Маленький Узумэти крался по ночным джунглям, стараясь не издавать ни звука, ежесекундно напрягая зрение, чтобы не сойти с едва заметной тропинки и не наступить на змею. Он мысленно просил Владыку ночи Тескатлипоку простить его за вторжение и защитить от бога смерти Шолотля. Мальчик обыкновенно слушал наставления жрецов вполуха и потому сейчас не был уверен, правильно ли молится и возможно ли то, о чем он просит. Но молитва занимала ум и хоть немного ослабляла безумный страх, сковывающий каждое движение.
То, что собирался совершить Узумэти, каралось жестокой смертью – он не раз видел головы юных смельчаков своего племени на шестах посреди деревни: слипшиеся пряди темных волос, высунутые языки с запекшейся на них кровью, белки невидящих глаз… Эти страшные маски, утратившие всякое сходство с юношами, которым некогда принадлежали, преследовали жителей деревни во сне и наяву.
Но ни увещания жрецов, ни угроза кровавой расправы не могли отвратить отчаянных юнцов от вылазок в запретную часть джунглей. Ведь те немногие счастливчики, кто вернулся и избежал наказания, рассказывали шепотом о райском блаженстве, суть которого не передать словами. Они видели богов, и боги открывали им Тайну. Узумэти решил во что бы то ни стало узнать ее.
Конечно, он слышал байки сверстников о далеких племенах, в которых каждый ребенок узнавал Тайну от старших и оставался жив. Но Узумэти не верил в эту чушь, как не верил и в то, что у Кетцалькоатля белая кожа. Он проберется в сердце джунглей под покровом ночи и увидит все сам.
Мальчик настороженно прислушивался к неумолчному гомону ночных обитателей леса, пытаясь различить среди них рык ягуара. Он знал, что ни одно высокое дерево не спасет его от когтей и клыков этого ужаса ночи, беспощадного воплощения Тескатлипоки. Тем усерднее возносил Узумэти свои молитвы, щедро приправляя их обещаниями, которые искренне собирался исполнить…, если выживет.
За спиной послышался шорох. Громко хрустнула ветка. Узумэти застыл на месте, чувствуя, как отнимаются ноги, в груди холодеет, а челюсти сводит судорога. Это ягуар, он подкрался к Узумэти сзади, и теперь ему конец. Тескатлипока не услышал или не поверил ему. Жрецы правы – богов не обмануть пустыми словами. Прощай, мама!…
Превозмогая оцепенение, мальчик медленно повернулся, чтобы посмотреть своей смерти в лицо, и… облегченно выдохнул. Едва заметный в темноте тамандуа, муравьиный обжора, махнув на прощание хвостом, скрылся в густых зарослях папоротника. Узумэти вознес сердечную благодарность Тескатлипоке. Когда колени наконец перестали дрожать, а дыхание выровнялось, он продолжил путь, не забывая молиться милостивому Хозяину ночи.
Спустя целую вечность впереди замаячили отблески, словно кто-то развел костер посреди джунглей. До слуха Узумэти донеслись приглушенные звуки, похожие на пение дудочки тлапитцалли во время праздника Тошкатль. С замирающим сердцем мальчик прокрался ближе, от ствола к стволу, стараясь не дышать. Его взору предстала идеально круглая и полностью свободная от растительности площадка, на которой вполне можно было играть в тлачтли. В самом центре площадки возвышалось гигантское каменное ложе, ярко освещенное угловыми шестами-факелами. От густого аромата копала, который обычно воскуряли по праздникам жрецы, у Узумэти закружилась голова. А то, что происходило на каменном возвышении, заставило его позабыть обо всем на свете.
В отблесках пламени и причудливом переплетении теней в ритм играющей мелодии двигались тела, то сближаясь, то расходясь, словно волны и берег в ветреную погоду. Они были прекрасны и ужасны в своем величии – боги в людском облике, но гораздо, гораздо крупнее. Тескатлипока и Шочикецаль. Он ласкал Ее руками и губами, Она отвечала Ему тем же. Их распаленные страстью тела покрывали крупные капли пота, казавшиеся янтарем в неверном свете факелов. Шочикецаль была прекрасна. Густые волосы цвета переспелого маиса, пышные округлости смуглого тела, пульсирующего, открытого, зовущего. Тескатлипока настигал Ее, как охотник погружает свой нож в тело оленя. Она трепетала, словно раненная лань, издавая стоны, которые Узумэти сначала спутал со звуками тлапитцалли. Это повторялось снова. И снова. И снова.
А потом она подняла глаза и посмотрела прямо на него. Узумэти в ужасе отпрянул было глубже в лесную тень, но вдруг различил на ее приоткрытых губах улыбку. Она смотрела прямо на него и улыбалась ему: Богиня – простому деревенскому мальчишке. Он робко улыбнулся в ответ, чувствуя, как незнакомое прежде тепло разливается по всему телу, изгоняя тревогу, унося далеко-далеко, растворяя в потоке забытья…
Когда Узумэти открыл глаза, поляна была пуста. Факелы погасли, каменного ложа как не бывало, аромат копала полностью выветрился. Словно сон по пробуждении… Только внутри, прямо под сердцем, продолжала звучать неземная мелодия, а перед глазами стояла манящая улыбка Шочикецали, его Богини.
Постояв в задумчивости еще несколько минут, юноша медленно побрел назад, то и дело бросая через плечо взгляд на место, где он познал Тайну.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Помогу тем, кто будет читать после меня,
Имена богов, которые использует автор из мифологии ацтеков и майя. Спасибо Вики?
Всё верно, спасибо)
Ну, хорошо, что боги не покарали беднягу за то, что он их увидел. Повезло, так сказать. ?
Не так страшны боги, как их жрецы)