Рассказ №2 Валентинов день

«Моя мать родила близнецов: меня и страх»
Томас Гоббс

Солнечный луч проник между зашторенных окон и мягко осветил уголок кровати, на котором, свернувшись в клубок, спал Валентин – мальчишка лет восьми с грязными разводами на щеках. Луч наливался светом, ширился, переползая с кровати на выцветшее одеяло, с одеяла на продавленную подушку, с подушки на волосы мальчишки.
Наконец он, множась, набрался сил и вспыхнул полноводной рекой яркого света, замерцав жёлтыми всполохами на лице пацана. Валентин зажмурился и чихнул. Потом потянулся, улыбнувшись остаткам сна, который быстро растворялся пёстрыми лоскутами в нарождающемся дне и приоткрыл один глаз.
Рыжий кот Васька, пристально следивший за пробуждением мальчишки, неслышно запрыгнул ему на грудь и передними лапами мягко затопал по ней. Валентин автоматически почесал Ваську за ухом и тот, щурясь, замурчал. Валентин улыбнулся и открыл второй глаз. Потом сладко зевнул.
– Вставай, лодырь! Чего разлёгся?! – Из коридора послышался скрипучий голос матери. – Уже почти шесть утра, а ты валяешься, словно безногий! Марш в ванную! Да помолиться не забудь!
Валентин вздрогнул и быстро сел, сбросив Ваську на пол. Кот обиженно юркнул под кровать. Мальчик потянулся за одеждой, грязным комом лежащей на колченогом стуле подле кровати.
Его глаза наполнились страхом.

***

В свои двадцать с небольшим Валентин уже больше предпочитал смотреть телевизор, чем рубиться в компьютерные игры до потери сознания. Собственно, они и раньше не сильно увлекали его. Клёкнул компьютер. Валентин оторвался от телевизионных новостей и сел за ноутбук.
– Ну-ка, посмотрим, что там за дура нарисовалась, – пробормотал он и открыл сайт знакомств. Быстро пробежал взглядом анкету незнакомки, которая лайкнула его фото. Девушка оказалась рыжеволосой и пышногрудой. «Веста – не твоя невеста», – прочитал он ник девицы и хмыкнул. «Девка из категории “Ябывдул”», – отметил он про себя и быстро написал сообщение, которое не оставляло сомнений в его намерениях.
В отношениях с девушками Валентин был предельно прямолинеен и предпочитал руководствоваться жизненным принципом поручика Ржевского: «Можно и по морде, но обычно впендюриваю».

***

Тусклый свет проникал через пыльные окна медленно, словно прогорклый кисель, который не допили на поминках, и бледно освещал кровать, на которой, распластавшись, лежал прямо в одежде Валентин – мальчишка лет девяти со свежими царапинами на лице и шее. Рыжий кот тревожно спал у головы мальчика, дёргая во сне единственным уцелевшим ухом. На месте второго уха багровой коркой засыхала рваная дыра.
К кровати неслышно подошла мать, рано состарившаяся от постоянных побоев и недосыпа, сухая, как жердь. В руке она сжимала полотенце, из-за частых стирок похожее на рваную ветошь.
– Ах ты, стервец! – закричала она и с силой хлестнула полотенцем по спящему пацану. – Совсем мамку извести хочешь!
Валентин вскрикнул и вскочил на кровати. Получив чувствительный удар по голове, он спрыгнул на пол и подбежал к двери. Заперта! Он заметался по комнате, прыгая со стула на кровать и обратно на пол, стараясь не попасть под горячую руку.
– Ты что вчера мне говорил, а? Не смей так более говорить про отца тваго!
– Он мне не отец, – хныкал Валентин, уворачиваясь от ударов, – а твой муж! И он правда такое делал со мной!
– Молись, паскуда, пока я тебя не заперла в чулан, прости мя, господи!
Валентин, забившись в угол комнаты и с ужасом глядя на мать, сложил грязные ладошки лодочкой и забормотал, всхлипывая и давясь слезами:
– Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго…

***

«Что может такой шикарный мужчина предложить такой скромной девушке, как я?» – прочитал Валентин и криво улыбнулся. «Елдак под кожу, что же ещё?» – подумал он и напечатал:
«Дорогая Веста, стань моей невестой! Хотя бы на этот вечер. – Он побарабанил пальцами по столу и дописал: – Встретимся в «Лакшери Клаб» в шесть вечера, ок?»
«Ну не знаю…»
«А чё? Какие-то проблемы?»
«Может, я и смогу. Во сколько ты заедешь за мной?»
«Я закажу столик и буду ждать тебя на месте. Доберёшься сама».
«Какой галантный кавалер, однако…»
«Не строй из себя девочку-целочку. Ты знаешь, зачем мы встречаемся. – Поскольку ответа не последовало, Валентин быстро допечатал: – Жду в шесть, как условились».

