Рассказ №15 Месть

Запыленный полицейский уазик въехал в село «Светлое» во второй половине дня. Стояла знойная, июльская жара. В чистом, безоблачном небе летали и жужжали жирные мухи и комары. По-деревенски пахло навозом и травой. Машина ехала очень медленно, будто нехотя, объезжая неглубокие рытвины и ямы. Повсюду старые, еще дореволюционной постройки домики, покосившиеся заборы и серость. Жителей почти не попадалось. Водитель завернул машину в переулок и остановился перед одноэтажным, серым кирпичным зданием. Капитан Паршин, высокий, 35-летний мужчина выскочил из машины, поднялся по деревянному крыльцу, который уныло заскрипел под его ногами и распахнув дверь вошел внутрь. Он очутился в узком коридоре, с двумя дверьми с правой и с левой стороны. На одной из дверей весела дощечка с выцветшей надписью «Участковый». Паршин дернул за ручку дверь и вошел в кабинет. Возле окна, за столом сидел полный, лет сорока мужчина в расстегнутой до груди рубашке. Он что-то писал в тетраде, склонив неуклюже в бок лысую голову, блестевшую от пота. В комнате было очень душно, не смотря на то, что были настежь открыты окна, и слабый ветерок еле колыхал сдвинутые в стороны зеленые, выцветшие занавески. Мужчина поднял голову при появлении Паршина. Брови его удивленно вздернулись вверх. В серых глазах застыл вопрос. Он машинально отложил в сторону ручку. Капитан подошел к столу, кинув быстрый взгляд по сторонам. Два древних стула, шкаф у стены, наверное, со времен царя Гороха и стол, вот все судное убранство участкового полицейского, села «Светлое». Убожество, подумал Паршин. Ну и живут же люди!
– Добрый день!- произнёс он вслух.- Я капитан Паршин.
– Добрый день…- холодные глаза участкового скользнули по погонам Паршина. Он резко поднялся, отодвинул стул и протянул пухлую руку, натянуто при этом улыбнувшись. Когда Капитан ответил на рукопожатие, участковый вышел из-за стола. Ростом он был чуть выше среднего и был похож на колобка, имея коротки ручки и слоновьи ножки. Мокрая от пота рубашка едва сходилась на животе. На ногах были надеты резиновые шлепанцы на босу ногу.
– Старший лейтенант Кулибин!- сложив руки по швам, отчеканил участковый…- Из…извините, что не совсем по форме,- руки его машинально потянулись застегивать верхние пуговицы рубашки.
– Да ничего, ничего лейтенант! Мы…- Паршин еле заметно ухмыльнулся угодливости участкового, обернулся назад, махнув рукой в сторону двери,- везем заключенного в Питер! Едем с самого утра. И честно говоря, сильно устали. А ехать еще много. Поэтому, коллега …хотели бы переночевать у вас тут, – глаза капитана скользнули по грязному потолку.- Если вы, конечно, примите нас. У вас есть «обезьянник»? Как, поможете?
Лицо участкового оживилось.
– Ну…ну конечно поможем! Почему же не помочь? «Обезьянник»? Ну конечно есть!- пролепетал он, вытащив из кармана мокрый платок. Вытерев вспотевшую шею, засунул платок обратно в карман,- Пойдемте, капитан, покажу апартаменты. И что, долго ехали? Колония №12, говорите?
Говоря это, он прошлепал своими толстыми, бочкообразными ножками в шлепанцах к двери, находящейся в конце комнаты. Дверь была не заперта. Участковый открыл ее, и зашел внутрь. Паршин шел следом.
– Да! Колония №12! Знаете?!
– Да! Слышал!- проговорил участковый, включая свет.- Ну вот. Смотрите!
– Спасибо!- Паршин, оглядел крошечное помещение. Запах в нем был неприятный, затхлый. Так называемый спецприемник был не больше трех метров в длину и двух в ширину. К одной из стен была прикручена старая, ржавая, железная кровать, в местах покрытая паутиной. В конце имелось очень маленькое окно с решеткой, грязное, засиженное мухами.
– Шикарные апартаменты!- ухмыльнулся Паршин.- Думаю, моему подопечному вполне сгодится.
Капитан вышел из «обезьянника»и спросил:
– Скажи, лейтенант. А для меня…есть место? Не хотелось бы спать в машине.
Кулибин растерянно почесал щеку. Нервно дернул рукой.
– У меня, в соседней комнате есть диван. Я иногда бывает, остаюсь здесь…когда дел много.- Участковый почесал опухший нос.
– Да? Спасибо. А взглянуть можно?- капитан подавил в себе ухмылку.
Вторая комната оказалась куда чище и опрятнее чем сам кабинет Кулибина. Небольшой столик в углу, кожаный диван у стены и новый шкафчик с посудой, все говорило о том, что участковый проводил здесь достаточно времени. Единственное окно было приоткрыто, и в комнате пахло спиртом.
– Вот тут…так сказать,- заулыбался Кулибин,- я и отдыхаю.
В кабинет участкового ввели худого, средних лет мужчину, по фамилии Еремин. Руки его были заведены назад и сцеплены наручниками. Он остановился, по-волчьи, исподлобья быстро оглядев обстановку.
– Здорово, начальник!- просипел он, и шмыгнул носом,- В туалет хочу!
– Да. Где у тебя тут туалет, лейтенант?- спросил Паршин.
– Туалет? Да вон, за домом сразу. Деревянный. Извините за отсутствие удобств, товарищ заключенный!- съязвил участковый.
На улице начинало темнеть. За окном застрекотали сверчки. Духота спала, и комариный писк наполнил кабинет участкового, вместе с приятной, летней свежестью. На столе у Кулибина лежала еда: курица, колбаса, хлеб, сыр и еще немного разной закуски. Паршин вначале упирался, когда участковый предложил выпить за встречу. Но, в конце концов, сдался, подумав, что пять капель перед сном не помешают. Заключенного поместили в «обезьянник», перед этим накормив. Паршин поставил железное ведро, сказав, что это ему будет туалетом.
Беседа была натянутой. Водитель Никифоров поужинал и ушел к себе в уазик. С начальством ему нечего было сидеть. Паршин слушал трепет подвыпившего участкового без особого интереса, еле подавляя зевоту. Через час он проводил шатающегося участкового до выхода.
– Дойдешь сам? Может проводить?
– Да я трезв!- промямлил Кулибин,- Сам дойду. Не переживай. Я тут, рядом…Ну, всё. Спокойной ночи, капитан.
