Филипчук разливался соловьем. Рядом с ним вежливо смеялась удивительно красивая черноволосая девушка. Проходя мимо я слишком долго задержал взгляд на ней, и мы встретились глазами. Темные, будто из расплавленного шоколада с видимыми золотыми лучиками. Я сбился с шага.
– О! Петрович, иди познакомлю – Таня. Новый лаборант химцеха.
Я аккуратно пожал протянутую руку девушки:
– Иван.
Рука у нее была горячая.
Вскоре около нас остановился один из расчетчиков и внимание переключилось на него. Филипчук щедро делился со всеми новой знакомой. И вскоре вокруг скопилась небольшая кучка восторженно глядящих и распушающих хвосты мужчин разного возраста. Таня была приветлива со всеми, мило улыбалась и с легкостью парировала шутки и мило флиртовала.
Грудь под крестом неожиданно кольнуло. Я покинул веселую компанию, задумчиво теребя крестик.
Каждый день я видел Таню в компании мужчин. Благо, дальше бесед дело не шло – Филипчук на правах первооткрывателя, уже подгрёб Таню под себя. Смотрелись они вместе хорошо – крепко сбитый мужчина в самом расцвете сил и стройная высокая девушка с крутыми бедрами и крепкими длинными ногами.
Серый «Террано» выплюнул Филипчука, а потом и Таню. Взявшись за руки, они пошли к главному зданию. Я быстро закрыл машину и последовал за ними, стараясь не упустить ни секунды неповторимого танца ягодиц, всегда одетых в брюки. В узкие, широкие, бойфренды, кюлоты, скинни. Сверху было полное разнообразие – от топиков до блузок и пиджаков. Но снизу – только брюки. «Ноги красные, на ногах – когти звериные» – вспомнил я отрывок из «Молота ведьм». Ничего – скоро дожди сменятся на жару и ее новая подруга Надя из химцеха, ярая поклонница шорт и мини, обязательно уговорит ее на что-то более открытое.
Так и случилось. Рассматривая без стеснения две стройные ножки, я улыбнулся.
– Нравятся? – тут же сверкнула белоснежными зубками Таня.
– А то, – снова улыбнулся я, – а то все штаны, да штаны. Такую красоту прячешь от людей!
– Спасибо, Иван Петрович, умеете вы комплименты делать, – будто не заметила она подколки.
– Не умею, но ты вдохновляешь.
Мы уже были на «ты» – держи друзей близко, а врагов еще ближе. И сейчас мы сидели в столовой за одним столиком, и я имел удовольствие рассматривать ее точеные скулы, изящную шею и нереальные чарующие глаза под пушистыми ресницами.
– Надя уговорила, – недовольно ковырнула вилкой котлету девушка, – я стесняюсь – у меня экзема на ногах, – она продемонстрировала точеную икру, на которой действительно нашлись красные пятна. А она говорит «да кто будет смотреть на твои экземы с такими ногами».
– И была права – я за свои двести лет более красивых ног не видел.
«За маскировку ставлю отл», – добавил я про себя.
– Ой, не такой вы и старый. Я б дала, – она сделала игривую паузу, – лет сорок.
– А Алексей где сегодня? – сглотнул я.
Филипчук летал в облаках от любви, хоть и выглядел в последнее время изможденным и все реже казал нос из кабинета.
– Спит мало, – Таня слегка заалела щеками и стеснительно ковырнула ногтем скатерть.
– Бедняга, – я понимающе усмехнулся и неуклюже пошутил: – Попросил бы помощь магистров из зала.
– А вы бы ему… помогли? – она игриво глянула на меня, чуть прогнувшись вперед, демонстрируя краешек содержимого топика.
Так. Видимо Филипчук кончился. Ну давай проверим.
– Кор формае прокливиор жст ад продитионем, – пробурчал я себе под нос, внимательно следя за реакцией.
Таня вздрогнула, отшатнулась, качнувшись на стуле. Но быстро взяла в себя в руки и лишь побелевшие щеки и неровное дыхание выдавали секундную потерю контроля.
Всего секунду она выглядела беспомощно, совершенно по-человечески хлопала глазами и пыталась унять дрожь, наглаживая колени.