***

Окна, заклеенные старыми газетами сверху донизу, почти не пропускали дневного света. Десятилетний парень сидел на постели в одной рубашке, вцепившись разбитыми пальцами в скрипучую кровать. На его обнажённом теле всеми цветами радуги переливались синяки. Он исподлобья смотрел на коренастого отчима, который стоял у кровати и похабно улыбался. Кот Васька щерился в углу комнаты и шипел на всех.
– Валя, Валя, малышок, вот тебе говна кусок, – отчим залился визгливым смехом и кинул в пацана коричневым комком из кошачьего лотка, ловко подцепив его специальным совком.
Валентин увернулся – «подарок» пролетел мимо. Несколько песчинок упали на голову, и мальчик привычным жестом отряхнул волосы.
– Папка, пожалуйста, не надо, – взмолился он, – можно, давай, я погуляю пойду, пожалуйста.
– Хрен тебе в ухо, – осклабился отчим и сделал шаг вперёд.
Он ловко ухватил за шиворот Валентина, который попытался улизнуть из комнаты, и прижал к груди. Просунул детскую ручку себе в штаны и задвигал бёдрами.
– Милый мальчик, подержись за пальчик! – загоготал он, стараясь плотнее прижать к себе Валентина. – Ты у нас уже большой, сделай папке хорошо! – Отчим хрипел ему в ухо, крепко облапив могучими узловатыми руками.

***

«Лакшери Клаб» был районной забегаловкой, в которой воняло прогорклым пивом и фритюрным маслом. Валентин сидел здесь уже двадцать минут и ел жареный картофель, лениво макая его в сырный соус и прихлёбывая «Козел тёмное» местного разлива. Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, на груди чернел крест, висящий на бечёвке. Иногда он перебирал его пальцами, на фалангах которых было набито синим: «IC XC».
В дверях заведения показалась девица невысокого роста в пышном платье кремового цвета. Её рыжие кудри ниспадали на груди, которые наполовину выглядывали из большого декольте. На первый взгляд, она была, примерно, ровесница Валентина. Девица нерешительно оглядывалась по сторонам. Валентин приподнялся из-за стола и вяло махнул рукой. Она, заметив его, двинулась навстречу.
Валентин встал и пододвинул стул гостье. Она присела в лёгком реверансе, расправив складки на платье, потом села на предложенный стул, предварительно поставив на пол внушительную сумку в тон платью. В сумке что-то звякнуло.
– Веста? – уточнил он, возвращаясь на место.
– Да. Твоя невеста. – Она мило улыбнулась и скрестила руки на груди. – А ты можешь быть кавалером, если захочешь. Только… – Она обвила заведение взглядом. – Довольно всратое место, ты не находишь? Этот клуб точно «Лакшери»?
Валентин поперхнулся пивом и закашлялся. Тонкий и нежный голос девушки никак не вязался с текстом, который произносил её рот.
– Да уж, так себе местечко, – он улыбнулся. – Но ведь мы здесь ненадолго, так ведь? – И он многозначительно поднял бровь.
– Я хочу есть, – твёрдо сказала Веста. – Ты же знаешь: кто девочку кормит, тот её и танцует. Ты же хочешь, чтобы сегодня всё получилось?
– Хочу. – Он незаметно вздохнул. – Вот, держи меню. Заказывай.
Пока они ждали заказ, Валентин пытался разговорить Весту.
– Ты одна живёшь или с родителями?
– Одна. Родители погибли.
– Чёрт… Прости, я не знал.
– Да ничего, – Веста играла маленьким ключиком, висевшим у неё на шее. – Как говорится, от судьбы не уйдёшь.
Затянулась долгая пауза. Валентин не знал, что ещё сказать, чтобы опять не попасть впросак. Заговорила Веста, взглядом указав на крест:
– Ты верующий? Христианин?
– Да… – не сразу ответил Валентин.
– А зачем тогда носишь крест на груди?
– А что я должен носить, по-твоему? Звезду Давида?!
– Нет, рыбу. Потому что символ Христа – рыба. А на кресте его распяли. Ты носишь орудие убийства того, в кого ты веришь. Это нелепо.
– Никогда не задумывался над этим. – Валентин настороженно посмотрел на Весту. – Странная ты какая-то.
– Странная женщина, странная, схожа ты с птицею раненой, грустная, крылья сложившая, радость полёта забывшая, – неожиданно пропела Веста мелодичным голосом и рассмеялась. – Пожрём и к тебе?
– Да! – воодушевился Валентин. – Я тебе напомню радость полёта. – И он выразительно поиграл бровями.
– Или я тебе, – многозначительно ответила Веста.

