Рассказ №21 Исключений из правил не будет

– Господин желает номер? – консьерж в почтении склонил голову, не упуская из вида представительного мужчину. Тот, медленно снимал белоснежные перчатки, палец за пальцем освобождая ладонь из плена дорогого шёлка. Лучи солнца переливались на полированной трости, зажатой под мышкой, взрывались огоньками на рукояти в виде головы неведомого чудовища. И консьерж готов был поклясться, что это вовсе не лакированный кипарис с позолоченной болванкой из олова. Нет, местные австрийские богачи и в подмётки не годились этому господину. Обувь, безукоризненные стрелки брюк, выглядывающих из-за распахнувшейся полы дорогого пальто. Движения рук, наклон головы и взгляд, которым мужчина медленно осматривал просторный холл отеля. Да, несомненно, богатый клиент. Уж Отто на своём веку многих повидал, чтобы с уверенностью определить настоящий кошелёк на ножках от пустой сумы в красивой упаковке.
– Спасибо, но я не задержусь надолго, – незнакомец наконец-то обратил внимание на Отто. Но заметив, что тот мгновенно поник, тут же добавил:
– Говорят, что у вас здесь просто отличная кухня. Мне лично хотелось бы убедиться в этом. И если это возможно, то мне хочется надолго оставить в своей памяти самые лучшие впечатления о работе ваших поваров. Поможете мне в этом, герр Бауэр?
Отто, которому всё же выпал шанс пополнить бюджет отеля и, чего уж греха скрывать, собственного кармана, мигом встрепенулся, даже не обратив внимания на то, что незнакомец назвал его фамилию:
– Безусловно, господин, безусловно! Отель “У померанца” известен своей кухней не только в этой части Австрии, но и в соседней Германии! В выходные или праздничные дни немцы из всего приграничья едут к нам! Поверьте, таких блюд вы никогда не пробовали и вряд ли где-нибудь ещё попробуете! Пройдёмте, я лично провожу дорогого гостя в наш уютный ресторан.
Незнакомец, усмехнувшись, степенно последовал за консьержем, спина которого почти скрылась между открытых створок тяжелых резных дверей со вставками матового стекла.

Мужчина расположился за безупречно сервированным столом, лишь мельком окинув взглядом слугу, принявшего пальто и цилиндр с перчатками. Трость, сверкая золотой пастью чудовища, нашла своё место под длинными тонкими пальцами хозяина. Бледное аристократическое лицо, безукоризненная прическа, над которой не властвовал даже уносимый в гардероб цилиндр. Снисходительная улыбка при виде шеренги поваров перед столиком. И задорный блеск в едва прищуренных глазах цвета бури над австрийскими Альпами.
– Итак, мой дорогой Отто, – незнакомец от нетерпения пристукнул наконечником трости о мрамор пола, – чем же вы удивите проголодавшегося и уставшего странника?
Но через мгновение улыбка растворилась в нескончаемом потоке предложений попробовать то или иное блюдо, в пафосном уверении, что венские повара способны только кофе варить да сдобу печь, а настоящие профессионалы своего дела работают только здесь, в Рансхофене. Боясь безвозвратно погрузиться в пучину умелого хвастовства, незнакомец уже громче впечатал трость в мрамор, приковывая внимание к себе.
– Я положусь исключительно на ваш незаурядный вкус. Договорились? Но вы же помните, что это должны быть самые лучшие блюда?
Замолкнувший Отто почтительно поклонился и поспешил к выходу, мысленно уже прикидывая свою выручку с каждого блюда, на которое он сделает хорошенькую наценку. Вышколенной шеренгой за ним удалились и повара, оставив незнакомца в одиночестве за столиком, но в компании нескольких посетителей ресторана, занявшими места поодаль, уже отдающими дань уважения местным кулинарным изыскам.

