Часов в жилище не было, но он все же знал, что час, когда Высший Чин будет пролетать над их кругом, близко – в Их присутствии рога низших бесов зудели, как от чесотки. Поэтому еще даже не проклюнувшиеся рожки Дингерлока вели себя именно так.
Маленький демон нервно почесывал когтистыми руками кожистые бугры на лбу, гадая, когда же рога вырастут, и этот бесконечный непрекращающийся зуд, наконец, пройдет. Прикосновения к воспалившейся коже были довольно болезненными, но к боли он давно привык и уже не обращал на нее внимания.
Мать, как всегда, не спала, и Дингерлок, не желая показываться ей на глаза, бесшумно выскользнул через тайный ход, давным-давно проделанный для тех не редких случаев, когда мамаша была голодна и всем недовольна. Или когда отец возвращался в плохом настроении. Тот сейчас наверняка уже спешил домой, чтобы выместить на семье ярость.
Если бы мать заметила Дингерлока выходящим на улицу в то самое время, когда над их кругом должен был пролететь Высший Чин, она непременно остановила бы сына. Затем, чтобы с присущим ее сиплому голосу недовольством осведомиться, куда это он собрался в такой час. И непременно загнала бы сына назад в дом, чтобы вернувшийся отец не выместил свою неиссякаемую злость на ней.
Она, как отец, считала Дингерлока слишком молодым, чересчур слабым и совершенно не подходящим для Настоящей Работы Демона. И слишком часто припоминала слова отца.
«Ты не сможешь напугать и кучу собачьего дерьма, Ди. Даже если оно уже будет трястись от испуга, а ты подкрадешься к нему сзади, – сказал однажды он, прожевывая левое ухо сына, только что откушенное. – Ты никудышный демон. Не знаю, почему твоя мать не дала мне сожрать тебя, когда ты был еще маленьким и не таким жилистым».
И хоть Дингерлок не отличался ни размером, ни силой, ни чем-либо еще, он не считал себя плохим демоном. Потому и воспользовался потайным ходом, чтобы направиться прямиком на ближайшую свалку, которая высилась над землей на добрую сотню метров позади дома. Он надеялся увидеть пролетающих генералов, сам еще не понимая зачем. Просто хотел их увидеть и все тут. А потом будь что будет.
Жизнь маленького демона была далеко не самой легкой, как, впрочем, и у остальных обитателей Ада. Да только все остальные жизни были не важны, когда свою собственную проживать не хотелось – позади ничего не оставалось, и впереди маячило такое же ничего, может, и того меньше.
Почесывая через черную кожу страшно зудящие рога, Дингерлок упорно взбирался вверх на гору мусора. Будучи на середине пути, он заметил, что наверху уже кто-то стоит.
Маленький демон тут же скрылся в ржавом металлическом коробе, который по рассказам родителей некогда использовался людьми для хранения пищи. Собратья демоны никогда не были особенно дружелюбны, что могли подтвердить многочисленные шрамы на теле Дингерлока, поэтому излишняя осторожность в этом, да и в любом другом круге, была не отличительной чертой, а основой самосохранения для любого молодого демона.
Дингерлок опасливо выглянул и присмотрелся к фигуре наверху.
Незнакомец, похоже, не отличался размерами. Скорее всего, ровесник.
Маленький демон осторожно выбрался из короба и продолжил путь наверх, не сводя взгляда с незнакомца. Тот стоял на самом верху кучи, вглядываясь вверх. Кажется, тоже ожидал Высших, потому не составило труда незаметно приблизиться к демону сзади.
Однако, не дойдя до вершины десятка шагов, Дингерлок понял, что незнакомец вовсе не незнакомец. Тогда он выпрямился и взбирался на вершину, уже не таясь.
– О, привет, мистер Ди, – прогнусавил демон, не опуская взгляда и не оборачиваясь на поднимающегося Дингелока. – Ты чуть не опоздал. Кажется, я уже вижу их. Они летят из первого круга.
– Привет, Аг. – Дингерлок встал рядом и всмотрелся в те же сторону, что и Агаргок. – Я знаю. Но спешил, как мог. Рога так и горят. Но я ничего не вижу.
