– Первая картина перезапущенной франшизы о Человеке-пауке — «Возвращение домой» — выйдет в прокат в июле 2017 года…
– Хех, вот ведь! – крякнул Якоб, переключив канал телевизора, – Человек-паук. Придумают же! У меня в сарае этих пауков и не сосчитаешь! Небось, некоторые древнее меня будут, и что-то никто из них не стал человеком. А вот возвращение домой – это хорошо! Скоро и мои подъедут. Заждался я…
Он опустил руку и почесал за ухом Рабби, который спал у ног хозяина. Черный как смоль лабрадор, по собачьим меркам едва ли не старше самого Якоба, довольно засопел, не открывая глаз.
– Срочная новость! Террористы захватили населенный пункт вблизи Алепо, – сообщает канал «Аль Джазира» …
– Везде эти террористы, – старик снова щелкнул пультом, – житья от них нет! Скоро сядут на голову и ножки свесят.
– В эфире канал «Breaking News». Срочная новость…
Якоб выключил телевизор и бросил пульт на журнальный столик.
– В день рождения мне только срочных новостей не хватало, – проворчал Якоб, медленно поднялся из кресла-качалки и шаркающей походкой подошел к окну. Рабби поднял голову и внимательно посмотрел на хозяина.
Шел проливной дождь, и улица была почти пуста. Зазевавшиеся прохожие, прикрывая головы кто зонтами, кто чем придётся, спешили по своим домам. Где-то далеко грохотало, и Якоб вздрагивал, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Лицо старого, уставшего от жизни человека отражалось в окне во время внезапных вспышек молний и опять растворялось в полумраке.
Старик оторвался наконец от промозглого пейзажа вечерней Праги за окном и направился в зал. Когда к самой большой комнате квартиры приклеилось это помпезное название, Якоб уже не помнил. Но все семейные торжества отмечались именно здесь, в пятистенной комнате с видом на металлическую фигуру беременной женщины, установленной в центре Старомнестской площади.
Праздничный стол, стоящий посередине зала, был украшен еловыми ветками, запах которых Якоб очень любил. Он напоминал Рождество – самый чудесный праздник, когда все родные собирались вместе. Старик поправил узловатой рукой покосившуюся восьмерку на именинном торте. «Хорошо, что придумали восковые цифры вместо одиночных свечей, – подумал Якоб. – Я теперь ни в жисть не задул бы 87 разом!»
Он окинул теплым взглядом ряд фотографий в рамках на стене, и его глаза увлажнились.
«Сонечка, доченька моя ненаглядная, – прошептал старик, останавливаясь перед снимком из прошлого, – и Алистер, сыночек… теперь вас и не узнать! Вон как вымахали!» Якоб осторожно провел скрюченным пальцем по темной рамке, обрамляющей фото двух задорных сорванцов, находящихся в том беззаботном возрасте, когда отличить мальчика от девочки почти невозможно. «Теперь ваши детки такие же чудесные, какими когда-то были и вы…»
Якоб смахнул непрошеную слезу и посмотрел на ходики: часы показывали без малого восемь вечера. Старик любовно подровнял старинные книги на книжной полке и достал пухлую зеленую папку, перевязанную засаленными тесёмками. Он положил её на край праздничного стола – рядом со своим местом. Рабби вдруг навострил уши и вскочил.
– Они никогда не опаздывали, – кивнул Якоб псу, и почти одновременно с его словами раздался звонок.
Рабби гавкнул и побежал в прихожую, оглядываясь на хозяина.
– Иди-иду, мои хорошие! – воскликнул Якоб, торопливо семеня за псом. – Ну, что стоишь, Рабби? – хихикнул он. – Открывай! Это свои!
Старик глянул в глазок, повозился с замком, опустил цепочку и открыл дверь. На пороге стояла его семья в полном составе: сын и дочь с двумя детьми. Помятые и промокшие до нитки, они представляли собой жалкое зрелище. Бледные и какие-то блеклые, родственники растерянно стояли, поддерживая друг друга.