И участковый медленно уплыл в темноту. Фонари на деревянных столбах в селе горели через раз. И тучная фигура Кулибина в серой рубашке, словно призрак, то появлялась, то исчезала в бледных отблесках фонарей. Паршин тяжело вздохнул, шлепнул на лице присосавшегося комара и пошел спать, перед этим навестив Еремина. В полутьме неотчетливо виднелась лежащая на кровати фигура сопящего заключенного.
Проснулся капитан среди ночи от нестерпимого жужжания комаров над ним. Он махнул над собой рукой, натянул до самых ушей простынь, ее ему дал участковый, и попытался опять уснуть. И тут в голове вдруг возник образ Еремина в закрытом «обезьяннике». Что-то заставило его резко вскочить, отбросить в сторону простынь и броситься к выходу. Он влетел в кабинет участкового, включил свет и застыл в полном изумлении. Дверь «обезьянника» была открыта. Паршин заглянул внутрь. Ему показалось, что пустая, ржавая кровать смеялась над ним из темноты.
– Вот…сука!- воскликнул капитан и глянул на дверь. Дверной косяк был выломан. Очевидно, Еремин просто ударил по двери ногой и косяк не выдержал, был старый.- Ну, лейтенант…- Паршин в одних трусах выскочил на улицу и заметался из стороны в сторону. Глаза проваливались в чернильную темноту, тонули в ней, пытаясь разглядеть сбежавшего уголовника. Но все было напрасно. Луна почти спряталась за набежавшими тучами, и это еще больше ухудшало видимость. Вдобавок ко всему погасли фонари по всей улице. Тогда он обежал дом, мимо уазика, стоявшего за углом, даже заглянул в деревянный туалет, откуда в нос ему ударило ужасное зловоние. Паршин прислушался, пытаясь уловить хоть какой-нибудь шум или шорох. Но услышал лишь звонкую трель сверчков, да бешеный стук собственного сердца.- Вот же черт!- прошептал он.- Чё-ё-ёрт!
Капитан вернулся в комнату, включил свет, быстро оделся, достал из кобуры пистолет и выбежал опять на улицу. Через минуту завелся уазик, включились фары, и машина рванула с места.
– – – – – – – –
Еремин бежал по темной улице, задыхаясь от быстрого бега, как старая, прожившая свой век лошадь. Он завернул на соседнюю улицу и остановился, перевести дыхание. Присел на корточки и огляделся. Дома вокруг были погружены в темень. Свет нигде не горел. Зато совсем рядом вдруг забрехала собака. Ей тут же стала вторить еще одна. И в следующую секунду лай подхватили собаки из ближайших дворов. Тогда он вскочил и побежал, куда глаза глядят, полагаясь лишь на собственную интуицию, которая десятью минутами ранее заставила его совершить побег.
Ему помогла луна, которая неожиданно выглянула из-за туч, разогнав на миг густую ночь. Высоко в небе сверкнули звезды. Еремин выбежал за пределы деревни, взобрался на какой-то пригорок и снова остановился отдохнуть. Глянул по сторонам. И тут же увидал, как не далее чем в трехстах метрах от него сверкнули фары. Быстро же они! Надо бежать. Но куда? Еремин спустился бегом вниз, цепляя ногами густые кустарники и колючки, и побежал по направлению к деревьям, слабыми пятнами, выделяющимися во мраке. Обернувшись, увидал, как пляшут на ухабах фонари машины. Уазик ехал прямо на него. Еремин запаниковал. Глаза забегали, ища спасения. До деревьев было далеко. Кругом степь. Село осталось позади. И вдруг, будто приведение, из темноты перед ним выросли очертания здания. Что бы это могло быть? Он задрал кверху голову, и увидал, что это старая церковь. Может попытаться спрятаться в ней? Ерёмин пробежался вперед и нашел вход. Двери не было. Вместо неё зиял черный провал. Еремин с осторожностью вошел в него. Под ногами хрустел мелкий песок, ноги натыкались на разбитые камни. Медленно, прислушиваясь и глядя по сторонам, он прошел дальше. Пустые окна молча взирали на сбежавшего зека. А краешек бледной луны предательски глядел через разбитую крышу. Еремин огляделся и понял, что прятаться негде. Рядом с ним стояли две узкие колоны, подпиравшие собой какую-то балку перекрытия. Длинный луч света скользнул по обшарпанным стенам. Приближался уазик преследователей. Если его поймают, то еще лишних три года за побег ему обеспечены. Еремин заметался. Что делать? Куда бежать? В голых стенах не спрятаться. Он побежал к выходу. Но, не пробежав и нескольких шагов, споткнулся и упал на одну из колон. Наверное, за долгие годы запустения колоны настолько пришли в негодность, время подточило их так, что легкого удара по одной из них хватило, что бы она упала. Колона пошатнулась и с грохотом, всей своей тяжестью рухнула на стену. По инерции Еремин упал вместе с ней.
– Мать твою…- вырвалось у него. Падая, Еремин больно ударился об осколок камня, но быстро поднялся, потирая ушибленное плечо и колено. Прихрамывая, побежал снова к выходу, но тут яркий свет фонаря ослепил его. Раздался резкий окрик:
– Еремин, стоять! Ни с места! Иначе буду стрелять!
Еремин в страхе застыл на месте, руки автоматически поползли вверх. Он весь испуганно сжался в ожидании выстрела и опустился на колени.
– Не стреляй, начальник!
– Руки за голову!
– Не стреляй…не стреляй, начальник!- пальцы зека сцепились на затылке.
– Идиот ты, Еремин. Какой же ты идиот! Зачем бежал? Ведь знал же, что за побег три года полагается. Или думал, что не поймаем?
– Извини, начальник!- срывающимся голосом прогнусавил зек.- Сам не знаю.
– Руки назад, живо! Гриша, нацепи на него наручники!
Еле живой от страха Еремин поднялся, морщась от боли в колене. Запястья сжали наручники.
– Что за грохот тут сейчас был?- спросил Паршин,- Ты что, церковь решил до конца разрушить, а, Еремин?
Еремин молчал, подавленный и убитый. Ему стало плохо от осознания того, что теперь придется сидеть еще лишних три года. Тем временем капитан перевел луч фонаря на место, где недавно стояла колона.
– Ох, ты…Ты что, колону уронил? Как это у тебя получилось?
Паршин приблизился к стене, посветил фонариком и вдруг воскликнул, стоя среди нагромождения кирпичных обломков:
– Тут дыра в стене. Гриша, ну-ка подведи сюда Еремина. Эй, Еремин, сядь возле меня, что бы я тебя видел.