Повара удивили своей расторопностью. Не успел незнакомец заскучать, как к его столику потянулась вереница прислуги с подносами в руках. Мгновение и воздух наполнился десятками ароматов, сплетающихся в удивительный тугой бутон запахов. Стоило только втянуть его в себя, как бутон раскрывался, взрывался фейерверком пряностей, ароматов мясной корочки, альпийских трав и рейнского вина. Хмм… Рейнского? В требовательно поднятый бокал тут же полилась струйка виноградного благоухания. Чуть крутанув бокал, незнакомец насладился маленьким рубиновым штормом за его прозрачными стенками и пригубил напиток. Если чему-то и удивился, то не подал виду, лишь удовлетворённо кивнув. Но когда прислуга удалилась, он всё же взял в руки бутылку и посмотрел на бирку с остатками сургуча. Тут уже мужчина откровенно усмехнулся, покачал головой, но всё же долил вина в бокал.
Не успел острый нож разрезать сочный шницель из индейки, как за спиной незнакомца раздался удивлённый, но давно ожидаемый голос:
– Асманиил?
– Ты вовремя, брат мой, – незнакомец, которого назвали Асманиилом, отложил приборы в сторону и потянулся за пустым бокалом, – я не только не устал тебя ожидать, но даже не начал трапезу. Ну, почти не начал.
– Я так и знал, что наша встреча неслучайна. Что ты здесь делаешь?
– Я же сказал, что тебя жду и собираюсь отобедать. Знал бы ты, как местная прислуга хвалила свою кухню! – подмигнув присаживающемуся напротив него мужчине, Асманиил протянул ему уже наполненный бокал. – За встречу, брат.
– Не брат ты мне, дьявольское отродье! – в глазах цвета чистейшей персидской бирюзы сверкнули огоньки. Но тут же пропали. И вообще, пришедший расслабился, принял бокал вина и откинулся на спинку резного стула.
– Вот! Другое дело, Сарфамиил, другое дело! Расслабься, покушай, вина вкуси, а о делах наших и потом можно поговорить. Кстати, – щелчок пальцем по винной бирке привлёк взгляд Сарфамиила, – тебя ждёт приятный сюрприз.
Не успел тот сделать и пары глотков вина, как Асманиил звонко, как-то совсем не по-мужски рассмеялся:
– Ну? Как тебе?
– Это же …
– Именно! Представляешь, какие проныры, эти австрийцы? Переливать в свои бутылки рейнскую “Незабудку” и выдавать за австрийское вино! К счастью, на качестве вина это не отражается. Чего я не могу сказать о совести и репутации местных виноделов. К слову, советую шницель из индейки. Если ты забудешь свои правила насчёт чревоугодия, то этот маленький грех принесёт тебе просто незабываемые ощущения. А про соус из козьего масла с клюквой я вообще молчу. Часто ли вы, ангелы, чем-то иным, кроме своей амброзии, наслаждаетесь? Вот и наслаждайся.
Сарфамиил отставил свою трость с гладким набалдашником из слоновьей кости и придвинул к себе новую тарелку с приборами, которые услужливая прислуга подала без лишнего напоминания.
– Ты прав, демон. Полчаса роли не сыграют, а кухня здесь и правда хороша, – и, не обращая внимания на презрительно скривившегося Асманиила, он зашептал молитву, склонившись над сцепленными ладонями.