– Святые угодники! – всплеснул руками Якоб и поспешно посторонился. – Как же вы так вымокнуть-то умудрились?!
Четверо долгожданных гостей гуськом вошли в квартиру.
– Привет, па! Мы попали в грозу, – словно оправдываясь, сказала Соня, вытирая ладонями влажное лицо.
– Такой дождь, – поддакнул грузный мужчина. – Здравствуй, папа.
– Алистер, вы что же, пешком до меня добирались? – радостная улыбка медленно сползала с лица Якоба.
Рабби вдруг зарычал, шерсть на загривке стала дыбом, и лабрадор, оскалившись, уставился на гостей.
– Рабби, фу! Прекрати! Ты что, своих не узнаешь? Конечно, мы год не виделись, но…
– Привет, Рабби! – внук присел на корточки и протянул руку собаке. – Дай лапу!
Лабрадор пригнул голову к полу и заскулил, не сводя глаз с человека.
– Джон Ди, давай снимай мокрую одежду, я дам тебе халат, – сказал Якоб.
– Дедушка! У тебя есть полотенце? – девушка лет двадцати отжимала пряди своих волос. С них стекали на пол маленькие ручейки. – С днем рожденья! – спохватившись, выпалила она.
– Погоди ты с рожденьем, Грини, – засуетился Якоб. – Конечно, есть, сейчас я вынесу! Проходите же, гости дорогие, не стойте, как на похоронах!
Гости вздрогнули и переглянулась.
– Вы опять без своих половинок? – спросил Якоб, проходя в квартиру.
– Да… они остались дома, – пробормотала Соня.
Гости прошли в комнату, где Якоб достал сухую одежду из большого сундука.
– О! Это же наши старые вещи! – воскликнула Соня, с интересом рассматривая свое платье. – Спасибо, папочка!
– Да-да, я все сохранил, – ответил Якоб и протянул внуку халат. – И кое-что прикупил… Джон Ди, помнишь, где ванная комната? Иди переоденься. – Якоб с любовью посмотрел на всех. – В общем, приводите себя в порядок и проходите к столу. Кстати! – спохватился он. – А где же ваши чемоданы?
– Мы налегке, – после паузы ответил Алистер. – Понимаешь, мы к тебе ненадолго, папа, и скоро обратно. Соне… мм, на работу, да и дети вырвались сюда специально, только чтобы поздравить тебя. У всех дела, – он виновато пожал плечами.
– Понимаю, – ответил Якоб и как-то сразу сник, – что ж, спасибо и на этом.
– Не обижайся, деда, – Грини помахала ему рукой из-за спины брата и улыбнулась.
– Я не обижаюсь, – сухо сказал Якоб и пошел в зал. – Жду вас к столу, – бросил он через плечо.
Когда все расселись, Якоб не смог сдержать радостных слез. Вот они, его любимые! Как всегда, напротив расположились Алистер и Соня, а по краям стола – Джон Ди и Грини.
– Ну что, все семейство снова в сборе? – радостно возвестил Якоб и потянулся к старинной бутылке, на треть заполненной темной жидкостью.
– Пап, давай я помогу, – Алистер перехватил древний сосуд и разлил содержимое по бокалам.
– Когда я вижу это старое вино, мне кажется, что мы пьем кровь, – сказала Грини, рассматривая рубиновый напиток на свет.
– Немного крови нам всем не помешает, – поддержал сестру Джон Ди, и в зале на мгновение потемнело.
– Опять что-то с этим электричеством, – сказал Якоб, посмотрев куда-то в сторону, – ну, давайте начинать! – радостно добавил он.
– Дорогой отец, – начал Алистер, встав из-за стола и подняв бокал, – так уж повелось в нашей семье, что мы всегда собираемся вместе поздравить тебя с днем рождения, где бы мы ни находились. Не стал исключением и этот день. Ничто и никто не может помешать нам нарушить традицию Елиезеров, и вот мы здесь! Поздравляю тебя с восьмидесятисемилетием и желаю прожить еще столько же лет! С праздником, отец!