Пойманный зек понуро опустился возле стены.
– Да не убегу я никуда уже, начальник!
– Естественно!- усмехнулся Паршин,- Куда ты теперь убежишь…в наручниках .
В стене, почти на уровне груди и на самом деле открылась не большая дыра в результате того, что на нее упала старая колона. Паршин заглянул в нее, посветив фонариком, и тут же в ужасе отпрянул.
– Вот черт. Там скелет!- испуганно проговорил он. Преодолев страх, капитан снова заглянул в дыру. Сидевший на карачках, в наручниках Ерёмин приподнялся и вытянул шею. Ему тоже стало интересно.
Капитан снова просунул фонарик в щель и тщательнее все осмотрел.
– Надо расширить до конца отверстие. А ну-ка…- Паршин ударил ногой по кирпичной кладке. Старая стена тут же посыпалась, подобно карточному домику. Еремин вскочил, не в силах сдержать своего любопытства.
– На место, Ерёмин!- крикнул водитель.
– Да ладно вам!- отозвался тот.- Куда я теперь сбегу. Я лишь одним глазком.
Все трое уставились на неожиданную находку. Яркий луч фонаря осветил прибитый, и распятый к стене человеческий скелет в обрывках одежды. То, что он был именно прибит, говорили длинные, ржавые гвозди, торчавшие из рук и ног скелета. Паршин осмотрел тщательнее скелет.
– Господи! По-моему, это священник!- предположил капитан. Он осторожно осмотрел обрывки полуистлевшей одежды.- Да. Точно. Это ряса. А вот и крест на нем висит. Матерь божья. Надо же! За что его так?
– Ну, я думаю…- водитель Никифоров вдруг замолк, так как неожиданно поднялся сильный ветер. Луна скрылась за тучами, и откуда не возьмись, огромные стаи саранчи хлынули в церковь со всех сторон. Они возникли из ниоткуда, огромной, кишащей лавиной летая повсюду, прыгая на головы, кусая, царапая глаза и издавая ужасный, режущий уши шум.
– Господи!- заорал перепуганный Еремин,- Что это?
– Откуда это взялось?- истерично выкрикнул водитель уазика, размахивая руками.
У насмерть перепуганного капитана Паршина вначале не нашлось даже слов, что бы что-то сказать. Все настолько быстро произошло, что он застыл на месте, потеряв дар речи. А когда его всего облепили стрекочущие твари, он принялся, как ветряная мельница молотить по воздуху и по себе руками.
– А-а-а-а- закричал в страхе он- Что это такое?
В небе засверкали молнии, и ударил гром. Буд-то тысячи пушек выстрелили разом. И сразу же на землю, следом за громом плотной стеной низвергся дождь. Саранча исчезла, оставив мужчин стоять в полном недоумении, еле живыми от страха. Еремин вжался в стену, трясясь всем телом. Посеревшее лицо его все было искусано, так как руки были скованы за спиной наручниками, и он не мог помочь себе. Он то и дело повторял, как человек с помутившимся разумом:
– Господи…Господи! Спаси. Господи,- на выкате глаза глядели в черное небо, откуда сплошным потоком, не переставая, лил дождь.
Капитан Паршин тряс головой, и махал руками, не веря в происходящее. Луч фонаря плясал по сводам церкви. Водитель Никифоров кричал, с перекошенным от страха лицом, глядя на свои искусанные руки.
– Что это, Господи?- И тут вдруг, что-то подняло его высоко в воздух. Никифоров завис вниз головой в нескольких метрах от земли, закричав нечеловеческим голосом:
– А-а-а-а. Помогите! Помогите…
Открыв рты от изумления, на него, задрав головы, уставились Паршин и Еремин. Они даже перестали обращать внимание на летавшую вокруг них саранчу.
– А-а-а-а-а-а…- не прекращал кричать Никифоров! Отпусти…отпусти.
И неожиданно тело его полетело вниз, глухо шлепнулось о землю, и он замолчал. Паршин бросился к водителю, но кто-то невидимый отбросил его самого на несколько метров назад. Он ударился об стену, но сознание не потерял. Застонав, схватившись за затылок, он поднялся, но не смог сдвинуться с места. Что-то прижало его к стене. И тут Паршин, увидал это что-то. В отблеске разбивавших небо молний перед капитаном возник чудовищных размеров, полуистлевший человеческий череп. Череп был прозрачный и то исчезал, то появлялся в воздухе. Длинные, редкие волосы, свисавшие с него, то и дело колыхались при каждом движении. Пустые, черные глазницы смотрели на Паршина, который весь покрылся холодным потом и уже почти был близок к обмороку. Невидимая рука стала душить горло. Он схватился за шею и вдруг увидал саму руку, душащую его…большую, бледную, всю источенную червями. Красные и белые черви выползали из изъеденных сухожилий и извиваясь, падали на землю.
– Нет…нет, не надо…- прошептал Паршин.- По-жа-луй…ста…
Пистолет и фонарик выпали из онемевших рук. Он почувствовал, как ноги его отрываются от земли, и он сам поднимается высоко в воздух. Череп раскрыл челюсть и издал душераздирающий рев, от которого у Паршина волосы встали дыбом. Свернувшийся у стены Еремин от страха обмочился, скуля как побитая собака. Неожиданно череп повернулся в его сторону. Длинная рука существа отпустила капитана и быстро опустилась близко к зеку. Паршин упал на землю и потерял сознание.
Еремин поднял трясущуюся голову. Челюсть у черепа начала медленно открываться. Из нее полезли во все стороны черви.
– Нет….не на-а-а-адо!- плача стал умолять Еремин.- Пожалуйста…- зек опустил голову, вжав ее в плечи, и вытянул перед собою сложенные вместе руки. Привидение вдруг взлетело под самые своды церкви и испарилось в воздухе. Ветер стих, молнии исчезли, дождь прекратился, и луна, показало свое бледное, испуганное лицо в проеме пустого окна.
– – – – – – – –
Алексей Петрович Куликов курил на крыльце своего дома, когда на небе неожиданно бабахнуло. Он вздрогнул и присел от испуга. Сигарета выпала из пальцев, попала под майку и обожгла кожу. Закричав, Алексей Петрович вскочил, и схватив майку за края затряс ее что есть силы.
– Да что б тебя!