Он козырьком приставил руки к лицу и прищурился.
– Говорю тебе, я видел там тень, – настаивал Агаргок все тем же гнусавым голоском.
Дингерлок ненадолго отвлекся от горизонта и посмотрел на сородича.
Вздувавшиеся на лбу бугры были куда меньше, чем у Дингерлока, и, судя по мелким царапинам когтей на коже, болели еще не так сильно. Нос Агаргока раздавили в лепешку так сильно, что если смотреть на него в профиль, то могло показаться, что носа на лице не было вовсе. Левая скула сильно разбита. Эта половина лица сильно опухла, отчего левый глаз не открывался совсем.
– Кто это над тобой постарался в этот раз? – Дингерлок вновь начал озираться по сторонам.
– Твой дружок. Тот, что выше нас двоих вместе взятых и с раздвоенным хвостом. Ну, помнишь, тот, что едва не оторвал тебе руку в прошлый раз.
Конечно, Дингерлок его помнил. Левая покалеченная рука быстро заживала, но до сих пор еще болела, хотя с того случая прошло немало времени. К тому же мизинец потерял чувствительность и почти не шевелился. Дингерлок думал, что этот палец больше никогда не обретет прежней функциональности.
– И чего это он вдруг стал моим?
– Он сам сказал. Когда разбивал мне лицо. Ты, по его мнению, громче кричишь. Ему это нравится.
– Вот порадовал. – Помрачнел Дингерлок.
Агаргок не ответил. Дальше они смотрели молча, погруженные в свои безрадостные мысли.
Два демона стояли на вершине большой кучи мусора, нервно почесывая изувеченные головы, на которых еще не проклюнулись рога, и озирались вокруг в ожидании редких гостей.
Мать Дингерлока говорила, что в последний раз Высшие Чины пролетали над их кругом, когда она была еще совсем маленькой. Он хорошо это запомнил. Ведь каждый раз, вспоминая об этом, она добавляла, что прилетал ни кто иной, как сам Вельзевул. И Генерал забрал двоих низших демонов себе в служение, пожрав при этом с десяток других желающих благоволения.
Однако Дингерлок не боялся смерти от руки Генерала. Она стала бы освобождением. Хотя умирать все-таки не хотелось. Он хотел служить, как подобает Настоящему Демону. И ради шанса сменить жалкое существование среди грязного дна пятого круга на служение Высшим Чинам Дингерлок готов был пожертвовать жизнью. Тем более других ценностей у него все равно не было. Его даже немного удивляло, что сейчас на вершине стояли лишь они двое.
– Смотри! – Агаргок вскинул руку, указывая вверх пальцем, кривым от неправильно сросшихся переломов. – Я же говорил, что полетит из первого круга!
Дингерлок проследил взглядом за уродливым пальцем и увидел вдали Верховного Демона. Расстояние между ними стремительно сокращалось, но пока Генерал больше напоминал тонкую, змеящуюся на ветру ниточку, которая увеличивалась прямо на глазах.
Вскоре появилось возможность рассмотреть гостя во всей красе. Дингерлок узнал его, и страх проник в сердце, как раскаленный прут в кусок масла.
К ним приближалась огромная бордово-ржавого цвета многоножка в добрую сотню сочленений примерно полутора метров в обхвате. Она извивалась и перебирала бесчисленными черными лапками, словно цеплялась ими за разгоряченный воздух. Сероватая акулья голова венчала тело и сверкала несколькими рядами желтых зубов в раскрытой пасти.
Это был Карро, младший генерал войска Маммоны, в своем излюбленном облике.
Среди низших демонов всегда ходит множество разговоров о Высших Чинах. Но больше всего на дне пятого круга любили пообсуждать Карро, сосланного после войны с небесами на самое дно Ада и отказавшегося впоследствии от более высокого положения в угоду своему пристрастию к жестокости, которую младший генерал любил сеять лично. По слухам, среди его легионов была самая большая текучка, потому что полководец любил закусывать собственными солдатами.