– С днем рождения, папочка! – воскликнула Соня и протянула бокал.
– С днюхой, деда! – крикнула Грини.
– Виват! – почему-то провозгласил Джон Ди, и все звонко чокнулись.
– А теперь – торт! – сказал Алистер, зажигая на нем восковые цифры.
Взволнованный Якоб привстал и, набрав побольше воздуха, зажмурился и дунул. Свечи сразу погасли, и все захлопали в ладоши. Якоб был счастлив. На радостях он не обратил внимания, что гости поставили бокалы на стол, не пригубив ни капли.
Вот они – заветные минуты! Они опять вспоминали забавные моменты из прошлого и смеялись, особенно Яков. Наконец, старик откашлялся и заговорил:
– Мои дорогие! Я всегда запрещал вам дарить мне подарки на день рождения, ибо лучший подарок для меня – видеть всех вас вместе хотя бы раз в год. – Якоб проглотил подступивший к горлу комок и продолжил: – Однако ничто не мешает мне сделать подарок всем вам!
Старик взял зеленую папку со стола и похлопал по ней ладонью:
– Это случилось в 1980 году. Мне тогда исполнилось 50 лет, вы помните, я жил в Нью-Йорке, или в Большом Яблоке, как его тогда называли. Друзья подарили мне на юбилей по 50 акций одной молодой компании. В суматохе дел я благополучно забыл о презенте своих товарищей. А вчера, перебирая старые фотографии, я наткнулся на эту папку. – Якоб развязал тесемки и извлек пачку красивых бумаг, на титульном листе которых значилось: «Apple Computer, Inc». – Я хочу подарить их вам! В 1980 году они стоили 22 доллара каждая, возможно, сейчас акции немного поднялись в цене. Держите, – с этими словами он протянул бумаги Алистеру.
Повисла гробовая тишина. Грини вдруг всхлипнула и уткнулась в мамино плечо. Соня машинально погладила дочь по голове и посмотрела на отца: на её лице отразилось отчаяние. Тихонько заскулил Джон Ди, и ему стал вторить Рабби. Алистер очнулся, словно от столбняка, и отрицательно покачал головой.
– Отец… мы не можем взять такой дорогой подарок. Оставь себе эти акции. Продай их и потрать деньги на себя, ты это заслужил.
– Но почему?! Разве они не пригодятся вам в вашем Лондоне? – удивился Якоб.
– Потому что мы… мы…также не принимаем никаких подарков, как и ты, – нашелся Алистер. – Для нас главное – это быть с тобой, отец, – добавил он и встал.
У Якоба на глаза навернулись слезы. Он хотел обнять сына, но тот чуть отстранился, отступив на шаг.
– Соня, Грини, Ди, давайте будем прощаться, – сказал Алистер, обращаясь к своим, и повернулся к отцу. – Прости, папа, но нам действительно уже пора.
– Так скоро? Вы… даже не попробовали ничего! – воскликнул Якоб, растерянно оглядев нетронутые сладости и закуски.
– Отец, так надо, – твердо сказал сын, подталкивая семью к выходу. – Главное, что мы в этот день снова были вместе. Как прежде.
– Я понимаю, – сокрушенно ответил Якоб. – Спасибо, что навестили, сын.
– Будь счастлив, отец, – сказал Алистер, стоя уже в прихожей, – и помни, что я тебе сказал: живи для себя, сколько бы тебе ни осталось. – Отступая в темноту, он добавил: – Никто не знает, когда нас настигнет… – Он недоговорил.
– Но вы же приедете на следующий год?
– А разве мы когда-нибудь пропускали твой день рождения? – уклончиво ответил Алистер уже в дверях.
– Ваша одежда! – вскликнул Якоб. – Она же еще не высохла…
– Заберем в следующий раз, – сказала Соня и послала Якобу воздушный поцелуй. – До свиданья, папка!