Он поднял с пола сигарету, и с сожалением отшвырнул ее в сторону. Гром, а за ним тут же молния, вместе с сильным порывом ветра заставили его согнуться пополам и забежать в дом. В следующую секунду крупные капли дождя забарабанили по окнам и по крыше. Шквальный ветер разметал все вещи на веранде, и принялся гнуть и ломать деревья в саду. В следующее мгновение дождь полил как из ведра. «Ну, всё, хана всем яблокам и персикам, с тоской подумал Алексей Петрович, находясь в каком-то тупом исступлении». Позади него раздался шорох. Алексей Петрович оглянулся. Из комнаты вышла заспанная жена, Ольга Анатольевна в халате.
– Боже мой. Лёша!- испуганным голосом прошептала она,- Что происходит?
– Да вот, сам не пойму!- пожал плечами мужчина,- Стоял, курил. Ничего не предвещало беды. И вдруг, как бабахнет. Я чуть сознание от страха не потерял. Аж вон, сигарку уронил в майку. Обжегся. Ты смотри только, как шурует. Льет, словно из ведра. И ветер. Прям конец света.
Ольга Анатольевна выглянула на улицу. Дождь затопил весь двор.
– Господи, страшно как! Смотри, какие молнии сверкают.- Ольга Анатольевна схватилась за грудь.- Пойдем, Алеша спать.
– Мам, пап, вы что тут? Что происходит?- в дверях показалась высокая, худенькая девушка, лет двадцати двух, в ночной рубашке, с распущенными длинными волосами.- О, Господи…
Девушка выглянула в приоткрытую дверь, ведущую на веранду. Свет от фонаря, висевшего под козырьком крыши, освещал залитый водой двор. Дождь лил как из ведра, лил с ненавистной силой так, как будто готовился к этому всю свою жизнь. На воде, под обстрелами дождевых капель плавали разные вещи: тапочки, дрова, которые были до этого сложены небольшой стопкой возле крыльца, окурки от сигарет, трава…
– Так, я, кажется, забыл сигареты на веранде. Курить опять хочется!- произнёс Алексей Петрович и вышел за дверь.
– А что брат, спит?- спросила Ольга Анатольевна у дочери. Мама спит?
– Да Вася спит как убитый. А бабушка лежит молится. Перепугана очень.
– Молится?- удивленно воскликнула Ольга Анатольевна.- Она же в бога не верит?! А ну, пошли, посмотрим!.. Лёша, зайди, пожалуйста, домой. Не кури на улице. Не дай бог еще молнией шибанет.
Алексей Петрович стоял на веранде, пытаясь прикурить от зажигалки сигарету. Вдалеке сверкнула молния. Небо обожгло фиолетово красным всполохом света. Сильный порыв ветра мешал прикурить, задувал огонь.
Ольга Анатольевна с дочерью вошла в комнату к матери, включила свет.
– Выключи…выключи свет!- раздался старушечий, дребезжащий голос.
– Мама, что случилось, что с тобой?- села на кровать Ольга Анатольевна. Свет она не выключила. Настя встала в изголовье. За окном, прямо напротив кровати перепуганной старой женщины ветер раскачивал в разные стороны стволы яблонь, плоды которых давно попадали на землю. Тени от веток гуляли по стенам комнаты, своими очертаниями напоминая скрюченные руки страшных существ. На кровати, укрывшись простыню, натянув ее до самого подбородка, лежала мать Ольги Анатольевны, 86-летняя Елена Николаевна. Ее седые, нечесаные волосы были разбросаны по подушке. Глядя прямо перед собой, она часто крестилась торчащей из-под простыни высохшей, скрюченной, как лапа курицы рукой, трясся при этом сморщенным подбородком. Глаза старухи лихорадочно блестели.
– Мама, ты чего испугалась?- в голосе Ольги Анатольевны чувствовалась неподдельная тревога,- Это просто гром. Он скоро пройдёт. Успокойся.
Безумные, выцветшие глаза Елены Николаевны уставились на дочь.
– Нет. Нет, это не гром!- тихо выдавила из себя она.- Это Он…
– Кто он?
– Он!- старуха приподняла голову и всхлипнула.
– О чём ты говоришь? Мама, я не понимаю.
Старуха замолчала, закрыв глаза. Потом открыв их, кинула взгляд в окно.
– Он снился мне,- дребезжащим голосом произнесла она.- Снится часто …
– Да кто Он?- Ольга Анатольевна переглянулась с дочерью.
– Мне страшно!- неожиданно пискляво и истерично заныла старушка,- Дочка, мне страшно! Очень страшно. Он вас всех убьёт…Убьёт, убьёт!
У Ольги Анатольевны промелькнула мысль, что её мать медленно сходит с ума. Хотя, ничего удивительного. Возраст. Она с жалостью и отчаянием смотрела на состарившуюся мать, и сердце сжалось от боли и понимая того, что скорая кончина её самого дорого человека, наверное, уже не за горами.
– Мама, тебе надо поспать. Хорошо? Настя, принеси снотворного.
– Ни хочу я ничего! Не нужно мне снотворного!- заупрямилась старуха.- Я не буду спать. Не хочу. Я буду ждать его. Он скоро придет. Если я усну, он убьет меня во сне. Нет! Я буду умолять его не трогать вас…
Старуха вдруг заныла, скорчив жалкую гримасу.
– Не давайте мне таблеток…не надо!
– Хорошо, хорошо, мам,- пыталась успокоить ее Ольга Анатольевна.- Скажи, может тебе надо что-нибудь? Принести воды?
– Нет, не надо,- жалобно улыбнулась редкими зубами мать,- оставьте меня.
– Как скажешь мам. Мы пошли! Отдыхай.
В это время Алексей Петрович уже нервно курил вторую сигарету. На душе было погано. На душе, что говорится, скребли кошки. Он стоял на крыльце своего дома, и смотрел с тревогой, как дождь заливает двор.
Открылась дверь, и на веранду вышла Ольга Анатольевна.
– Мама что-то совсем плохая становится! Ой…ветер что ли стих…
Ольга Анатольевна взглянула на мужа. Тот вдруг замер, не отрывая взгляда от неба, где далеко мелькали одна за другой молнии. Рука его вдруг вытянулась, указывая на что то, сигарета при этом выпала изо рта.
– Смотри!!!
– Что?- жена повернула голову и обомлела. Прямо у нее на глазах, в свете вспыхивающих молний, тучи на небе стали неестественно быстро расходиться в разные стороны, будто кто-то разгонял их руками. Дождь резко прекратился. Засияли, вспыхивая звезды, выплыла луна, как герой, победивший разбушевавшуюся ночную стихию.
