Конкурсы

Маша вошла в кафе, и пространство вдохнуло медовый аромат. Посетители невольно обернулись — точеные скулы, серые волосы, карамельное платье. Лишь Паша заметил, как нервно она сжала ремешок сумочки. — Вы идеальная пара, — подмигнул бариста, задержав взгляд на Маше, ставя перед ними два капучино с вензелем из корицы. Она сидела напротив, помешивая ложечкой кремовую пенку: смех — сладкий сироп, взгляд — размытый, словно растворимый кофе. — Ты пахнешь, как мечта, […]

Мы познакомились анонимно в сети. Как говорится, встретились два одиночества. Рискованно? Я понимал, что под ником «Каша Букаша» может оказаться древняя дама, аферистка, психопатка или даже мужик. Или вообще нейросеть. Так что в серьёзность отношений не верил. Но беседовал. Мы обнаружили множество общих тем. Нам нравились Куприн, Ремарк и Бакман. Мы слушали «Призрака оперы» и «Юнону и Авось». Любовались пандами и гиббонами, обменивались рецептами штруделя и способами лечения насморка. Она

Мандаринка была вялая, полузасохшая и один бочок уже начал темнеть. – Эх, – думала она, – выкинут теперь, зря жизнь прожила. Сколько их, сочных, сладких и ярких радовало хозяйку, начиная с конца декабря и по сей день. Но время мандаринов прошло, пора на зелёный лучок переходить. А Леночке сегодня не спалось. Она помешивала ложечкой остывший чай, и смотрела на звёзды. Вдруг, её внимание привлёк какой-то шорох внизу, под окном. Она

Веня с детства боялся змей. С того первого раза, когда всем классом они поехали в колхоз на картошку. Он увидел юркую змейку и хотел схватить её, но Мария Степановна вовремя остановила, сказав, что укус змеи опасен. Когда Вениамин познакомился с Эллой, мама тоже пыталась его остановить. Но, как говорится, любовь нагрянула внезапно и сердце таяло, как снег. — Мама, она такая, такая… Веня закатывал глаза, представляя себя целующим нежные щёчки

Афоризм Фридриха Ницше: «У самой приятной женщины есть горьковатый привкус» относится не к какой-то категории женщин, а конкретно к одной. Имя ей – Лу Саломе, с которой философ познакомился, будучи в Риме. Он нашёл в ней такого чуткого слушателя, что полностью очаровался ею. Другими словами, он ей вешал на уши философскую лапшу, из которой впоследствии получился «Так говорил Заратустра», а она слушала и время от времени говорила ему что-то навроде:

– Ставка и метод приняты, – крупье-столбоид вспыхнул зелёным. Напротив него сидел гидропод. Огромная каплеобразная туша колыхалась, едва сдерживаемая полупрозрачной кожей. Из глубины тела всплыли три глаза и уставились на висящую над столом голограмму планеты. – Начинай! – нетерпеливо булькнул он. – Напоминаю, для объекта применяется стандартное ускорение времени, – проговорил крупье и взмахнул щупальцем. По планете, перекатываясь через континенты, побежали волны. Поверхность скрылась под водой и появилась снова –

Оператор шпалоукладчика остановил двигатель и вышел из кабины. Беспощадное африканское солнце тут же загнало его в вагончик бригадира, где кондиционер хоть как-то боролся с жарой. – И кому взбрело в голову прокладывать ветку через пустыню? – Спросил он – У богатых свои причуды. – Бригадир вытер лоб влажной салфеткой. – Им некуда деньги девать. Он глянул на интерактивную карту. – Нам всего-то двести миль до стыка осталось проложить. А там

Группа студентов-медиков шла с преподавателем по коридору психиатрической клиники. – А здесь особенно интересный случай, – сказал профессор, останавливаясь. Нажав кнопку, он превратил дверь в прозрачный для зрителей экран. За ним находилась, на первый взгляд, стандартная одиночная палата: зарешёченные окна под потолком, мебель со скруглёнными углами. За столом седой старик что-то быстро писал в толстой тетради. – Пациент Ф., в нашей клинике уже десять лет. К сожалению, улучшений не наблюдается.

Идиллия закончилась. Неведомая сила со страшным хрустом вдруг вырвала часть МК и подбросила к небу. Под крики всех тех, кто остался внизу, строения и грунт падали, придавливая разбегающихся рабочих. Преодолев оцепенение, Мур номер двадцать девять ноль пять чудом успел увернуться от падающей балки и, чихая от забившейся в нос пыли, нырнул в туннель. «Королева! Спасай Королеву!» – не чуя ног мчался Мур. Вслед ему несся грохот новых взрывов. В голове

Привет! Сегодня, ласонька, я буду краток. Это жизнь длинная, а смерть… Она как падающая звезда – едва успеешь заметить. У неё долгий и сложный путь, и такой короткий свет – вспышка. Даже если вокруг темнота. Даже если солнце погасло – знай, я тебя вижу в той темени, я лечу к тебе, я всегда рядом. Май ли, Томск ли, сон ли – я всегда рядом: только успей увидеть мою вспышку! Почувствовать.