Кондукторам, работающим на линиях общественного транспорта, прошу отнестись с пониманием, и заранее приношу извинения, если кто воспримет на свой счёт.
Сбываются ли сны? Во всей всемирной паутине сей вопрос пока открыт. А потому и сонников навалом. Приснился мне намедни сон. Не сон, а истинная гадость. Хорошее проходит как-то мимо. А вот дерьмо? Оно моё, оно почти родное.
Теперь о содержании.
Вначале была тьма. Кромешная и мутная. Затем туман рассеялся и стали проявляться очертания диковинных сооружений. Я то желала узреть прекрасный дивный мир, в котором процветает изобилие и благоденствие. Ну, может, фею добрую, которая исполнит все мои желания, причём омолодит меня лет так на десять. Невозможно? Многого хочу? Ну ладно. Тогда мне принца на белом коне, быть может, в белом мерседесе, который и положит к ногам моим несметные сокровища. Вручит мне банковскую карту с семизначным счётом, или одарит тем же мерседесом.
Ну вот одним-то всё возможно и доступно. Чем хуже я? Только не надо говорить, что лени много, и тупости хоть отбавляй. Что рылом я не вышла.
А вышла я и рылом, и телом с буферами. Но видимо, на мне клеймо всех неудач, какашек, неприятностей. И ежели тому же кирпичу упасть на голову кому-то предначертано, то непременно ей окажется моя.
Ну всё. не троллю.
И снится мне дурацкая картина.
До горизонта распростёрлась перспектива отравленной зловонным смогом серой улицы, застывшей намертво в бездонной пробке. Машины мерзко голосили, кто-то из водителей бил морду подрезавшему его ждип мотоциклисту. А на обочине уродливой клетью расположилась трамвайная остановка со ржавой табличкой расписания маршрутов. И я скакала со всех ног с каким-то ощущеньем, что если не успею, то попаду в жаровню преисподней.
Удалось. Перемахнув через ржавую урну, я запрыгнула на заднюю площадку. Дверь с лязгом запахнулась, и вагон не по детски дёрнуло. В судорожной попытке ухватиться за поручень, я распласталась поперёк прохода, ударившись о что-то острое, при этом навсегда порвав дорогущие колготки. Древний механизм времён советского застоя со скрежетом поехал, а я в пикантной позе на четвереньках, хватая рукой воздух, тихонько подвывала. Но на меня решительно никто не посмотрел. Что было очень странно. Обычно все самцы различных возрастов пускают слюни, когда я нагибаюсь за какой-нибудь бумажкой, или стою на лестнице стремянке, пытаясь дотянуться до верхней полки стеллажа. Здесь что-то было не так. Да всё было не так. Пространство салона каким-то образом сжималось, расширялось. Пассажиры сидели, стояли, на их безжизненных лицах не отражалось ни одной эмоции. Всё было серым, блёклым, и без каких-либо теней. Пассажиры переговаривались на странном шелестящем языке, а в несуразных их телодвижениях сквозила неестественность. Они напоминали мне восставших из склепа покойников. Ледяной ужас сдавил когтистой лапой всё нутро, в голове стучало молотом, трамвай всё ехал, в окнах же, не отражалось ровным счётом ничего.
И тут, откуда ни возьмись, пред мои очи нарисовались ноги в помятых штанинах и башмаках огромного размера. Я посмотрела вверх. И был это, увы, не принц из мерседеса, а вагоновожатый с сумой наперевес. Отвратительная прыщавая рожа с какими-то буграми на лбу уставилась в меня бездонными провалами глазниц. На мгновение истукан с острова Пасхи замер. Страх пересилил понимание, что снова влипла я в, ну в, общем, нехорошее.
– Дамочка, вам здесь не место! Читать умеете? – прокаркало пугало электронным синтезатором, – или тебе повылазило?
Ужасный кондуктор скроил зловещую ухмылку, ткнув пальцем в табличку между окон.
– Там не по русски, – пролепетала я.
– Desine spirere qui hic intras. Оставь надежду, всяк сюда входящий. Специально для тупиц написано. Какого дьявола тебе здесь надо в этом месте? Я не позволю равновесие нарушить. И нечисть не пущу.
– Я не нечисть, – прошептала я.
– Нечисть, – уверенно прохрюкал монстр и подло улыбнулся, – ваш мир порочен, в нём сплошная грязь, ненависть, служение золотому тельцу. Здесь все равны, здесь истинная чистота. Вот шустряки вроде тебя сюда и лезут. Но я на страже. Пошла вон.
Кондуктор деловито ухватил меня за шиворот и грубо сволок по ступеням к выходу. Мой голос наконец прорезался.