– Ты видела?- воскликнул испуганно Алексей Петрович,- Нет, ты видела? Что, черт возьми, происходит? Что это такое? Разве могут тучи двигаться в разные стороны, да ещё с такой бешеной скоростью?
Но Ольга Анатольевна молчала, потеряв дар речи от удивления. Такую метаморфозу в природе она наблюдала, как и ее муж впервые. Единственная мысль, промелькнувшая в её голове вдруг, была мысль, что это наверняка сверхъестественное. А может даже… конец света.
– Я…я…не понимаю,- слабо выдавила он из себя, схватившись за горло обеими руками.
– А это…Ты посмотри только!- Алексей Петрович указал пальцем вниз.
На глазах у обоих супругов вода, затопившая весь их огород начала резко спадать. И расходилась вода, так же как и тучи, в разные стороны, бурля и пенясь, как морские волны.
– Дорогой…это конец света!- бледнея от страха и прижимаясь к мужу всем телом, с трудом проговорила Ольга Анатольевна.
Буквально за минуту вода полностью ушла. В воздухе повисла пугающая тишина. О том, что недавно тут был настоящий потоп, говорила лишь мокрая земля да разбросанные повсюду предметы. Супруги не успели придти в себя, пытаясь осознать и переварить в голове произошедшее. Тревожную тишину неожиданно разрезал жуткий вой, да такой силы, что супруги одновременно вздрогнули, а Ольга Анатольевна еще крепче прижалась к супругу.
– Мамочка! Что это такое? Какой ужасный вой.
– Это даже не вой, – сказал, леденея Алексей Петрович.- Это не понятно что.
Вой повторился, громкий и зловещий, подобно вою вырвавшихся на волю злых демонов.
– Я посмотрю, что там,- сказал Алексей Петрович, и оторвавшись от жены стал поспешно спускаться с крыльца.
– Нет, не ходи!- взмолилась Ольга Анатольевна, заломив руки.- Леша!
Муж лишь махнул в ответ рукой, прошел, шлепая тапочками по мокрой земле, открыл калитку и очутился на пустой улице. Огляделся, чувствуя, как у самого холодеет от страха спина. В соседних домах стал зажигаться свет.
– Что-то тут не так!- тихо произнёс Алексей Петрович, бросив под ноги окурок. Он снова огляделся, чувствуя, как неспокойно бьется в груди растревоженное сердце. На его улице горел лишь один фонарь, в конце переулка, будто одинокая звезда.
В воздухе повисло непонятное напряжение. Не лаяли собаки. Алексей Петрович решил таки пройтись вперед, по разжиженной дороге. Но, лишь сделал несколько шагов, как вдруг заметил впереди какое-то движение. Огромное, черное пятно или тень, или вообще, не понятно что, быстро двигалось в его сторону, даже не двигалось, а летело. Что это было? Алексей Петрович прищурил глаза. Пятно остановилось за несколько домов от него и неожиданно исчезло. А еще через короткое мгновение ночную тишину разрезал душераздирающий женский крик. Кричали из дома Терентьевых. Алексей Петрович их знал. Это были родственники со стороны жены.
– Господи!- цепенея от страха, он прижался спиной к забору.
Снова закричали. Но кричали уже двое.
– Да что это…-Алексей Петрович не договорил. На улицу, из дома Терентьевых выбежала в одном нижнем белье женщина. Алексей узнал её при слабом лунном освещении. Женщину звали Олеся. Она дико кричала и звала на помощь.
– Помогите! Помоги-и-и-ите!
Алексей Петрович дернулся было к ней, но тут из-за забора Терентьевых под ноги обезумевшей женщине подлетел воздухе и упал какой-то большой предмет. Олеся замерла, а постом, согнувшись пополам, словно у нее резко схватил живот, закричала так, как может кричать, наверное, лишь человек, увидевший перед собой смерть.
– Па-а-ша-а-а-а-аа!!!
– Олеся!- выкрикнул Алексей Петрович.
Женщина подняла голову, но в эту самую секунду она внезапно поднялась в воздух и перевернулась, вниз головой неистово крича. Какое-то время она так и висела, в свете бледной луны, в пяти, шести метрах над землей, дергаясь, крича и размахивая руками. Алексей Петрович застыл, потеряв дар речи, не в силах сдвинуться с места. Как ему показалось, он увидал нечто: огромных размеров полуистлевший, человеческий череп, зависший высоко над Олесей, и руки…длиннющие и страшные, державшие его родственницу за ноги. Мужчина перестал дышать. В голове, почему то мелькнула мысль, что напрасно люди стали выглядывать в окна. И в этот страшный миг, прямо на его глазах руки существа, одним быстрым движением, с ужасным звуком разорвали пополам женщину. Раздался хруст костей, предсмертный крик и внутренности несчастной глухо шлепнулись на землю. Существо отбросило искромсанные останки, повернулось в сторону Алексея Петровича, и открыло рот, из которого полезли в разные стороны земляные черви. Ноги сами оторвались от земли и понесли перепуганного, еле живого от страха Алексея Петровича к его дому. За спиной раздался дикий рёв.
– Прячься!- крикнул мужчина, забегая во двор. Пока бежал, потерял тапочки. Ноги разъезжались в скользкой жиже. Алексей Петрович поскользнулся, не добежав до крыльца, и упал,- Ольга…прячься, прячься. Убегай!- Он вскочил и вбежал на крыльцо, где стояла совершенно растерянная, и ничего не понимающая Ольга Анатольевна. Она поняла, что случилось что-то страшное, но что именно не могла взять в толк. Лишь, выпучив глаза, вся сжалась, подобно пружине. Когда Алексей Петрович очутился рядом с ней, Ольга Анатольевна не узнала его. Лицо было бледно серое, в глазах застыло безумие. Схватив жену за локоть грязными пальцами, Алексей Петрович поволок ее с силой в дом.
– Прятаться! Надо прятаться. Скорей! Буди детей!
– Да что случилось?- чуть не плача взмолилась Ольга Анатольевна.
Не говоря ни слова, Алексей Петрович закрыл дверь на замок, подбежал к окну и осторожно выглянул на улицу через плотно занавешенные шторы. Лицо его блестело от пота, глаза горели безумием. Он повернул голову. Ольга Анатольевна закрыла рот ладонью. Она не узнала мужа. Лицо его было до не узнаваемости перекошено от страха.
– Что…что случилось, ты может, скажешь? Мне страшно! Не пугай меня…
– Там…там…- кидая взгляды на окно, тяжело дыша, выпалил Алексей Петрович.