Множество жутких историй разом вторглись в разум Дингерлока, едва он понял, кто приближается к ним. Но он отогнал их невероятным усилием воли, приказав себе стоять или умереть. Иного выбора у него не было с самого рождения, нет сейчас, и не будет до самой смерти.
Дингерлок твердо решил принять любой исход этой встречи. Он даже перестал расчесывать зудящие рога, совсем не заметив, как расцарапал кожу в кровь, отчего растущие рожки показались наружу.
Тут же застонал рядом Агаргок. С небольшим опозданием и он узнал приближающегося Генерала. До узких ноздрей Дингерлока спустя несколько мгновений донесся едкий запах мочи. Собрат не смог удержать содержимое нутра, когда увидел снижающегося Карро.
Только бежать было поздно. Огромная многоножка приземлилась на кучу мусора, окружив двух маленьких демонов кольцами длинного тела и взметнув в воздух бессчетное количество мусорных обломков.
Дингерлок почувствовал, как гора покачнулась под ногами, но устоял, чего не скажешь о сородиче. Агаргок неуклюже пошатнулся и упал на тощую задницу, в очередной раз переломив хвостовой хрящ.
– Что это тут у нас? – проворковала акулья голова сиплым голоском и приблизилась к маленьким демонам.
Широкие ноздри на вытянутой акульей морде раздулись, с жадностью втягивая запах. Агаргок заскулил от ужаса, сжавшись в комок.
– Обед, – ответил Карро на свой вопрос. – И уже с приправами. Хорошо.
Не успел Дингерлок и глазом моргнуть, как Агаргок исчез в акульей пасти, перемалываемый множеством зубов. Но все так же стоял прямо, с поднятой головой и устремленным вперед взглядом, даже когда кровь товарища брызнула на лицо.
Карро повернул голову и так же шумно втянул ноздрями запах второго маленького демона.
– Кто ты такой? – Карро немного отодвинулся и приподнялся, рассматривая Дингерлока сверху.
– Дингерлок, – сказал маленький демон.
– Ты знаешь, кто я такой?
– Конечно, знаю. Вы Великий Карро, младший генерал войска Маммоны, лицо жестокости и плоть беспощадности.
Карро захохотал, широко раскрыв пасть измазанную черной кровью Агаргока и трясясь всем телом так, что с кучи снова посыпался мусор, а сама она вновь заходила ходуном. Дингерлок едва держался на ногах.
– Давно забытые прозвища, – произнес Карро, когда приступ смеха прошел. – Стали непривычны для слуха. Так что же ты тут делаешь, маленький Дингерлок?
– Я хотел бы служить в Вашем легионе, Генерал Карро.
– Ты? – Карро склонил массивную голову набок и посмотрел на Дингерлока более придирчиво. – Да у тебя же нет одного уха. Как ты будешь служить?
– Зато я полон решимости, – ответил Дингерлок. – А ухо – всего лишь ухо.
Дингерлок поднял правую руку к голове, вонзил когти в собственную плоть за единственной ушной раковиной. Одним резким движением он оторвал ее и бросил в мусор.
– Я хочу служить Вам.
– А ты забавный, маленький Дингерлок. Пожалуй, я возьму тебя. Но не надейся, что тебе будет легко.
– Даже не думал, – отозвался демон.
Карро хмыкнул, подхватил Дингерлока и взмыл вверх, направляясь к девятому кругу, где его ожидал Легион.
Мистер Ди, быстро позабыв про только что погибшего друга, с радостью смотрел вниз на кучу мусора.
Рассыпавшись под его теперешним хозяином, заметно просевшая куча похоронила в грудах мусора место, что он звал домом. А вместе с ним и родителей. Маленький демон очень надеялся, что им не удастся выбраться из-под завалов.
Но Дингерлок забыл и о них и о своей прошлой жизни, едва перестал различать внизу знакомые места. Его уже не волновало прошлое, только будущее, ставшее отныне многообещающим.
Всего часом раньше в будущем не ждало ничего, кроме издевательств и пыток. Родители и соседи, сверстники и любой, кто мог причинить боль без особого ущерба для себя, спешили воспользоваться этой возможностью при любом удобном случае.