– Да как вы смеете так обращаться. Я буду жаловаться!
Но идол мне ответил гулким хохотом.
– Мой царь и повелитель назначил меня на этот пост, а ты иди и жалуйся своему царю. Да на досуге подучи латынь.
Вагон остановился, и негодяй преспокойно вышвырнул меня примерно так, как вышибала выбрасывает пьяного дебошира из культурного заведения. Я пролетела через тротуар, и плюхнулась в кусты, проехав задницей по дурно пахнущим помоям. Трамвай уехал.
Я проснулась. Обычно сны мы забываем. Или не вспоминаем вовсе. Но этот врезался в деталях в мою память. От отвращения меня всю передёрнуло. Я где-то прочитала, что вот такое снится алкоголикам в период воздержания от выпивки, да наркоманам во время ломки. Перед тем как раствориться, злобный франкенштейн пару секунд ещё висел перед глазами. Это я нечисть? И у меня повылазило? Да кто бы говорил.
Я помотала растрёпанной головой и окончательно проснулась. Да ну конечно, проспала опять. Бросив взгляд на настенные часы, я поняла, что опоздала на работу. Спасти могло лишь чудо. Писать очередную объяснительную? Последнее китайское предупреждение я получила в прошлый раз. Теперь, наверное, уволят. Быстрее пули я кинулась в ванную, и как солдат, поднятый по тревоге, уж через пять минут скакала по ступенькам. О боже мой, но как же надоела эта беготня. Да и наступит для меня когда-нибудь то время, что спозаранку вдруг вставать будет не надо, мчаться сломя голову на богом проклятую работу, где ни хрена толком платить не хотят эти буржуи новоявленные. Ну почему же, чёрт возьми, я не попала в круг счастливчиков, которые не знают слово “спешка”, спускают в день по ляму на каких-нибудь стилистов, одеваются из забугорных бутиков, и преспокойно путешествуют по миру.
Ещё недавно у меня была своя машина. Какая-никакая, но всё же достаточно надёжная тойота. Которую пришлось таки продать. По милости благоверного, да по собственной глупости я влезла в три убийственных кредита, и теперь уверенно погружалась в долговое болото.
Я наконец, рассталась с муженьком альфонсом, который все два года нашей совместной жизни провалялся на диване, и не забил ни единого гвоздя. Специалистом он был исключительно в утехах любовных, на том его практические навыки кончались. На работу он так и не устроился. Его враньё про богатства, которые вот-вот свалятся на нашу голову, мне надоело слушать до тошнотиков.
В один прекрасный день душа моя взорвалась. В ответ на очередные бредни про злато, деньги, банковские счета, я плюнула ему в лицо и высказала всё. И про ночные бдения с бокалом вискаря пред телевизором, что здесь ему не стадион футбольный, и не боксёрский ринг, и про стрелялки с танчиками на компьютере. Я вышвырнула его барахло на лестничную клетку, заехала ногой в его достоинство, и захлопнула перед его носом дверь, послав козла нахлебника напоследок в далёкое пешее эротическое путешествие.
Тем не менее, после развода моё материальное положение нисколько не улучшилось. Почти всё заработанное проваливалось в яму погашения кредитов, котрые мой муженёк спустил на свои прихоти, да и джекпот в телевизионных лохотронах мне так и не выпал.
И вот несусь я, как лошадь племенная на остановку, и вижу, мой трамвай вот-вот уедет. Но проявив недюжинную прыть, в последний миг мне удалось запрыгнуть в проём захлопывающихся дверей. Сюжет не нов, но кто из нас хоть раз не опаздывал на работу? Некоторые вовсе не работают, и свесив ножки, сидят на чьей-то шее. Мой муж, который теперь объелся груш, всё время так и поступал. И сытно жрал, и пил не абы что.
Я ехала в трамвае. И тут я поняла, что ситуация похожа на мой сон. Не в тех деталях правда, но содержание похоже. Вагон, набитый пассажирами качало и дёргало. Какой-то организм мужеского пола щедро изрыгнул в моё лицо спиртной вонючий перегар, а кто-то локтем ткнул под дых. Стоявшая вплотную упитанная, чавкающая жвачкой деваха в наушниках резво наступила мне на ногу острым каблучком. Я запищала, завалившись на какого-то типа в старомодном пиджаке.
– Девушка, вы бы держались, да по сторонам смотрели, – он пронзил меня осуждающим взглядом, – а то наденут шпильки, и спотыкаются на ровном месте.
— Я что, специально? – парировала я, – ну а какие шпильки мне носить – не ваше дело, вот она мне ногу отдавила, – я указала на девицу.