– Ну, что там?
– Там…Олесю, твою троюродную сестру и мужа её, Пашку…
– Что с ними?
Алексей Петрович приложил трясущийся указательный палец к губам. Он был похож на сумасшедшего. Одна щека и глаз то и дело дергались, тело неистово дрожало, хотя было жарко.
Не обращая внимания на мужа, Ольга Анатольевна подошла и сама заглянула в окно. Но муж грубо схватил ее и буквально отшвырнул подальше.
– Отойди…отойди. Иначе он увидит и тогда нам конец.
– Что? Что с Олесей? Кто увидит?
– Их…их убил дьявол.
– Что-о-о-о?
– Мама!
– Отец!
Оба разом повернули головы. Перед ними стояла Настя и парень лет тридцати. Молодой человек стоял в одних трусах, потирая глаза руками.
– Вася,- отец подбежал к сыну.- Берите, бери бабушку и прячьтесь в подвал.
– Что? Зачем?
– Зачем, пап?- воскликнула удивленная и напуганная видом отца Настя.- Что происходит? Почему ты такой грязный?
Алексей Петрович бросил быстрый взгляд через плечо.
– Там происходят убийства! Убивают людей. Ясно вам? У меня на глазах сейчас только что убили Олесю и ее мужа. Пожалуйста. Давайте без лишних вопросов. Я не сошел с ума, не думайте. Просто послушайтесь меня. И делайте то, о чем я вас прошу.
Брат и сестра переглянулись. Потом оба посмотрели на мать, которая держалась рукой за сердце. Подбородок её дрожал. По щекам текли слёзы.
– Это…это кричала…Олеся?- воскликнула Настя, дрожащими пальцами вцепившись в брата.
– Да! А теперь, бегом за бабушкой. И ведите ее в подвал. А я пойду, возьму ружьё. Давайте, давайте дети мои…
– Отец, я с тобой!- крикнул молодой человек.
– Хорошо! Ольга, иди с Настей к бабушке. Да шевелитесь же вы, не стойте.
Помедлив секунду, жена Алексея Петровича кивнула головой, и поспешила вместе с дочерью в комнату своей матери.
– Ружье в сарае!- сказал отец, убегая на кухню.- Сейчас, подожди ключи возьму,- Через секунду он появился и вдвоем с сыном они добежали до сарая, находившегося в конце сада. На улице стояла пугающая тишина.
– Батя,- тихо прошептал Василий, глядя опасливо по сторонам.- Олесю и Пашу что, правда…убили? Кто? Может лучше позвонить участковому?
– Сомневаюсь, что он поможет!- возясь с замком, дрожащим голосом ответил отец.- Алексей Петрович открыл дверь небольшого, деревянного сарая, юркнул в него и через полминуты выбежал, разматывая на ходу грязный брезент.- Надо спешить…Господи…- Он отшвырнул в сторону брезент, сложил вместе две части охотничьего ружья, достал из кармана патроны и кое-как вставил их в стволы дрожащими пальцами.- Пошли! -Алексей Петрович вдруг остановился, и с безумием в глазах сказал, глядя на сына, крепко сжимая в руках ружьё:
– Это не люди!
– А кто?
– Это…это дьявол!
– Кто-о-о-о?- опешил сын.
Вдруг женский крик, а за ним ещё один раздались из глубины дома. Следом послышался звук разбитого стекла, и нечеловеческий, звериный рев перекрыл женский крик.
– Быстрее…- заорал Алексей Петрович и опрометью рванул к дому.
– Что это такое?- Василий схватил с земли грязную лопату и рванул за отцом, едва не поскальзываясь на мокрой земле.
Алексей Петрович вбежал в комнату к тёще, держа перед собой ружьё с взведенными курками, но оцепенел, застыв на месте и едва не выронив из ослабевших рук оружие. Оконная рама была выбита. Стекла разлетелись повсюду. А под самым потолком весело ужасное существо, то самое, что убило Олесю и Павла. Только на этот раз существо было облачено в рванное, черное тряпье, свисавшее до самого пола. С желтого, истлевшего черепа свисали грязные, длинные волосы. Костлявые руки существа держали за горло, придавив к стене, еле дышавшую от страха Елену Николаевну. Дочь и жена Алексея Петровича, обнявшись, прижались к шкафу, стоявшего за кроватью, не в силах сдвинуться с места. Обе плакали, бледные и напуганные появлением, непонятно откуда взявшимся исчадием ада. Существо, не отрываясь, глядело черными провалами глазниц на хрипевшую и задыхающуюся старуху, висевшую в воздухе подобно тряпичной кукле.
– Я…я ждала тебя,- еле слышно прохрипела она,- Убей меня…
– Папа, убей его!- крикнула Настя,- Стреляй же!
Существо повернуло голову. Из него выползали и падали на пол белые черви и жуки. У Алексея Петровича дрожали и не слушались пальцы. Ружье плясало в руках. Он не мог нажать на спусковой крючок. Рядом с ним упала лопата его сына. Василий стоял с отвисшей челюстью, не зная, что делать. Существо же опять переключило свое внимание на Елену Николаевну.
– Убей…убей меня!- хрипела та с надутым как мяч лицом.- Не трогай детей.
– Я…пришёл за вами за все-е-е-е-е-м-и-и-и-и-и!- раздался громко и отчетливо голос, будто звучавший с того света.
– Нет…нет…- шипела старуха.
– Отец, стреляй же…- выкрикнул Василий,- Ну же!
Два выстрела слились в один. Пули попали существу в голову, но не причинили ему никакого вреда. Заряд прошел сквозь него и испещрил стену. Ошметки от краски, вперемешку с кирпичными осколками разлетелись по комнате.
– Господи!- еле вымолвил Василий,- Что это за…тварь?
Существо широко раскрыло уродливую челюсть, схватило одной рукой голову старухи и одним быстрым рывком оторвало её. Кровь фонтаном брызнула во все стороны. Душераздирающий крик боли и отчаяния огласил комнату. Настя упала в обморок. Её мать была на грани.
– Мама-а-а-а-а-а!- со слезами на глазах выкрикнула Ольга Анатольевна, пытаясь поднять безжизненное тело дочери.
Алексей Петрович полез в карман за патронами. Пальцы тряслись, не слушаясь. Патроны выскользнули и упали на пол.
