Конкурсы

Я просыпаюсь от стука в дверь. Очки на прикроватной тумбочке, одежда аккуратно сложена на стуле. «Минуточку!» – губы уже готовы сложиться для этих слов, когда воспоминания догоняют движения, – никто не придет. Было время, когда сон прерывался резким механическим дребезжанием, потом я сменил звонок на птичий утренний крик (птицу звали симург или петух, не помню точно), теперь я просыпаюсь от вежливого стука в дверь.  С возрастом сон стал более чутким. […]

” Переход системы на аварийное питание… ” – эхом отзывался от стен голос громкоговорителя. ” Начата процедура восстановления жизненных показателей экипажа… Число экипажа – 1… ” – снова прозвучал с шумом голос громкоговорителя. Раскрылась камера криосна. Первое, чем встретил мир только что пробудившийся человек был надрывный кашель. ” С пробуждением, Илья, – сказал бодро голос громкоговорителя, – Как Ваше здоровье? ” ” Могло бы быть и лучше, – ответил Илья,

Стеклорез оставлял едва заметный след, почти невидимый на ярком солнце. Яша сосредоточенно продолжал чертить высокий овал по толстому стеклу. Он чувствовал себя Индианой Джонсом, вскрывающим древний саркофаг, и знал, что его усилия будут вознаграждены: прилавки гастронома не были разграблены. Раньше Яша разбивал витрины и двери магазинов чем подвернётся под руку. В ход шли любые тяжёлые предметы, которые он мог поднять и бросить. Но ходить по битому стеклу было опасно, к

Дождь лил, не переставая уже неделю, но это не отменяло ее прогулок по вечерам, когда на город опускался туман. Все оттенки серого, жемчужного, и голубого, создавали именно туман и дождь. Она шла по улице, мимо раскрытых дверей магазинчиков и кафе, там царила полная тишина, но еще не началось запустенье. Она не рисковала зайти, из чувства иррационального страха, ощутить, что, да, действительно там никого нет, и в следующем магазине, под вывеской

«У всякого святого есть прошлое, у всякого грешника – будущее». Оскар Уайльд Глава 1. Утёс. Шёл уже пятьсот шестьдесят девятый день жизни на утёсе. Она сидела на краю и смотрела на меня своими жёлтыми глазами так, что что-то обрывалось внутри. Это был Её обычный взгляд. Тот же, что был и при нашей первой встрече. Тот же, каким Она проводила вчерашний день. Такой взгляд не описать словами – это грань между

Я хотел смеяться,но не мог.Она была моей надеждой,которой больше нет.Другие жители планет смотрели с небрежностью на нас,будто мы были мусором.Я их понимаю,ведь в моих жилах течет земная кровь. После долгих лет войны земля стала непригодной для жизни.Многие нации хотели победить,но в итоге,они все проиграли.Уцелели три человека ,и это были мы с сестрой. Оказывается мы не одни во вселенной.Какой-то правитель из множества планет собирал живых существ,они были для него интересны.Он спрашивал:”Что

Надежда Васильевна сидела за обеденным столом под электрической лампочкой и штопала капроновый чулок. Радио только что пропикало семнадцать часов по московскому времени, а на улице темно хоть глаз выколи. И еще этот дождь, осенний, унылый, беспрерывный. Надежда Васильевна отрабатывала учительницей в школе колхоза «Красный Май» первый год своего институтского распределения и жалела себя до слез, методично и громко капавших из-под роговых очков на облупленную клеенку. Домовой грыз ногти, наблюдая за

Комната была скорее комнатёнкой: никаких удобств, никаких диванчиков, никаких картин – только серость, которая поглощала до дна. Марат закурил – и начал выдыхать дым прямо в дымоход. Он играл бровями, иногда показывал странные жесты – то угрожал кому-то, то наоборот кому-то показывать знак «класс» – но это уже не приносило того удовольствия, как прежде. Марат знал, что он – не просто последний человек на Земле, но и тот, кто хранит

Как и сотни лет назад, в Европе начали пропадать дети. Но в в этот раз прямо из дома по ночам. Все родители утверждали, что до этого всё было нормально, дети ни на что не жаловались, не страдали от депрессии, и не употребляли наркотики. Началось всё в Германии, затем со скоростью чумы распространилось по всему миру. Полиция сбивалась с ног, родители были безутешны. Именно полиция назвала эти исчезновения «Эффект Гаммельнского крысолова».

Ночью разразилась гроза. Начало я успешно проспал и проснулся лишь когда громыхнуло так, что задребезжали оконные стёкла. Неделю назад взорвалась автозаправка в паре километров от моего жилья и, не соображая спросонья что происходит, я, путаясь в одеяле, кубарем скатился с кровати и выскочил на улицу. Меня окатило проливным дождём, и я моментально вымок в буквальном смысле до трусов, поскольку кроме них на мне ничего не было. Я поспешил обратно в