– Прощай, дед! Будь счастлив! – вразнобой крикнули внуки и скрылись в полумраке подъезда.
– До свиданья, мои дорогие! – упавшим голосом ответил Якоб.
В его ногу ткнулся носом преданный пес и завилял хвостом. Он будто ожил после ухода гостей. Якоб подошел к праздничному столу и пожевал губами: словно и не было никого. Старик запустил палец в нетронутый торт и слизал с него крем. Потом проделал то же самое еще раз, дав облизать Рабби.
– Не буду ничего убирать, – тихо сказал Якоб собаке и пошел к своему любимому креслу-качалке. – Экономка накрыла все это, пусть теперь сама и убирает.
Заняв привычное место, старик включил телевизор.
***
Спустя сутки экономка пришла в квартиру Якоба. Она с удивлением обнаружила, что напитки и закуски на столе так и остались нетронутыми. В комнате старика был включен телевизор, по которому передавали новости на канале «Breaking News»:
– Возвращаясь к трагедии, произошедшей с самолетом авиакомпании «British airlines», – говорил диктор, – напоминаем, что вчера при посадке рейса № 50 в аэропорту «Praha» произошло крушение авиалайнера, и все пассажиры погибли. Возбуждено уголовное дело. Полиция Праги продолжает расследование произошедшего, и мы будем сообщать вам о новых…
От сквозняка хлопнула входная дверь, и черная собака на мгновение перестала скулить. Она посмотрела на перепуганную экономку, замершую в дверях, положила передние лапы на колени мертвого старика и дико завыла, задрав голову к потолку.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Ну надо же… Хм… Бывает же такое. А давно Вы написали этот рассказ?
В 2017 году, на конкурс “Семейная традиция” сайта Фантасты.ру. А что?
Я Вам в личку ответил.
До мурашек! Между строк с самого начала проглядывала мистическая атмосфера и в конце раскрылась в полной мере. Прочитала на одном дыхании! Спасибо ❤
Спасибо, что почувствовали и это неудивительно:
Место действия и все имена в “Традиции” были выбраны не случайно. И упоминание: «Старик любовно подровнял старинные книги на книжной полке, задвинул подальше самую древнюю, с причудливой пентаграммой на обложке» – тоже.
“Некрономикон” (букв. — “Книга Мертвых Имен”) — это, вопреки популярному мнению, вовсе не сборник колдовских заклинаний. Она была задумана как историческое повествование, “книга о том, что умерло и ушло”. Насколько известно, арабской рукописи “Некрономикона” не сохранилось. Латинский перевод был сделан в 1487 году (а вовсе не в XVII веке, как утверждает Лавкрафт) доминиканским монахом Олаусом Вормиусом.
Почти сто лет спустя, в 1586 году, экземпляр латинского перевода Вормиуса внезапно обнаружился в Праге. Доктор Джон Ди, знаменитый английский алхимик, находился в то время со своим помощником Эдвардом Келли при дворе императора Рудольфа II, обсуждая с ним планы по добыче алхимического золота.
Келли купил этот экземпляр у так называемого “Черного Рабби” — каббалиста Якоба Елиезера, который бежал в Прагу из Италии после того, как его обвинили в занятиях некромантией. В те времена в Прагу стекалось множество магов, алхимиков и шарлатанов всякого рода, поскольку Рудольф покровительствовал адептам тайных наук. Едва ли можно представить себе другое место в Европе, более подходящее для очередного появления на свет текста “Некрономикона”.
Почему писатель Г.Ф.Лавкрафт утверждал, что ему принадлежит авторство “Некрономикона”? Для ответа на этот интересный вопрос следует обратиться к истории взаимоотнощений Алистера Кроули и бруклинской миллионерши Сони Грини. В 1918 году Кроули находился в Нью-Йорке… и так далее и тому подобное.
Исходя из вышеизложенного и учитывая несомненную связь Якоба Елиезера с мистиками того времени, обретающимися в Праге, я позволил себе пофантазировать в этом рассказе над его загадочной смертью. ?