– Папа, это бесполезно!- закричал Василий и бросился на помощь к матери,- Надо убегать. Ты же видишь, эту тварь не убить. Мама, дай сюда Настю. Находясь в каком-то тупом исступлении, женщина отдала дочь сыну. Существо повернуло голову и молча наблюдало за людьми. Оно до сих пор еще держало в вытянутой руке обезглавленное тело Елены Николаевны. Кровь текла из разорванной шеи на пол, где уже образовалась огромная лужа. Пальцы существа разжались, и тело грузно упало.
– Вам…не…уйти!
– Бежим, мама, папа…бежим!- крикнул Василий, выбегая из комнаты с сестрой на руках. За ним, едва перебирая ногами, поплелась мать. Алексей Петрович бросил бесполезное ружье, кинул последний взгляд на тварь и последним выбежал из комнаты.
На улице стало немного оживленно. Из своих домов вышло человек пять, шесть. Они сгрудились перед трупами Олеси и ее мужа, о чем-то шумно переговаривались. Когда Алексей Петрович с семьей выбежал из дома, они дружно замолчали и повернулись в его сторону.
– Уходите!- крикнул им Алексей Петрович,- Прячьтесь! Слышите…
Алексей Петрович побежал, поддерживая жену, его сын нес бесчувственное тело сестры.
– Папа!- кричал Василий,- Что это за тварь, ты знаешь?
– Я не знаю, сын! Черт возьми. Что нам делать? Куда бежать? Если эта тварь нас догонит…- мужчина оглянулся, держа под мышки супругу.
Они пробежали всю улицу. Завернули на другую. Из-за переулка выпрыгнули фары какой-то машины. Машина летела, подпрыгивая на ухабах, прямо на них.
– Надо остановить её,- крикнул Алексей Петрович.- Вася, отойди в сторону.
Они остановились. Василий попытался привести в чувство сестру. Но, та была в глубоком обмороке. Ольга Анатольевна стояла босиком в грязи, в перепачканном халате, и тихо всхлипывала, опустив голову. Муж прижал ее к себе, и осторожно погладил по волосам. Когда машина была совсем близко, он поднял руку. Заскрежетали тормоза. Машина оказалась полицейским уазиком. Открылась дверца. За рулем сидел не знакомый мужчина.
– Помогите!- воскликнул Алексей Петрович,- На нас напали…
– Кто?- почти крикнул полицейский, кинув внимательный взгляд на людей, стоявших перед ним. Алексей Петрович заметил вдруг, что волосы у полицейского были совсем седые, не смотря на то, что тот был еще сравнительно молодой.- Кто на вас напал и где?
– На нас напала какая-то тварь!- крикнул Василий.- Оно…оно…
– Так, садитесь, давайте!- резко выкрикнул полицейский.- Бегом!
Он повернулся и открыл заднюю дверь. Василий осторожно положил на сиденье бесчувственную сестру, пока отец помогал устроиться матери. Василий уселся рядом, а отец запрыгнул на переднее сидение, к водителю. Полицейский глянул нервно по сторонам, поле чего нажал на педаль газа.
– Меня зовут капитан Паршин!- бросил полицейский, крутя руль,- Я…знаю, кто напал на вас.
– Знаете?- удивился Алексей Петрович,- Откуда?
– Откуда? Это тварь напала на нас, тут недалеко, в заброшенной церкви. Откуда он взялся, я не знаю. Мы случайно обнаружили скелет в стене, в церкви. И почти сразу же после этого…Черт…как отсюда выехать, из этого проклятого поселка?
Машина юлила по грязи среди домов, освещая фарами ночные улицы. Капитана Паршина было не узнать, настолько он изменился за последние два часа. Он походил на переживший ад человека. Он сильно осунулся и постарел лет на десять. Позади, в машине, за решеткой, свернувшись калачиком, лежал зек Федор Ерёмин. Он молчал, лежа в мокрых джинсах, поджав под себя руки, а его расширенные зрачки, не моргая, смотрели в одну точку. Мужчина тронулся рассудком.
– Сейчас сверните направо!- возбужденно сказал Алексей Петрович.- Да! Теперь прямо. Осторожно, тут яма.
Но он опоздал с замечанием. Уазик влетел в лужу. Раздался сильный удар. Машина провалилась по самый порог.
– Чёрт!- воскликнул Паршин, ударившись головой об руль. Сзади застонала Настя, начинавшая приходить в себя.
Неожиданно все почувствовали, как машина стала приподниматься. Она дернулась, потом начала выпрямляться, после чего уже капот уазика задрался к верху.
– Что это?- вцепившись в руль, вскрикнул Паршин,- Что происходит?
Алексей Петрович схватился за поручень.
– Василий,- крикнул он,- Держитесь!
Чья-то невидимая сила отрывала тяжелый уазик от земли. Ольга вскрикнула и прижала к себе дочь.
– Леша! Что происходит?
– Надо вылезти из машины,- пытаясь открыть дверцу, воскликнул Алексей Петрович. Паршин со своей стороны пытался сделать то же самое. Но, дверь заклинило.
И тут вдруг машину потащили в сторону. Чья-то невидимая сила развернула её. В следующую секунду все четыре двери уазика, будто вырванные железными крюками отлетели в стороны. Лобовое стекло взорвалось, разлетевшись на тысячи осколков. Паршин и Алексей Петрович закричали и схватились за глаза. С обеих сторон машины внутрь салона потянулись две огромные, черные руки и схватив Василия и Настю вытащили их на улицу.
– Не-е-е-е-т!- закричала Ольга Николаевна,- Не-е-е-ет. Прошу. Не надо!..- Лёша…Помоги!!!
Женщина рыдала, отчаянно пытаясь дотянуться до своих детей. Её лицо перекосила гримаса боли. Алексей Петрович находился в метре от нее, но не мог помочь, ни жене, ни детям. Он, так же, как и капитан Паршин, кряхтел, держась уже не за глаза, а за шею, из которой фонтаном брызгала во все стороны кровь.
Существо из потустороннего мира держало за горло брата и сестру, приподняв их над землей. Оба, ухватившись за холодные, мертвые пальцы существа, брыкались из стороны в сторону, напрасно пытаясь разжать их.
– Настя…- шептали посиневшие губы Василия…- Настя…- он попытался дотянуться до сестры, но существо сжало сильнее пальцы. Раздался хруст сломанных, шейных позвонков и тело Василия обмякло. Длинные волосы колыхнулись на желтом, истлевшем черепе, когда существо повернулось к девушке. Пальцы разжались, и мертвое тело Василия упало в грязь.
– Я пришел…за…вами!- прошипело существо.