– Что вы сказали?
– Да так, песенка. Я ж медикус по образованию – в молодости баловались все подряд на латынь переводили.
– И что это была за песенка?
– Сердце красавицы склонно к измене…
– Фу, Иван Петрович… – облегченно расстроилась Таня, – он мне уже предложение сделал так-то!
– Прости, прости, – примирительно поднял я руки. – И что, ты согласилась?
– Не ваше дело!
– Ну вот, обиделась, – искренне расстроился я.
Девушка молча дожевывала котлету.
– Не согласилась, – буркнула девушка, – мы знакомы-то месяц. Даже не живем еще вместе.
– Ты даришь мне надежду, – я попытался вернуться к привычной ей манере общения.
Она отмахнулась и упруго встала. Отнеся поднос на раздачу, она изящно повернулась и кинула мне воздушный поцелуй.
Я, как и добрая половина обедающих, проводил стройную фигурку до дверей столовой. И только потом разжал кулак – от раскалившегося креста на коже остался ярко-красный след ожога.
Все-таки суккуб.
– Уверен? – голос куратора был удивительно сух.
– Нет. Но признаки налицо: красная кожа на ногах, аура вожделения, нечеловеческая красота, смертного выпила за две недели – в больнице лежит с инсультом.
– Пальцы на ногах и спину осматривал?
– Нет.
На той стороне хмыкнули.
– Иоанн, суккуб, инкубы и прочие демоны вожделения – это легенда, сказка, придуманная, чтобы прикрыть греховные сны и супружеские измены смертных.
– Я изгонял лично…
– … Огненного змея, – собеседник хмыкнул. – Как ты там писал: «Женщине муж явившись и в греховну связь вступивши». Ты прочитал печи псалом и демон ушел.
– Я видел его!
– Иоанн, я изгоняю демонов уже пятьсот лет, и я ни разу не видел высшего демона во плоти. Это всегда сущности! А ты говоришь, что высший демон не просто среди нас, а еще и заигрывает с тобой. У тебя когда последний раз женщина была?
– Давно.
– Вот. Вступи в «греховну» связь с «Таней», раз она не против. Заодно когти поищешь и крылья.
– Это враг рода человеческого! Она знает язык! На нее реагирует крест!
– Ну дык иди и изгони ее тогда… пару раз.
– Боюсь, мне уже не хватит сил. Прошу вашей помощи.
– Свечку подержать? – куратор бросил трубку.
Прошло полгода, а я все не мог решиться. Таня же продолжала хорошеть – взятая сила заставляла ее будто светиться изнутри. При общении с ней я теперь всегда сжимал крест, который не давал потерять рассудок.
С Филипчуком они расстались. И сейчас вокруг нее крутился Потапов. Когда кончится Потапов, будет следующий. Сотни. Тысячи.
Когда Потапов внезапно разбился, уснув за рулем, и Таня вновь осталась одна, я понял – сейчас или никогда.
Она открыла дверь квартиры, но совершенно мне не удивилась.
– Иоанн. Им яам фригус.
Тонкие кружевные трусики были единственной ее одеждой. Она победно улыбнулась и покрутилась вокруг. Чтобы я рассмотрел на спине зарождающиеся крылья.
Все-таки суккуб.
Но как же она прекрасна… Я тряхнул головой и достал оружие:
– Ваде, Сатана, инвентор эт магистер омнис фалациа, хостис хумане салютус, – буквы псалма загорались в воздухе перед глазами. Оставалось их только читать, вливая всю свою веру в крест, вокруг которого начало распространяться сияние.
Она отшатнулась, словно получив сильный удар в грудь. Вновь мелькнула растерянность, быстро сменившаяся обреченностью. Она не пыталась атаковать, убегать, а просто упала на колени и крепко зажмурилась и прошептала:
– Иоанн… Куаре…
– … премиум амо те ад лакрима омнис спиритус симилис эст.
Она опасливо приоткрыла один глаз. А потом – второй, и лукаво посмотрела на меня.
А я, с неожиданной легкостью раскрошив в руке крест, кинулся к ней и начал истово целовать эти чертовы глаза, повторяя:
– Ти амо ут лакримис. Ти амо ут лакримис.
Автор публикации
