Старик, тележка на дутых колесах и желтая лодка китайского производства
Тяжелый поплавок с шумом шлепнулся в воду, аккурат возле зарослей камыша. Круги от поплавка, побежали было по направлению лодки, но мелкая рябь, отголосок ветерка, случайно залетевшего сюда, в густые заросли тростника, быстро разгладила их и вода вновь стала по-осеннему прозрачной, светло-коричневой и даже на взгляд холодной.
Желтые пока еще листья, нехотя колыхались у дна, яркие на темном фоне.
Неожиданно со стороны автострады, раздался громкий детский смех.
– Мама! Мама.…Здесь озеро. Иди ко мне, мама!
– Соня, дочка, ты пописала? Иди быстрее к машине, папа сердится.
– Пописала, пописала…Бегу…
Дверца хлопнула и машина отъехала.
…- Соня…- Старик улыбнулся и потянулся за папиросами.
Не клевало. Поплавок лишь иногда мелко подрагивал стайки неугомонных верхоплавок сновали вокруг, выискивая плавающий по поверхности корм.
– Соня, дочка…- Глухо повторил старик и прикрыв глаза выбросил окурок. – Соня…
1.
…- А теперь о погоде. Гидрометцентр России предупреждает, завтра, двадцать первого сентября …
Старик приподнялся с табурета и отключил радиоприемник.
– Да я и без вашего Гидрометцентра скажу, что будет завтра. Дождь будет.…С самого утра спину крутит…
Он достал папиросу из пачки, прикурил и, щурясь сквозь сизый табачный дым, с удовлетворением посмотрел на большую надувную лодку желтой резины.
Лодка стояла на попах, носом упершись в потолок небольшой, шестиметровой кухни. На округлых, тугих, словно переваренные сардельки, бортах лодки, чернели свежие заплаты.
Старик с трудом протиснулся к холодильнику и, достав начатую бутылку водки, вновь вернулся на свой табурет.
– …Ну, вот мать у нас и лодка появилась. Поздно конечно, но уж лучше так, чем никак…
Он спокойно, без напряга и закуски выпил полстакана водки и снова потянулся к папиросам.
– …Она конечно, если честно, так себе, лодка. Китайская…Но я ее подлатал, проклеил и теперь она, голуба ты моя, нисколько не хуже чем наша, российская,… « Уфимка» к примеру.
– Опять же весла и насос в комплекте: все как полагается…И не дорого…Всего три штуки отдал. Одно плохо, тяжеловата. На себе, без машины, далеко не упрешь. Но я, в хозяйственном, тележку присмотрел, хорошая сука. На дутых колесах и ход легкий…
Помнишь, Лиза, как мы с тобой, по молодости еще, мечтали, на рыбалку, да на своей лодке? Эх, ты, торопыга…Вечно впереди паровоза бежать норовила…Вот и убежала, мать твою…
Он снова выпил и бросил укоризненный взгляд на небольшую фотографию супруги, в аккуратной деревянной рамке, висевшую чуть выше радиоприемника.
Дверь на кухню приоткрылась и молодая, красивая девица, с порога зачастила, зло и недовольно.
– Я тебе папаша сколько раз говорила, на кухне не курить? Вот как мне теперь ужин готовить, когда здесь миазмы, как в общественном туалете? И еще эта лодка долбанная…Давай, убирай ее отсюда, пока я добрая…Убирай, а то вилкой ткну.
– Да какой теперь ужин, Сонька?
Старик искренне удивился, приподнимаясь.
– Час ночи скоро, а ты ужинать собралась…Смотри, ляжки отрастишь, кто замуж возьмет?
– Да меня и так, хоть с ляжками, хоть без ляжек, не очень – то торопятся в жены брать. Кому нужна баба с таким, как ты, приданным? А ну убирайся с кухни, старый пердун!
Соня схватилась за доску сиденья, и с протяжным скрипом выволокла лодку из кухни.
– Забирай свою резину и убирайся в комнату, чтоб я тебя больше не видела!
– Слушай, доча. А ты случаем не попутала? Ты с кем так разговариваешь: с отцом или с сантехником из твоей долбанной диспетчерской?
Старик подошел к дочери и, взяв в щепоть ее подбородок, попытался посмотреть в Сонькины глаза.
Дочь с такой силой отмахнулась от отца, что тот только случайно как не упал.
– Ты папаня, руки-то не распускай, добром прошу… Я ведь так вмажу, что ты у меня челюсть свою пластмассовую проглотишь. Ишь, моду выдумал, хвататься.