Наверное, девчонке следовало извиниться, но она моментально вылепила гримасу лютой ненависти, и зашипела, подобно кобре перед броском. Назревал скандал, но отступать ни перед кем я не собиралась. Жизнь научила меня держать удар, и всяких хамов на место ставить.
И тут передо мной возник кондуктор в форменной жилетке. Прижимая к себе увесистый сидор, он вопрошающе смотрел на меня, и теребил пришпиленный к нагрудному карману исцарапанный бейдж. Ну прямо как в том сне. Глаза, правда, на месте.
– Проезд оплачиваем, уважаемая, – сказал он таким тоном, будто я ему миллион задолжала.
Просунув руку в редикюль, я поняла, что кошелёк забыла. Чёрт .В одном культовом романе профессор втолковывал своему ассистенту, что успевает всюду тот, кто никуда не торопится. И был этот профессор глубоко архинеправ. Его бы в пробки современные засунуть, да в городскую суету. Поглядела б я тогда, как он повсюду бы успел, и при этом ничего не забыл.
– У меня нет денег, – прошептала я, чувствуя, как от стыда краснею, – так получилась, забыла дома кошелёк.
Я готова была провалиться сквозь землю, но кондуктор оказался непреклонен.
– Девушка, ну что за бред! А голову не забыла? Накраситься не забыла? Я не бюро добрых услуг. Или платите, или на выход.
– Я на работу опаздываю, – взмолилась я.
– Да все вы опаздываете, только куда не посмотри, по рынкам да барахолкам шляетесь. Сказано – выходите.
Трамвай остановился, и и строгий служитель общественного транспорта выпроводил меня из вагона.
Наверное, у меня был растерянный вид. Я провожала взглядом уходящий трамвай и рылась в сумочке в поисках мелочи. И что же делать? Кондуктор был, конечно, прав. Не обеднел бы он от тех денег за мой проезд, да и не разбогател. Но он пошёл на принцип. Да просто следовал инструкции, и осуждать его за это я была не вправе. Сама виновата. Следовало немедленно решать возникшую проблему, поймать такси к примеру, и рассчитаться на работе, там бы денег я заняла. Минут десять у меня ещё имелось. Я шла по тротуару и прокручивала в голове варианты моего не опоздания.
Внезапно мои мысли прервал скрежет и лязг сминающегося металла. Там, совсем ещё недалеко, происходила страшная авария. Мой трамвай, выехавший на перекрёсток, опрокидывал на бок гружённый каким-то хламом тонар. Как, каким образом водитель мог допустить такой таран? Заснул за рулём? Сердечный приступ? Словно в замедленном кино трамвай превращался в металлолом. Со звоном рассыпались стёкла, разлетался пластик, искры бенгальскими огнями вырывались из покорёженных конструкций, а кабину грузовика лизали языки пламени.
Я стояла, не в силах отвернуть голову, и смотрела на развернувшуюся перед моим взором трагедию широко открытыми глазами, бесцельно комкая в руках какой-то рекламный буклет.
Раздался вой сирен, на перекрёстке собиралась пробка. Брандспойты заливали пеной возникший на месте аварии пожар, а спасатели несли носилки.
Да, я забыла деньги. А если б не забыла? Или кондуктор подобрей попался? Естественно, я на работу опоздала. Но начальство к тому времени про аварию уже знало, и поверило в мою историю. Мои зубы выбивали барабанную дробь, я шумно всхлипывала и размазывала по лицу косметику.
– Езжай домой, – сказала мне начальница, – езжай, я выделю машину. И ничего не бойся. А завтра не опаздывай.
Дома я мерила углы. Выходило, что моя забывчивость меня же и спасла. Достав из холодильника бутылку заграничного виски, когда-то недопитую муженьком, я налила почти стакан, и залпом накатила. Алкоголь ударил в голову, противная трясучка угомонилась. Забравшись в кресло с ногами, я укуталась пледом и задремала. Мне что-то снилось. Не помню что, но сон с тем терминатором не повторился. В нём был заложен некий смысл. Зачем кондуктор говорил про нечисть? Каких таких царей имел в виду? Он мне пытался втолковать, что мне не место там, в том мире, в том трамвае, потому, что час ещё не пробил для меня. Я в своём мире ещё не сделала чего-то нужного и важного. В образе кондуктора ко мне явился этакий менеджер миров. Они взаимосвязаны, мирами управляют. Теперь я это знаю.
На самом деле много мне не надо. Хочется простого человеческого счастья, душевного покоя, которые деньгами не измерить. Ну а мечтать, так это никому не вредно. Итак, вопрос. Сбываются ли сны?
Ты лучше чем тот царь, что мной повелевает. Ахиллес, Троя.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Многабукв. Юморески требуют сжатый формат
Наверно