Но теперь у некогда маленького демона была Настоящая Работа и покровитель, который внушал страх. Это означало конец всей прежней жизни и начало совсем другой, пускай она будет даже короче прежней. В понимании этого скрывалось некое удовольствие, которого маленький бес доселе никогда не испытывал.
Когда Дингерлок сполна осознал это чувство, он решил, что все новое – это хорошо. И пообещал себе, что будет пользоваться любой представившейся возможностью. Тогда он вообще перестал смотреть вниз – только вперед, на извивающееся тело Карро, слушая свист ветра между рогов.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Это хорошо читать именно с утра???
Почему же?)
Мне и так ночью кошмары снятся, то частушки пою, то поэмы про скелеты?
Теперь ещё про поворот направо написала. Надо отдохнуть, остыть от всего;)
Отдыхать обязательно надо) А поэму про скелеты я бы с удовольствием почитал)
Привет,
В одном случае вы заключаете прямую речь в кавычки, а в другом используете тире. В чем разница? И как различать такие случаи?
Здравствуйте)
Кавычками обозначил косвенную речь, которая не звучит во время действия. Повествование словно цитирует слова отца, но в настоящем времени рассказа они не звучат.
Тире обозначал собственно прямую речь – ту, которая звучит вслух из уст персонажей непосредственно во время действия.
Прямая речь звучит, косвенная – нет, в том и основное различие.
Вот как. Спасибо! Интересное различие. Намотаю на ус.
Не за что)
Кстати, этот текст кажется началом более обёмного произведения. Вы будете публиковать продолжение?
Это только кажется) То, что хотел сказать этим рассказом, я сказал, как мог. Однако не исключаю возможности написать продолжение при наличии идей)
Да, я читал вашу анотацию, где вы суммизировали рассказ следующим образом:
Рассказ о том, что будущее, в отличие от прошлого, всегда лучше, ведь его еще можно изменить, а возможность найдется для каждого. Даже для маленького демона…
Но одно дело задумка, а другое дело то, что вышло “на гора”.
С точки зрения композиции, в рассказе нет завершающего аккорда. Он как бы остановился на стадии передачи эстафетной палочки.
Ведь в “армии” Карро, куда он так стремился, наверняка есть “дедовщина” – такие же точно групповые массовые избияния, как и те, что Ди получал от старшего школьника. В мужском коллективе всегда создается силовая иерархия. Единственно, что может сработать на маленького Ди – это мимолетная приязнь страшного генерала. Что-то вроде чеховского рассказа “Лев и собачка”. Но тут должна сыграть какая-то еще черта его личности. Но пока, что я её в рассказе не увидел разработанной.
Верно рассуждаете.
Только одна маленькая поправочка) Ди не стремился в армию Карро, он хотел просто изменить свою жизнь, не важно как. Увидел возможность и воспользовался ею.
И если начистоту, то я сознательно сделал мир рассказа минималистичным а концовку открытой, поскольку писал его под собственный сборник. Я не ставил целью раскрывать характеры героев или мир рассказа. Это просто попытка (возможно или вероятно не самая удачная) раскрыть идею из аннотации.
Однако мир Дингерлока мне очень нравится, как бы странно это ни звучало, и потому я не исключаю возможности своего возвращения к нему, к Ди или к его миру.
Привет,
Пытаюсь разобраться с правилами пряой речи. Прочитал, что мысли нужно тоже заключать в кавычки.
Смотрю вслед ему и думаю: «Зачем живут такие люди?»
А как пишется предложение, если там есть и косвенная речь и мысли. Что тогда двойные кавычки выставляются? Пример.
И тогда я сказал Илье Михайловицу: «Смотрю вслед ему и думаю: «Зачем живут такие люди?»»
Все верно.
Мысли, если они не являются непосредственно частью повествования, всегда пишутся в кавычках.
И да, бывают случаи, вроде приведенного Вами, когда ставятся двойные кавычки.
Тоже самое про финал говорила ? ?
Я прочитала рассказ вечером, даже не замечая всех кавычек, потому, что интересно.
Спасибо за комментарий)