— Какие осколки, Кай. Ничего тебе в сердце не попадало. Обычная сильная простуда. И я не искала тебя у Снежной королевы. Тебе все привиделось в горячечном бреду. Наша ненормальная бабка совсем тебе голову задурила своими сказками.
Герда протянула мальчику кружку с резко пахнущим горячим отваром.
— Не отворачивайся, это лекарство.
Кай попытался отодвинуться от кружки, которую держали уродливые длинные белые пальцы. Таких у людей не бывает. Герда уверяет его, что никаких месяцев в плену у Снежной королевы не было и всему виной его высокая температура и больной бред в беспамятстве. Если так, то кошмар продолжается. То существо, что склонилось к нему, протягивая кружку, не его сестра.
В неверном мерцании свечи, стоящей на столике возле окна крошечной мансарды, в которой обитал Кай, лицо Герды выглядело нелепой маской. Чернели провалы глаз, которые будто втянулись глубоко в череп и поблёскивали оттуда зловещими острыми огоньками. Кай с ужасом увидел, что существо, которое было Гердой, вынуждено по-птичьи наклонять голову, чтобы смотреть на него.
— Кай, милый, ну пожалуйста, не упрямься. Возьми кружку. Хотя бы пару глотков. Тебе нужно набираться сил.
— Кто ты? — Кай попытался еще больше вжаться в подушку, но это оказалось невозможно. Существо в отчаянии, наконец, сдалось. Герда поставила бесполезную кружку на столик рядом со свечей, встала и подошла к окну, невидящими глазами уставившись в темноту полярной ночи. По уродливой, белой, как снег за окном щеке, скатилась слеза.
— Это болезнь, Кай. Просто болезнь, поверь. Я – это я, твоя Герда. Ты же слышал о болезни Зеркала Троллей и как она может обезобразить человека. Мне просто не повезло.
Глаза Кая расширились. Лихорадка Троллей. От нее нет спасения, все это знают. Но никто не знает, откуда она берется. Страшно обезображенные ее жертвы всегда вызывали суеверный ужас у обывателей. Судьба несчастных была предрешена.
И словно в подтверждение своих мыслей, Кай расслышал нарастающий гул людской толпы за окном. Слов разобрать было нельзя. Герда молча стояла у окошка, огонь свечи делал ее хорошо видимой с улицы. Резкий звук удара и звон разбитого стекла заставил мальчика вздрогнуть. В комнату влетел камень, а следом за ним колючий морозный воздух.
Герда повернулась к брату. Не ее белой скуле алела кровавая ссадина. И теперь, когда между улицей и комнаткой Кая не было стекла, он расслышал слова.
— Убирайся! Ты знаешь закон, — кричал толстяк в овчинном тулупе и с факелом в руке.
— Проклятым не место среди живых. У нас тоже дети. — Из-за спины толстяка высунулась женщина с красным от возбуждения лицом. — Убирайся, или мы спалим этот дом вместе с тобой и мальчишкой.
Толпа с факелами одобрительно загудела и придвинулась ближе.
Герда отошла от окна.
— Ну вот и все, братик. Мне пора, прощай.
Она дернулась было к Каю, чтобы обнять на прощание, но увидев испуг, смешанный с отвращением, остановилась. Затем быстро смахнув слезу безобразной костлявой рукой, развернулась и побежала вниз по лестнице, на ходу запахивая старенькую шубу.
Кай вскочил с кровати и подбежал к окну. Он успел увидеть, как толпа раздвинулась, отшатнувшись в суеверном страхе от нелепой фигурки Герды. Люди образовали коридор, по которому прошла девочка с гордо поднятой головой. Она шла к городским воротам. Внезапно из толпы вылетел камень. Какой-то меткий негодяй попал Герде прямо между лопаток. Шубка смягчила удар, но его хватило, чтобы девочка споткнулась и упала, зарывшись лицом в снег. Вот она пошевелилась, с трудом поднялась на ноги и вновь побрела в сторону городской стены, отделяющей когда-то такой родной дом с уютной теплой комнаткой под самой крышей, с добрыми соседями, с милым, родным непоседливым Каем от белой безмолвной Смерти. Ей было некуда идти, за стенами городка Герду ждала лишь холодная снежная пустыня на многие мили вокруг.
Кай стоял не в сила пошевелиться. Словно морозный воздух, ворвавшийся в разбитое камнем окно, заморозил его тело, его разум, его волю. Толпа была страшна, парализуя витающими над ней ненавистью и страхом.