Отец отшатнулся, невольно прикрыв лицо, по-старчески сухой, бледной рукой. На миг ему стало отчаянно страшно. Но не боли старик испугался, нет. Да кабы перед ним мужик в тот миг стоял, а не дочь, не раздумывая, кинулся бы на него с кулаками, но здесь, сейчас.…Отчего-то старик с невероятной очевидностью понял, что дочь, по дури своей, по неосознанной злобе, вот сейчас, в эту минуту может перешагнуть ту черту, совершить то, после чего ничто уже не страшно, после чего жить уже и не стоит, и не только ему, но и ей, его младшенькой…
Обогнув Соньку, старик подошел к лодке, опустился на колени и освободив клапана от затычек, сдул лодку.
– Ты знаешь Соня, как мы с мамой твоей мечтали о лодке? Да все как-то руки не доходили. То Машка болела, потом ты, Соня родилась. Потом вы учились…И все как-то не до того, все деньги, деньги…А сейчас…
– А сейчас ты заберешь свою резину и уйдешь в свою комнату. Достал бля…
Отец посмотрел на дочь, в очередной раз, поразившись, насколько же она красива и скомкав холодную, желтую резину, пошел к себе.
– Машка…- Закричала ему в спину Сонька.- Да Машка твоя в своих Америках живет и в ус не дует! Машка тоже мне…
Учиться надо было, а не дурью маяться. – Буркнул старик закрывая за собой дверь.
2.
Поплавок резко ушел вниз, и старик чуть было не прозевал поклевку.
– …Ну ты и рыбак!
Хмыкнул он презрительно, разглядывая маленького, головастого бычка шлепнувшегося на дно лодки.
– Маленький сука, а крючок заглотил до самой жопы…
Разорвав пасть бычка, старик с трудом освободил крючок.
– Нет здесь наверно ничего…- Пробурчал он разочарованно насаживая на крючок бледного, квелого червяка и скорее для самоуспокоения, чем из-за азарта вновь забросил удочку.
Почти сразу же, с ходу, поплавок повело вглубь и в сторону.
– Ах, ёб тебя, испугалась!
Старик привстал и попытался подсечь.
Удилище выгнулось и с сухим треском переломилось почти у самой катушки. Пытаясь ухватиться за леску, старик неловко наклонился и упал в воду. Лодку отбросило назад, а он, хватаясь одной рукой за ломкий, хрусткий камыш, другой, все шарил и шарил в поисках лесы в взбаламученной воде.
…Ноги старика вязли в илистом месиве, но он радостно матерясь, не замечая холода, брел через силу к берегу, толкая перед собой лодку и изредка похлопывая грязной ладонью по боку огромного зеркального карпа.
– Хорош сукин сын. Хорош. Я таких только в магазине видал.
Сам себя подбадривал промокший насквозь старик, вытащив лодку на берег и измученно присел рядом.
…- Однако холодно. Как бы ни околеть.
Старик безнадежно полез в карман в поисках спичек и папирос, но немеющие пальцы нащупали лишь разбухшую бумагу папиросной пачки.
– Доигрался ****ь, дорыбачился….
Старик привстал, посмотрел на бесконечный поток машин, равнодушно пролетающих мимо него по ярко освещенной бетонке, на одиночные пока еще снежинки, еле различимые в вечерних сумерках и начал раздеваться.
3.
Возле бетонного парапета, стоял старик с тележкой. Мокрая куртка тяжелым балахоном, казалось еще больше, сгибала его сутулую фигуру, давила на плечи. На кое-как упакованной желтой лодке, лежала большая рыбина. Старик иногда несмело поднимал руку, пытаясь тормознуть машину.
Неожиданно чуть не задев старика , перед ним остановилась сияющая черная иномарка.
Стекло опустилось и полный лицом, молодой еще парень весело разглядывая старика, поинтересовался небрежно.
– Почем за рыбку просишь, отец?
– Вы меня до метро, какого-никакого довезите .Сырой я насквозь. Боюсь замерзну. А рыбку я вам задаром отдам. Правда, отдам.
– Да ты что мужик, белены объелся? Ты на себя посмотри, мне же после тебя обшивку менять придется.…Совсем бомжи охренели!
Он рассмеялся , машина тронула и через минуту затерялась среди сотен точно таких же сверкающих машин.
– Да какой же я тебе бомж, пацан?
Старик присел на парапет, неловко подогнув под себя ноги.
– У меня в Москве квартира есть, и дочери…Две.
Автор публикации