В следующее мгновение рядом с братом упала и мертвой дочь Алексея Петровича. Существо повернуло голову в сторону машины, после чего облетело его со всех сторон. И капитан Паршин и Алексей Петрович Куликов были мертвы. Оба сидели, скрючившись на своих сидениях. Умерла от разрыва сердца и Ольга Анатольевна. Она лежала на заднем сидении уазика, и её безжизненные, мертвые глаза смотрели в потолок.
Существо поднялось высоко в воздух, застыло, долгое время глядя пустыми глазницами на спящий поселок, а потом растворилось в черном, мерцающем звездном небе.
Прошло полчаса. К покореженному уазику, из соседнего двора вышла пожилая женщина. Увидав трупы, она вскрикнула и поспешила домой, к телефону, что бы позвонить участковому Кулибину. Приехавший, вскоре из города наряд вытащил из машины, единственного выжившего, полоумного зека Еремина, который весело хохотал, пытаясь вырваться из рук державших его стражей порядка.
– – – – – – – –
1918 год… Год кровавый, год ужасный, полный страданий, несправедливости и безнаказанных убийств. Революция освободила народ от тирании царя, и дала свободу всевозможным отбросам, подонкам, садистам и лентяям. В поселке «Светлое», Николай Фомич Мышкин был одним из первых, пожалуй, в селе алкашей, кто встал под знамена большевиков и надел красную нашивку на свой грязный, потертый сюртук. Ему выдали винтовку, и назначили председателем в поселке, наделив полнейшей властью. А что может гнилостный сделать человек, которого наделили такими полномочиями? Николай Мышкин, вместе с небольшим отрядом таких же, как он сам головорезов начал беспощадную борьбу с так называемыми врагами революции. Он обобрал до нитки и раскулачил большую часть населения. А закончил тем, что решил расправиться с местным священником Кириллом Боковым, которого ненавидел большего всего. Взяв с собой помощников, Мышкин ворвался в дом священника, застрелил его жену и сына, а самого велел привезти в церковь, в которой проповедовал Боков. До этого, Мышкин уже успел обворовать саму церковь, вынести из нее дорогие иконы, серебро и т д. Все это он решил позже продать.
Избитого священника затащили в церковь. Вооруженные солдаты встали в дверях, что бы никого туда не впускать. Со всех сторон начинал стекаться народ. Солдаты готовы были стрелять в любого. Боков стоял перед Мышкиным, со связанными за спиной руками, в черной разорванной рясе. Длинная, до груди борода была всклокочена и перепачкана кровью. Кровь текла из разбитого носа. Один глаз священника заплыл. Он пытался сдерживать слезы, душившие его. Перед ним застыла картина: лежащие друг возле друга убитые супруга и сын. Возле самого Мышкина, обхватив его обеими ручками и прижавшись к нему всем телом, застыла его дочь, Леночка. Ее мама умерла год назад от тифа, и отец воспитывал её теперь один.
– Ну, что, священник,- с издевкой проговорил Мышкин,- Где твой Бог? Что же он не помогает тебе сейчас? Почему не спасает?
– Он покарает тебя!- со злостью сказал священник,- Бог есть и силу его ты испытаешь на себе, сын мой.
– Да ну – улыбаясь, Мышкин погладил по голове дочь,- Вот видишь, Леночка, какую ересь городит наш священник. У них только одно слово есть. Вас покарает Бог! А Богу на всех начхать. Нету, этого вашего Бога…нету! Всю жизнь вы нам мозг промываете своим Богом…Ладно. Ребята, давайте…тащите его…вон к той нише в стене.
Дюжие солдаты подхватили под руки священника и потащили к нише.
– Отпустите…отпустите меня!- отчаянно возмущался Боков.- Что вы делаете? Не гневите Бога.
– Да заткните ему рот!- прикрикнул Мышкин,- Надоел он уже своим Богом, мать вашу…
Священнику заткнули рот кляпом, и прижали к стене. Двое других солдат, закинув винтовки за спину, принесли молотки и длинные гвозди-ковыли. Они распяли руки священника в стороны, а их товарищи принялись прибивать руки к стене. Боков закричал, и начал извиваться. Тогда его ударили кулаком и он притих. Дочка Мышкина закрыла глаза и уткнулась отцу в сюртук. Ей стало страшно. Она заплакала.
– Папа,- шептала она, Зачем? Пожалей его.
– Что? Зачем, дочка,- ухмылялся Мышкин,- Нет…Запомни, радость моя. Священники и церковь их, это то, что отравляет нашу с тобой жизнь. Ясно тебе? Ясно?
– Д…да, папочка!
Руки священника пробили в нескольких местах. Он терпел, глядя на дочь Мышкина, стиснув во рту кляп. Церковь. Несколькими ударами солдаты прибили и ноги священника. С улицы доносилось роптание людей. Но Мышкин не обращал на это внимание. Его глаза ликовали, а по телу пробегал экстаз от доставляемых им мук. Внезапно священник неимоверными усилиями выплюнул изо рта кляп и закричал, огласив своды церкви своим мощным басом:
– Я проклинаю тебя!!! Я проклинаю тебя и весь свой род, негодяй! Да будет свидетелем сам Бог…или же дьявол! Я вернусь…и вернусь, что бы отомстить тебе и всем твоим близким…всему твоему роду!!!
Священник говорил это, не сводя глаз с дочери Мышкина, которая в свою очередь не могла отвести от него взгляда, находясь под гипнозом его голоса. По щекам священника текли слезы. Вскоре он потерял сознание. Голова его упала на грудь.
– Ни дать, ни взять Христос!- злорадно смеялся Мышкин,- Ладно, братва, замуровывай его. И кляп…кляп вставьте на место. Да получше. Чтобы не начал тут орать на всю округу.
Люди живо взялись за работу. Принесли кирпичей откуда-то, намешали раствор, и в течение получаса замуровали несчастного священника. Долго еще доносились стоны из-за стены, тихие и страдальческие. Маленькая Лена шла, часто оглядываясь на закрытые двери церкви, и не понимала поступка своего отца. За что он так наказал этого дяденьку. На протяжении многих лет священник приходил к ней во снах, приходил всегда лишь с одной фразой:- Я вернусь, что бы отомстить всему твоему роду! Уже, будучи старой, однажды она проснулась ночью и с ужасом увидала, в полумраке своей комнаты, прямо перед кроватью высокую фигуру в рясе. Страх сковал ее сердце и лишил сна. Она стала ждать его, зная, что убитый, замученный ее отцом священник, обязательно придёт…