Когда с обедом было покончено, а на столе занял место кофейный сервиз и чашечки свежесваренного кофе, демон с приятной тяжестью развалился на стуле. В глазах не было ни тени усмешки и веселья. Всё та же альпийская буря, тьма и неотвратимость.
– Зачем он вам? Вошли во вкус детоубийства?
– Начинается… Не переворачивай и не дави на жалость. В подобных делах о совести нужно вспоминать в последнюю очередь, – жёстко ответил ангел. – Тебе напомнить Эльдано Маричелли? Если бы его жизнь не … Не оборвали, то два континента на долгие десятилетия увязли бы в войне. Два континента! А здесь идёт спор о причине войны мирового масштаба. Понимаешь? Весь мир, практически все страны будут втянуты в эту самую ужасную войну! Так что, тут уже нет дела до жалости, совести и человеколюбии. Есть давно признанные догмы о равновесии. И если ты не забыл, то и ваша сторона подписалась под сводом этих догм. Равновесие. Это незыблемое правило. И смерть одного сына Божьего во спасение многих – благо, а не грех.
– Ну, конечно! Вам проще одним ударом решить проблему, чем рассмотреть иные варианты. Лавры архангелов спать не дают?
– Иные варианты? Ты о чём?
– Смотри, – Асманиил протянул чёрно-белый фотоснимок с изображением молодой брюнетки, – это Эльза Розенцвайг. Она ещё не родилась. Но пройдут годы и тот младенец, который сейчас лежит в кроватке на втором этаже этого отеля, начнёт ухаживать за ней. Но она, дочь богатого банкира, не только откажет ему, но ещё и предаст насмешкам, презрению. Прилюдно. И для нашего талантливого художника это будет первая ступень к осмысленному уничтожению сынов Израилевых. Месть всегда страшна. А если её не станет, то есть шанс, что мир получит гениального художника вместо кровавого тирана.
– С чего бы вам заботиться о евреях? Никогда за вами не было замечено человеколюбие.
– Его и нет. Любить души и любить людей – разные вещи. И с приходом в мир этого человека, нас ожидает невиданный урожай душ. Впрочем, вы же тоже не будете обделены, да?
– Не старайся, тебе не обмануть меня. Твой хозяин ещё и мог бы попытаться, но не ты. Равновесие. И правила без исключений.
– Равновесие? – демон с рыком скомкал фотоснимок. – Ты хочешь равновесия? Вы там у себя в курсе, что сейчас на Кавказе подрастает ребёнок, которому предстоит встать на другую чашу весов? Тот, который и сможет восстановить равновесие, не дав этому художнику уничтожить весь мир? А самое главное в том, что уничтожив австрийского ребёнка, снимая с него несостоявшиеся грехи, ты освободишь место для другого тирана. И поверь, убийством своего народа он не ограничится. Наполнив лагеря смерти своими соотечественниками, он обратит взор и на остальной мир. А так они будут стоять на противоположных чашах весов. Мир обретёт искомое тобой равновесие. Поэтому и думай, стоит ли так догматично верить в то, что из правил не бывает исключений.
– Я только одного всё равно не пойму. Какая выгода вам?
– Знаешь, братец, лучше небольшой ручеёк свежей крови, чем давно пересохшее русло. Слишком давно мы ощущали вкус свежих душ. Если не брать во внимание итоги амбиций одного низкорослого корсиканца. Но это была всего лишь капля на том же иссохшем русле. Думай, брат, думай.
– Всё уже решено. И не в моей воле изменить то, что произойдёт. Спасибо за обед, Асманиил.
Сарфамиил поднялся из-за стола, опёршись на трость. И вот уже по её поверхности побежали всполохи, снимая кусочки древесины с тонкого сияющего клинка. Устало вздохнув и одарив напоследок демона бирюзовым взглядом, ангел растворился в воздухе.
Демон же не спеша допил кофе и достал бумажник. Кофейная чашечка придавила плотную пачку банкнот к фарфоровому блюдцу. Немного подумав, вспоминая мысли Отто, Асманиил положил рядом с банкнотами стопку золотых монет с изображением двуглавого орла и головы бородатого мужчины. Довольно усмехнувшись, он взял в ладонь трость и отправился к лестнице на второй этаж отеля.

Ангел стоял над детской кроваткой с занесённым сверкающим клинком. Губы шептали молитву. Свет бирюзовых глаз сплетался со всполохами клинка, играя тенями на лице ребёнка.
– Значит, не передумаешь? – Асманиил сделал шаг к кроватке, освобождая клинок своей трости.
– Равновесие и правила, – Сарфамиил прервал молитву и окинул взглядом демона. – Ты же знаешь, что не сможешь меня остановить. Как и причинить мне вред. Не меш…
Острый клинок распорол костюм ангела и почти наполовину вышел из его груди, окропляя бирюзовой кровью белье в кроватке.
– Какой же ты непонятливый, – не обращая внимания на торчащий из груди кусок стали, устало вздохнул ангел. – Меня же невозможно…
– Да, да. Тебя невозможно убить никаким оружием, – чуть слышно, проникновенно зашептал ему на ухо приблизившийся демон, – кроме этого. Для которого мой Отец пожертвовал своё ребро.
Раскрытые от удивления глаза ангела смотрели на блестящий клинок, с которого вместе с каплями его крови начали облетать кусочки стали, обнажая чёрную костяную пластину. Сияющий клинок выпал из слабеющих и растворяющихся тёплым сиянием рук, но был подхвачен в нескольких сантиметрах от груди ребёнка другой ладонью.
Уже выходя из комнаты, Асманиил оглянулся на кроватку с ребёнком, проводил взглядом последние бирюзовые всполохи, улетающие вверх:
– Ты был прав, брат. Исключений из правил быть не может. А нас ждёт отличная жатва.