Герда вновь споткнулась и упала. Теперь глядя на ее фигурку издалека, Кай больше не видел обезображенного болезнью лица сестры. Это вновь была его Герда, самый родной и близкий в этом мире человек. Минутная слабость отпустила. На смену ей пришел стыд за малодушие и решительность.
— Герда, стой, — закричал он прямо из разбитого окна. — Подожди, я иду.
В спешке надев на себя первые попавшиеся теплые вещи, Кай бегом сбежал с лестницы, протиснулся сквозь так и стоявшую под окнами дома толпу, зло распихивая не успевших отскочить с пути соседей.
— Герда, я с тобой! — снова закричал мальчик.
Он подхватил сестру под руки, с трудом помог встать. Оглянувшись уже в воротах города на свой дом, который он оставляет навсегда, Кай увидел, как толстяк швырнул свой факел в окошко. Не попал. Факел ударился о стену, рассыпался снопом искр, упал в снег и погас. Но вслед за ним полетели второй, затем третий. Горящие факелы залетели в окно. Кай отвернулся, и они пошли дальше, оставляя за спиной родной дом, детство и саму Жизнь. Впереди под черным небом искрилось в неверном свете Северного сияния снежное покрывало. Так выглядит Смерть.
Силы оставили детей, очень скоро. Ну, сколько может пройти слабый больной человек по глубокому снегу в лютый мороз. Первой опустилась на снег Герда. Рядом в изнеможении упал Кай. Они прижались друг к другу в безуспешной попытке сохранить остатки тепла.
— Кай, расскажи, чем закончилась та твоя сказка про Снежную королеву. Я тебя спасла?
— Да, милая, спасла, — ответил Кай и закрыл глаза.
— Всё, Ганс, возвращайся, информации достаточно. Планета переводится на карантин. Вирус не успокоится, пока не убьёт всех.
— Есть, капитан. Только вот… Тут дети, капитан. Мальчик и девочка. У девочки, похоже, вторая стадия, у парня только инкубационный период. Разрешите…
— Не дури, Ганс, мы не можем спасти всех, ты же знаешь. Лекарство от этого вируса очень дорогое и, к тому же, его крайне мало.
Пилот малого атмосферного челнока Ганс Андерсен еще раз вгляделся в монитор. Две маленькие фигурки лежали обнявшись, словно пытаясь защитить друг друга от белой снежной пустыни, от колючего как иглы снега, от черного холодного неба, освещаемого редкими звездами и бледными сполохами Северного сияния. Фигурки не шевелились, но приборы наблюдения показывали, что аборигены еще живы.
— Всех не можем, я знаю. Но хоть кого-то, капитан.
Капитан корабля дальней разведки «Снедронинген», висящего на геостационарной орбите планеты, задумался. В конце концов он может объяснить этот поступок начальству на Земле не мягкотелостью экипажа, а целесообразностью дальнейшего изучения инопланетного вируса и поиска наиболее эффективных способов лечения. Да, так и напишем в рапорте.
— Хорошо, Ганс, даю добро на эвакуацию двух аборигенов. Принять максимальные меры биологической защиты. Пристыкуешься прямо к медицинскому изолятору и сам тоже немедленно отправишься на карантин. И это… стоимость вакцины вычту из твоей зарплаты.
— Понял, капитан. Разрешите выполнять? — лицо Андерсена просияло. — Спасибо, капитан!
Последнее, что увидел Кай прежде, чем потерять сознание, были сверкающие волшебными огнями сани, спускающиеся к нему с неба и холодные, но невообразимо прекрасные глаза Снежной королевы, пристально глядящие на него.
.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Ну… про сухость в начале я тебе уже сказала и ответ твой получила, поэтому радуюсь новой трактовке истории Кая и Герды. Моя же Фрейя села за карточный стол
Ну, у тебя всякие аллюзии и реминисценции гораздо сложнее. У меня все простенько – е2-е4
Что ты, я так глубоко закопалась с Фрейей, что к собственному удивлению вдруг поняла с чего это Наташа у Булгакова катается на кабанчике.
Тут на дзене тебе сказали, что “Прикольно.. Но коротковато” Вот
Прекрасно и трогательно
Спасибо, Александр. только не могу определить жанр)))
я вся покрылась мурашками, пробрало…Спасибо!
Спасибо. Мурашки – это наше всё)