***

– Опять ты за своё, вошь ты мелкопакостная! – визжала мать, тряся Валентина за грудки. – Постыдился бы говорить такое, охальник!
В комнате с заколоченными окнами, освещаемой тусклой лампочкой Ильича, подросток бился в истерике, пытаясь вырваться из цепких маминых рук.
– Мамочка, он в самом деле…
– Брешешь! Брешешь, паскуда! Вот я тебя! – и залепила сыну звонкую пощёчину. – Чти отца своего! Молись! Очисти скверну с языка!
Валентин забился под стол и зашептал, прикрывая рот дрожащей рукой:
– Отче наш, сдохни на небесех! Пусть будет проклято имя твое, да не приидет царствие твое, да не будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и забери долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…

***

В доме Валентина было ещё более мерзко, чем в «Лакшери Клаб», только воняло не пивом, а потом и старыми носками.
– Я смотрю, по Сеньке и шапка, – сказала Веста, озираясь и ставя сумку возле кровати.
– Чего? – не понял Валентин.
– Проехали. – Веста ткнула пальцем в Валентина. – Давай в душ, я за тобой.
– Может, пойдём вместе? – Валентин подошёл вальяжной походкой к девице с похабной улыбкой на лице. – Заодно и помоемся.
– Ты первый. Я за тобой, – отрезала Веста. – Без вариантов.
Через десять минут Валентин вышел из ванной комнаты, закутанный в банный халат с вышивкой «Hotel Ryabina» на груди. Веста фыркнула и юркнула в ванную, прихватив сумку. Валентину показалось, что девица поменяла постельное бельё на кровати. Он посмотрел в шкафу. Точно поменяла: упаковка от нового комплекта валялась рядом со старым скомканным пододеяльником и простынёй. «Это был последний комплект, – подумал Валентин. – Теперь, детка, ты должна отработать его по полной!» Он притушил свет, сбросил халат и забрался в чистую кровать.

***

На заплёванном полу навзничь лежал мальчик. Через щели заколоченного окна яркая луна освещала щуплое тело со спущенными штанами и трусами. Валентин пытался освободить ноги, но отчим крепко стянул их простынёй. От него несло тяжёлым перегаром, и он нависал над мальчишкой, как Дамоклов меч. Валентин вырывался изо всех сил, но отчим держал его крепко за плечи, вдавливая хрупкие кости в скрипучие половицы. В руке отчима блеснула сталь зековской финки.
– Валя, Валя, Валенька, отрежу тебе маленький! – привычно пропел отчим и потеребил детский отросток кончиком клинка.
– Не надо! Не надо… Папа! – Валентин заходился в истерике от стыда и ужаса. – Я больше не хочу!
– Ты не любишь папку, я знаю, – огорчился отчим, – зато папка любит тебя. Не хочешь, чтобы я заточкой поработал? Тогда давай, переворачивайся на живот, паршивец, будем делать папке хорошо.
Мальчик изогнулся дугой и дёрнулся, что было мочи, но силы были не равны.

