ВНЕК № 1 Мы были

ЛЕТО
Мы были богами. Мы презирали смерть, потому что были живыми.
Анастасия Самойлова, «Свора»
Владимир уже давно не ощущал себя таким отдохнувшим, как сейчас — впервые за очень долгое время удалось поспать в безопасности. В окно светило яркое солнце, а над городом повисла густая тишина. С жёсткого пола вставать не хотелось. Он достал из кармана маленькую фигурку Безликого из «Унесённых призраками».
«Она наверняка бы сказала, что разлёживаться в такое утро — это непозволительная роскошь», — подумалось Владимиру.
Мужчина приподнялся на полу и осторожно выглянул в окно, чтобы оценить обстановку. Улицы были пусты. Он снова принялся разглядывать чёрную фигурку с белым лицом-маской. Потирая давно небритый подбородок, улыбнулся.
— Ты как всегда права, Настя. Нужно спланировать дальнейшую дорогу и пополнить запас провианта.
На самом деле «запас» звучало слишком громко и даже оптимистично. За последние два дня удалось добыть только жалкую пачку чипсов да банку ананасов в сиропе — магазины разграбили в первую очередь. При этом люди даже на грани конца света слишком хорошо запирали жилища.
К тому же многоэтажки, как та, в которой обосновался недавно Владимир, оставались опасны в любое время суток, а не только днём, когда Изменившиеся предпочитали «отдыхать» в своих сырых логовах.
Мужчина поднялся и проверил нехитрое снаряжение. Аккумулятор фонарика заряжен, джинсы и рубашка целы, оба ножа остры. Кроме них в рюкзаке лежала бутылка с водой, дорожная карта, скудный набор инструментов-отмычек и маленький ручной генератор.
Подойдя к входной двери, Владимир заглянул в мутный глазок — силу старых привычек довольно трудно преодолеть. Разумеется, ничего не увидел. Пальцы сжали ручку, и чтобы не дать себе шанса засомневаться, мужчина, не медля, вышел на площадку третьего этажа.
Вчера он успел обыскать шестнадцатиэтажный дом почти полностью, остался только этот последний подъезд. К великому счастью обнаружилась открытая квартира на третьем этаже, где можно было заночевать в безопасности.
«В случае чего, можно будет вернуться сюда в конце дня, — решил Владимир. — К тому же дом на удивление чист».
Он двинулся вверх по лестнице, стараясь производить меньше шума. И уже на следующем этаже пожалел о выводах насчёт чистоты дома. Лестницу, ведущую на пятый этаж, покрывали бурые потёки крови. Пятна казались старыми, но Владимир решил подстраховаться. Проверив двери на этаже — все оказались запертыми, — пошёл наверх.
Труп Изменившегося лежал посреди короткого коридора лестничной площадки. Давно иссохший и искорёженный.
Владимир замер на ступеньках, рассматривая тело.
Кровавая лужа превратилась в бордовый ковёр от стены до стены. Руки и ноги под странными углами торчали в разные стороны. Из суставов строго вертикально торчали узкие и тонкие красные ростки. Из-за них грудной клетки и черепа почти не было видно. Живот напоминал яму. Но обрывки коричневой юбки выдавали девушку.
— Твою мать, — неслышно слетело с губ.
Когда мир только начинал рушиться, Владимир слышал о красных морских водорослях, что вдруг облюбовали костный мозг человека в качестве идеальной среды для бурного роста и размножения. Слышал и о постоянных аналогиях с каким-то грибком из американского сериала, о растущем числе заражённых, о количестве смертей.
Но до последнего старался ничего не замечать. Оно и понятно: какие могут быть водоросли в глубине континента, в сотнях километров от моря? Многие делали также, даже когда зараза добралась до России. Презирали смерть, потому что были ещё живы.
А теперь он, кажется, остался один во всём мире. Если не считать Изменившихся — заражённых, что днём прятались в канавах, сырых подвалах и водоёмах, а ночью выходили побродить по городу и наплодить спор.
