– Сорок восемь килограммов это много, – проговорил эндокринолог записывая что-то в историю болезни, – я направлю вас во Дворец здоровья.
Выйдя с мамой от очередного врача, не зная куда спрятаться, Леша решил задуматься снова о своем. О Насте, которая предложила в этот раз упасть на кровать, во время поцелуя, о сгущенке, которой она предложила намазать губы.
“Да, было хорошо” – подумал Он.
Почему-то бабушка в очереди, которой он рассказал историю своих отношений с Настей в свои девять лет, недоуменно смотрела то на него, то на его маму. И всё больше недоумевала, понимая, что это не выдумки маленького мальчика, а суровые будни новой для неё реальности. Ведь ей самой запрещалось думать о мальчиках до шестнадцати лет, а тут какой-то сопляк из третьего класса рассказывает, как они с его подружкой обжимаются и целуются по углам.
– Смотри, Лёша, а если какой нибудь другой мальчик скажет Насте, что если она целуется с тобой, то пусть она целуется и с ним? Зачем всем об этом рассказывать? – спросила мама.
– Но ты же сама просила все рассказывать. – недоумевал ребёнок.
– Я просила всё рассказывать мне, а не людям вокруг.
– А какая разница? А мальчику я дам камнем по голове. Да все и так знают, что так будет, и я с Настей. Никто не полезет.
– Дело твоё. Но мы тут не с проста сидим. Вот будет мальчик худее тебя и красивее?
– Настя сказала, что ей никто больше не нужен. Да, и они все тупые. Даже Настя спросила, не забеременеет ли она от поцелуев. В девять лет, мам, ну откуда у неё такие вопросы.
– Мне больше интересно, откуда ты в девять лет знаешь, что не забеременеет. Но возможно мы сами были очень открыты.
– Не знаю, откуда я знаю. Просто знаю, что не забеременеет.
– И ты опять покупаешь конфеты. И сгущёнку вы опять всю съели. Тебе что доктор говорит?
…
Два года постоянной диеты и к пятому классу Настя не могла нарадоваться на своего боевого ухажёра, Лёша уже смотрел на пятнадцатилетнюю Лену. Большая ошибка со стороны Насти была подстричься под Натали Портман в “Леоне”. Ну не Портман, Настя. Не Портман. А длинные шелковистые волосы была её краса и гордость.
Рассудок заполняли телеса Милы Йовович в “Пятом элементе” , и надежды разбогатеть к пятнадцати годам. Потом спасти из Киева Милу, которая была на пятнадцать лет старше самого Лёши. Но любви ведь все возрасты покорны.
Правда последнее её заявление в СМИ о том, что женщине хочется быть маленькой девочкой с мужчиной, а мужчины сами себя ведут, как маленькие девочки, – очень настораживали.
Но Мила Йовович оставалась мечтой и любовью всей жизни. Рядом с которой и Настя, и Натали Портман просто маленькие девочки. А Лена так, проходной вариант, чтобы расстаться с Настей. О Маше же Лёша уже не думал. Она уехала, бросила, предала и даже позвонила только один раз.
К пятнадцати годам, после странной депрессии Насти, и угроз, что она покончит с собой, с реакцией от Лёши, мол не глупи, другой найдётся, тебе всего двенадцать.
Истерики, поиски той другой, о которой говорил Лёша.
Потом попытками самого Лёши вернуться, когда миллионов к пятнадцати годам не показалось, а конфликт с мамой по поводу толщины и сладкого привел к тому, что еда стала символом свободы и независимости перед “мамой-тираном” , мечтавшей о стройном сыне. И вот, набрав легендарные сто четыре килограмма в пятнадцать лет, не занимаясь ничем, кроме программирования, не получив, ни Лену, ни Милу Йовович, которая, как выяснилось всё это время жила не в Киеве, а “Пятый элемент” снимали вполне себе в Нью-Йорке, жирный Лёша поедал по дороге от остановки к подъезду очередной пакет зефиров “пока мама не видит”, и раздумывал о том, как бы по удобней покинуть эту планету.
Была ещё Нелли, но Нелли хотела вместе умереть, а умирать в планы не входило. Хотя, она и была весьма красивой готичкой в чёрных кружевных платьях. А после очередной смски, что она таки попробовала сама, и теперь ее кладут в психушку, Лёша понял, что с женщинами ему явно не везёт.
Автор публикации