***

Через некоторое время Веста вышла из ванной. Она нелепо смотрелась в одних штанишках, но с большой сумкой в руках. Волосы были собраны сзади, открывая Валентину полный обзор.
«Ничё так, стройная, – подумал он, оглядывая её с ног до головы. – Сиськи какие-то очень круглые. Силиконовые, что ли? Ну и хрен с ними, зато вон какие большие! – Его орган стал наливаться жизненной силой. – Но вот трусы она выбрала, конечно, такое себе… Бабушкины, наверное».
Валентин привстал на кровати и потянулся к трусам девушки, за что тут же получил по рукам.
– Позже, не сейчас. – Веста присела на краешек кровати и, не глядя, пробежалась длинными пальцами с безупречным маникюром красного цвета по вставшей плоти парня. – Давай я всё сделаю сама, хорошо? Тебе понравится.
– Давай, – ответ получился хриплым: у Валентина пересохло во рту.
– Ты любишь пожёстче, или…? – Она вопросительно посмотрела на него.
– Пожёстче. – Глаза Валентина сузились. – Так, чтобы мама родная не узнала!
Веста хищно улыбнулась и достала из сумки связку ремней. Потом выудила оттуда ещё какой-то предмет. Звякнул металл. Валентин приподнялся на локтях и посмотрел: Веста держала пару наручников.
– А ты, как я погляжу, продвинутая девочка! Потом поменяемся местами, – прорычал Валентин и кивнул на джентльменский набор.
– This love of mine, My Valentine, – тихонько пропела Веста и толкнула парня на подушки.

***

Чёрное окно с остатками стекла зияло на фоне облупленной стены первого этажа, словно выбитый глаз мертвеца. Луна могла бы заглянуть туда, но что она увидела бы внутри?
Спящую мать, мечущуюся среди призраков воспоминаний о нескольких ярких днях своей молодости. Пьяного отчима, ничком лежащего посередине кухни, вонючего и храпящего, так и не добравшегося до кровати пасынка на этот раз.
И Валентина, который…
Мальчик появился в прямоугольнике окна и замер, вглядываясь в черноту ночи.
– Васька! – шёпотом позвал он и прислушался. – Васька, где ты? – позвал он чуть громче и испуганно оглянулся в густой мрак комнаты. Постоял, не шевелясь, почти с минуту, потом бесшумно выпрыгнул из окна во двор, на сухую траву. Двинулся, пригнувшись и озираясь по сторонам, как индеец на охоте. Пространство вокруг дома заливала мертвенным светом старая луна.
– Васька! Ва… – Валентин остановился, как вкопанный, перед столбами, между которыми мать вешала бельё.
Васька висел на столбе, словно забытый рыжий носок. Бельевая верёвка, затянувшая его шею, была почти не видна среди густой шерсти. Мальчик протянул руку к коту, но так и не смог прикоснуться. Но потом рванулся, обнял и зарылся лицом в мохнатого друга.
– Васька, Васька, Васька, Васька, Васька…
Прошла вечность. Мальчик отстранился от рыжего прошлого и оглянулся на чёрную дыру окна своего дома. Его лицо ничего не выражало. Теперь это был не его дом. Деревянной походкой пошёл в сарай и скрылся за дверью. Через несколько минут вышел оттуда с трёхлитровой канистрой. По дороге к дому снял со столба кота, с обрывком верёвки на шее. Подошёл к окну, посмотрел вверх. Зашептал сквозь зубы:
– Отче наш, сдохни! Пусть будет проклято имя твое! Да не приидет царствие твое, да не будет воля твоя, а токмо моя! Да введи мя во искушение, да избави мя от матери да отчима поганого…
Потом Валентин облил бензином Ваську. Чиркнул спичкой и бросил её в кота. Пламя вспыхнуло, и запахло палёной шерстью.
– Покойся с миром, – прошептал Валентин.
Схватился за верёвку, раскачал огненный снаряд и, прицелившись, метнул в прямоугольник окна.
Словно комета Армагеддона, влетел он в комнату, и свет от пламени пропал.
Тогда мальчик нащупал канистру и метнул её вслед за кометой. Яркое зарево вырвалось из окна, опалив Валентина смрадным жаром. Он повернулся и побежал, не разбирая дороги и не чувствуя слёз.