«Тебе нужно срочно уходить», — прозвучал в голове Настин голос.
Владимир нахмурился, не сводя взгляда с тела. При мысли о спорах он понял, что ему не нравилось в трупе. Стебель со спорами был гораздо выше остальных, словно геодезическая вешка с утолщением наверху, отмечающая место расположения смерти. Но у мёртвой Изменённой этот стебель лежал рядом, а бутон раскрыт.
Мужчина знал, что сами стебли не падают, тем более в закрытых помещениях. Значит, кто-то его задел. И если задел, то заразился? Где он сейчас? Здесь или снаружи? Как давно это было?
Вопросы начали роиться в голове, как выброшенные в воздух споры.
— Спокойно, — одними губами успокоил себя Владимир.
«Стебля нет, значит, споры не опасны, — рассуждал он. — Может, на теле найдутся полезные вещи. Может, она скрывалась в одной из квартир, и та сейчас не заперта».
Вынув нож, медленно двинулся к телу. Засохшая кровь нервировала тихим шелестом под подошвами. Но в остальном дом наполняла мёртвая тишина.
Владимир присел на корточки в шаге от тела. Лезвием счистил с тела несколько ростков, под которыми показалась лямка рюкзака. Осторожно потянул за неё, но рюкзак не поддавался. Пришлось приложить больше сил. От этого труп приподнялся и громко щёлкнул отломившейся от сустава костью.
Мужчина замер, затаив дыхание. Время, казалось, замерло вместе с ним. А в ушах звенело эхо, пронёсшееся по стенам.
Когда Владимир решил, что опасность миновала и можно без опаски осмотреть находку, неподалёку раздался звук, похожий на лопающийся попкорн, от которого внутри всё сжалось, а лоб покрылся испариной.
Он много раз слышал этот хруст по ночам, забившись в какой-нибудь сухой угол. Такой звук издают суставы Изменившихся, через кости которых проросли красные водоросли. Словно человек разминает затёкшую шею или руки.
Выпрямившись, мужчина сделал шаг назад. Хруст повторился. Он исходил от одной из дверей впереди. Ещё шаг, и с тихим скрипом отворилась дверь в конце короткого коридора.
В проёме стоял мальчик лет двенадцати в одних шортах. Красные ростки торчали из локтей и коленей, впалую грудь также усеивали кончики водорослей. Стебли торчали из глазниц, ноздрей и рта. Скрюченные руки заканчивались кистями, напоминающими птичьи лапы. С новым глухим щелчком он резко повернул голову, обратив ухо в коридор.
Владимир никогда раньше не видел Изменившихся так близко. Парализованный от ужаса и отвращения он смотрел на раздувшийся живот мальчика, похожий на шар, и боялся вдохнуть.
«Будьте осторожны, — прозвучал в мыслях голос телеведущего. — Водоросли прорастают в костях, но брюшную полость человека используют в качестве инкубатора для предварительного созревания спор. Зараженные нападут на вас и попытаются заразить даже ценой собственной жизни. Опасайтесь их крови. Не подходите к ним близко».
«Беги!» — подсказала Настя.
Резко крутанувшись, Владимир побежал вниз. За спиной тут же раздалось истошное сипение и отвратительный треск суставов.
Перепрыгивая через несколько ступенек разом, он уже через секунду оказался этажом ниже. И тут же услышал, как тело мальчика кубарем катится вниз по лестнице, а затем влажный хлопок лопнувшего живота.
Владимир едва успел прижаться к стене, когда кровавый дождь плеснул на перила сквозь узкий зазор между лестничными пролётами. Не останавливаясь, выскочил на улицу.
«Жалко квартиру», — подумал он, оглядываясь на многоэтажку, в которой провёл лучшую за несколько лет ночь.
Вдалеке зазвучало ответное шипение Изменившихся, привлечённых смертью собрата.
«Иди вперёд, — сказала Настя. — Только вперёд. Ты должен идти и выжить. Я жду тебя».
У кромки леса Владимир сверился с картой и, не оглядываясь, поспешил вдоль дороги на восток.
