутренняя злость г. Шмеля закипала изнутри, и была готова вот вот излиться наружу.
– А жена то у вас красивая.
– Конечно.
– Нет, нет. Это было утверждение. Я видел её.
На этой ноте злость скоро сменилась удивлением, находящимся на грани
ревности и страха.
– И где же, собственно, вам довелось увидеть мою супругу? Ещё скажите что вы знаете её имя…
– Знаю. Аврора Апполония.
Теперь все чувства г. Шмеля слились в монолитный страх.
– Прошу прощения… Но откуда вы…
– Я сейчас лечу к ней. Мы любовники.
– Не смешная шутка, господин артист. Могли бы быть и чуточку оригинальней…
– Это не шутка. И я бы ни за что не признался вам, если бы не этот рейс и та старая кассирша в аэропорту… Но вы бы застали меня со своей женой, а это ещё хуже… Извините.
Осознав, что дело серьезное, г. Шмель все же решил разозлиться.
– Ну знаете… Мало того, что вы лишили меня права на спокойный и одинокий полет, так вы ещё и стали нести всякие непотребства касательно моей личной жизни и жены… Я потребую стюардессу отсадить вас от меня.
– Не надо злиться… Мы не со зла начали наш роман ..
– Какой роман?! Да замолчите уже наконец!
– Роман с вашей супругой…
– Не надо заставлять меня пускать в ход жало, господин артист. Это оружие всегда при мне, и только интеллигентность и статус не позволяют распоряжаться им столь безрассудно. Помолчите, прошу вас, хотя бы этот остаток полета…
И действительно, вплоть до приземления и выхода в аэропорт, попутчик покорно молчал. Г. Шмель же, испив сока, погрузился в сон – но не такой лёгкий, каким он обещал быть до злополучного диалога…
По приземлении соседи по неволе, казалось, разошлись и непосредственно в аэропорту более не встречались. Наш герой, пройдя все бюрократические процедуры, привычные для путешественника воздушным транспортом, отправился благополучно к своему жилищу, где его ожидала жена – все такая же притягательная, с пушистыми усиками и обворожительно крупными глазками.
– Ты не представляешь, как же я соскучился! Смотри, чего привез тебе…
И супруги стали пересыпать взаимными признаниями о скуке и горечи, пускай и не столь продолжительного, расставания. Об инциденте в аэропорту г. Шмель все ещё помнил, но рассказывать о нем “музе жизни” не стал.
“Просто идиот какой то, – думал он, вспоминая произошедшее. – Сколько дураков в этом мире, ей богу…”
И вот с наступлением вечера, когда к супругам прибыли дети, г. Шмель, отправляясь в погреб за новой партией забродившего сока к семейному застолью, натолкнулся на знакомые, торчащие из за угла, усы.
– Перебрал я, чего то, от радости… Тьфу.
И вот он приблизился к тому углу, и – о чудо! – увидел до боли знакомого попутчика, который весь день прятался в семейном погребе, как ни странно, не подавая ни звука.
– И что будем делать? – спрашивал г. Шмель, снимая со своего острого, как лезвие, жала, паутинный чехол.
– Давайте решим вопрос мирным путём. Ведь вам дорога жена, так?
– Так. И тебе, как я вижу, тоже?
– И мне…
– А вот что. Выйди-ка ты на поверхность, и там мы с тобой уже семейно, так сказать, разберемся.
Богомол – артист поднимался по скрипучим ступенькам с лёгкой дрожью в лапах, и вот…
– Товарищ попутчик! Проснитесь! Мы приземляемся.
Богомол (теперь это был просто сосед) склонился над крепко уснувшим г. Шмелем, все так же нервно шевеля усами и слегка задыхаясь.
– Ну наконец то! С пятой попытки! Вот и сон у вас, конечно. Поделитесь секретом? – усмехался попутчик, в то время как аэролайнер медленно садился над бирюзовыми водами Ромашкового моря.
– А вы артист? – спрашивал г. Шмель, приходя в себя после сна.
-Я? Упаси боже. Обычный инженер. Какие артисты…
Невиданная радость охватила нашего героя, и описать словами её трудно. Наверное, каждый из нас испытывал нечто подобное в схожих ситуациях…
” Это просто сон… Ну и сны конечно. Да уж.” – думал господин Шмель, встречая горячо любимую супругу в аэропорту.
Другие публикации автора:
Автор публикации