***

Валентин был жёстко зафиксирован: руки пристёгнуты наручниками по обе стороны спинки кровати, ноги растянуты на ремнях.
– Девочка моя! Да тебя, походу, выгнали из Гестапо за жестокость! – Валентин посмотрел на девушку, верхом сидящую на нём. Его член стоял колом.
– Я ещё не начинал, – сухо ответила Веста и сползла к паху Валентина.
– В смысле «не начинал»? Ты хотела сказать: «Не начинала»?
– Валя, Валя, Валенька, отрежу тебе маленький! – пропела Веста и провела ноготком по стволу пульсирующей плоти. Казалось, орган Валентина сейчас разорвёт от напряжения.
– Э! Ты дура, что ли? – Валентин дёрнулся, но не смог сдвинуться с места. – Хороши шутки! Ну-ка, развяжи меня!
– Если всё проделать аккуратно, то останется еле заметный шрам. – Веста вскочила на ноги. – Вот, гляди.
Она одним движением стянула штанишки вниз и переступила через них. Обомлевший Валентин увидел гладко выбритую мошонку, над которой ничего не было. Еле заметный белёсый шрам шёл через то место, где должен быть член. И ещё там было небольшое отверстие, полускрытое складкой кожи.
Пока Валентин ртом хватал воздух, силясь произнести хоть слово, Веста нагнулась и достала из сумки резиновое кольцо и продолговатую коробочку. Надев резиновое кольцо на основание члена, Веста раскрыла футляр и вытащила опасную бритву. Мгновение – и лезвие тускло блеснуло в свете настольной лампы.
– В общем, главное – не дёргаться, а то получится некрасиво. – Веста снова уселась верхом на Валентина с бритвой в руке.
Валентин задёргался и закричал. Веста метнулась к сумке и достала оттуда серебряный скотч. Быстро залепила рот парня и вернулась на место. Потом достала из проклятой сумки полторашку мутной жидкости и залила ею всю постель. Валентину в нос ударил едкий запах бензина. Он замычал, его глаза бешено вращались.
– Я так понимаю, что молиться ты не хочешь, – сказала Веста и срезала бечёвку с шеи парня, отбросив крест в сторону. – Хорошо, тогда я это сделаю за тебя.
Веста обхватила член парня и стала медленно двигать рукой верх-вниз. Другую руку с бритвой она поднесла к основанию плоти, чуть выше резинового кольца. Потом закрыла глаза и заговорила нараспев:
– Да воцаритси Сатана на троне небесном, да расточатси врази его, да ненавидящи его яко дым исчезат, да яко воск со свечей хуленых божиих тает, да погибнут все анделы божии от огня адова, да Сатана возрадуетси велико. Нима!
Последнее, что помнил Валентин, это клубы адовой боли внизу живота и сидящая над ним голая Веста, залитая его кровью с ног до головы.
Горящую зажигалку в её руке он уже не видел.

***

Валентин добавил в ChatGPT свою фотографию и кликнул на «rendering». Получилось мило и похоже. Привычным жестом вставил новое фото в поле аватара сайта знакомств и схватил со стола потрёпанный словарь «Женские имена» с замусоленными страницами. Открыл брошюру наугад и ткнул ногтем в строку.
– Так… Марисол…Марифат, – забормотал он, скривившись, потом воскликнул: О! Мария! Маша, Маруся…
Вместо «Веста – не твоя невеста» вписал в поле «Ник» – «Маруся – ждуся не дождуся» и бегло заполнил недостающие графы. Потом включил в фильтре поиска: «Валентин». Появилось семнадцать анкет с Валентинами.
– Отлично, – равнодушно сказал он и быстро проставил «сердечки» всем Валентинам.
Потом сполз со стула и пошёл к заветному шкафу, на ходу завязывая халат с вышивкой «Hotel Ryabina» на груди. Отперев дверцу маленьким ключиком, он восторженно пробежал взглядом по рядам пыльных продолговатых банок, в которых плавали пенисы. Одна банка – один член.
Он повернул банку, которая была чище остальных, чтобы лучше была видна наклейка с надписью: «№64. Июнь 2024» и довольно кивнул.
Тихонько клёкнул ноут. Он запер шкаф и вернулся в спальню. На сайте знакомств алело три сердца. Усевшись поудобнее, открыл первую анкету и тихонько пропел:
– This love of mine, My Valentine. – И его длинные пальцы с безупречным маникюром красного цвета бабочками запорхали над клавиатурой.