Конкурсы

Фельдъегерь осторожно вышел из кареты, боясь в сумерках наступить в лужу, быстро взбежал по мостику корабля, на ходу поправляя мундир, и строго обратился к караульному: – У меня важное послание для капитана. Срочно. Через три минуты он уже протягивал конверт адресату. Капитан быстро и внимательно пробежал глазами послание и молча кивнул. – Будете ли писать ответ? – Учтиво поинтересовался посыльный. – Нет, жду важных гостей в назначенное время. Фельдъегерь поклонился […]

Нежные руки обвивают его мускулистое тело, дрожь пробегает по накачанным мышцам, когда она легко касается его. Мимолётное движение – и вот уже платье струится по её обнажённым ногам. Она переступает через него и со стоном откидывается на кровати. Он наклоняется, срывая то немногое, что ещё осталось на ней, и хрипло говорит: – Кэп! Кэп! Проснитесь! У нас ЧП! Капитан выныривает из влажного сна, и хмуро смотрит на старпома. – Капитан!

Утро встретило его солёным дыханием причала — тем самым, которое он узнал бы из тысячи запахов. Но сегодня в воздухе чувствовалось что-то особенное. Словно море насторожилось, разлив вокруг лёгкое беспокойство. Капитан поднялся на палубу и провёл дрожащей ладонью по борту старого парусника. Гафельный шлюп «Странник морей» отозвался мягким покачиванием. «Я помню все твои трещинки», — мысленно усмехнулся капитан и сказал вполголоса: — Ну что, старина, в последний раз…Только ты и

Атлантический океан. Бискайский залив. Очень бурное место Атлантики. Хотя я проходил его много раз. Но этот рейс с самого начала не заладился. Колбасить ещё в Балтике начало. А дальше, всё больше. Природа совсем сошла с ума. Сначала ничего не предвещало беды. Штормило сильно. А тут старпом срочно вызвал на мостик. Циклон резко развернулся и пошёл фронтом на нас. Уходить уже поздно. Да, и некуда. Придётся штормовать. Через час фронт накрыл

Утро в марине Я проснулся от тишины, от отсутствия привычного гула – за стеной не урчал фен, не звенела посуда. Только чайка на козырьке яхт-клуба орала, будто торопя меня. Завтра мы отходим. Кофе я заварил прямо в кружке, стоя у иллюминатора. Мой красавец-корабль покачивался у поичала, сверкая свежевымытым бортом. Последний день на берегу. Вернее, не на берегу – мы уже на рейде, в тесной, пахнущей краской, соляркой и туманом марине.

‎Густой туман опускался на палубу, клубясь серыми клочьями, словно призраки минувшего столетия пытались помешать моему кораблю достичь порта назначения. Волны  моря плескались ритмично, размеренно, усиливая тревожное настроение. ‎ ‎Сегодня ночью я принял решение спуститься в трюм корабля. Уж слишком беспокойно вел себя экипаж последние дни, ссылаясь на непонятные шумы и движение предметов. Старый боцман Томсон даже намекнул на нечто сверхъестественное, шепча о призрачных тенях и потусторонних сущностях. ‎ ‎Спуск в

Высокий мужчина средних лет поднялся на мой корабль в богом забытом порту, где мы пополняли запасы воды. Бросив мне увесистый мешочек, наполненный серебряными пиастрами вперемежку с драгоценными камнями, он пообещал ещё столько же, если мы как можно быстрее доберёмся до Сан-Хуана. Прикинув, что ценность мешочка составляет около пятисот пиастр, я, не особо раздумывая, согласился. — Тысяча пиастр?! Да это втрое покроет расходы на плавание. Добавлю ещё пару слов об этом

В нашей семье был дядя Николай, мы все его очень любили. Он был большой выдумщик, а ещё он служил на флоте капитаном дальнего плаванья. И, когда он возвращался домой, то тетя Милана всегда приглашала нас: меня – Клару, моего брата Кольку в гости вместе с родителями. Дядя Коля возвращался не только с интересными историями, но и с необычными подарками. Так что нашим родителям пришлось выделить несколько полок для этого в

Выйдя на мостик, я увидел сползающую с горизонта огромную тучу. Эта черная вата, несущая в себе тонны воды и готовая выплюнуть ее прямо мне в лицо, предвещала тяжелый день. Я никогда не боялся ни шторма, ни грозового фронта, но сегодня гадкое предчувствие наполняло меня каким-то скользким, отвратительным сплином. Посмотрев на своего Первого помощника Поля, я прочитал его мысли. Мы с ним были на одной волне. — Поборемся! — Поборемся, как

Дверь капитанской каюты скрипнула, и тяжелые шаги добавили звуков в неожиданно возникшей тревожной тишине за бортом. Мужчина сел и потянул ящик бюро, открыл и нашарил рукой верхний, недописанный лист – письмо жене. «Дорогая, любезная моему сердцу, милейшая мистрис Клотильда… Если бы я мог показать Вам невообразимость (в наших северных) яростности тропических закатов…» – пальцы непроизвольно сжались в желании смять, но вместо этого потянули из ящика, на столешницу. Мужчина посмотрел в