ОСЕНЬ
Улицы коварны. Особенно ночью, когда покров тьмы скрывает в себе самые изощрённые ловушки Города. После полуночи Город живёт сам по себе, и некоторые его тайны не должны касаться посторонних. Тайны не любят свидетелей.
Анастасия Самойлова, «Цикл»
Ёжась в тонкой куртке, мужчина потеребил бороду. Взгляд устремился вдаль, где за речкой в паре километров виднелась очередная деревушка.
— Красота-то какая, — Владимир стоял на обочине, залюбовавшись пейзажем. Солнце клонилось к закату и играло всеми красками на осенней листве деревьев. — Ты бы это видела.
Привычка говорить с Настей вслух развилась во время долгого, одинокого пути по лесным дорогам. И чем чаще в голове звучал её голос, тем меньше внимания он обращал на свой.
«Пора бы ночлег поискать — солнце сядет через пару часов».
— Ты как всегда права, — улыбнувшись, он зашагал к селению, обдумывая с какого дома начать поиск припасов.
Предыдущая деревня приятно порадовала парой полных погребов и отсутствием Изменившихся. Но унести с собой много не получилось. Сейчас в рюкзаке осталась только пара банок с маринованными помидорами.
Здесь же можно было найти и провиант, и одежду потеплее. Ночами становилось невыносимо холодно — приходилось идти с фонариком, чтобы согреться.
Размышляя о том, что необходимо взять в дальнейшую дорогу, Владимир скоро оказался на мосту.
— Твою мать, — пробормотал он, глядя вниз по течению. На берегу у излучины реки алым пятном росли водоросли. Целая полянка, из которой тут и там возвышался десяток стеблей со спорами.
Высматривать в водорослях тела желания не возникло, и Владимир двинулся дальше. Вскоре он оказался у первого дома. Осторожно обошёл его, заглядывая в закрытые окна. Внутри никого, на входной двери большой замок.
Поразмыслив, мужчина пошёл к следующему, и к следующему. Повисшая над селением тишина и пустые запертые дома убедили, что и в этой деревне нет заражённых. Владимир заканчивал осмотр осторожно, но уже особо не таясь. Единственный кирпичный дом оставил напоследок, чтобы заночевать в нём.
Однако в первом же окне увидел охапку дров у небольшой печи, чистые полы и открытую банку с огурцами на столе.
Сердце Владимира зашлось галопом. Неужели выживший.
«Будь осторожен, — подсказала Настя, — ты же не знаешь, кто тут живёт».
— Главное, что он живой, — пробормотал мужчина в ответ, но внутренне собрался и едва не подскочил на месте от окрика за спиной.
— Эй! — позвал мужской голос. — С кем ты говоришь? И что тут делаешь? Отвечай.
— Ни с кем. Я иду мимо, искал еду, — Владимир на всякий случай поднял руки и медленно повернулся к человеку.
Им оказался парень лет девятнадцати, может двадцати — из-за щетины на лице сложно было определить. Невысокий, но крепкий. Он уверенно держал в руках вилы с длинным древком, направив острия в сторону Владимира. Большие глаза недоверчиво сверлили пришельца.
— А я слышал, что говорил, — настаивал парень.
Владимир смущенно потупился:
— Я… Ну, иногда говорю… сам с собой. Просто долго один и… Говорить-то не с кем.
— Ясно.
Собеседник неопределённо хмыкнул.
— А ты один или есть ещё люди? — не удержался Владимир.
— А что? Хочешь с нами?
— Нет, я просто спросил. Давно не видел не заражённых людей.
Парень не ответил.
— Меня зовут Владимир. У меня есть пара банок маринованных помидор. Если хочешь, то обменяю их на зимнюю куртку или толстые штаны.
Незнакомец сглотнул, и глаза его загорелись, но вилы он не опустил.
— Могу подыскать, но если удумал чего — пеняй на себя.
— Нет-нет, я ничего тебе не сделаю. Вот, смотри. У меня только два ножа, — Владимир медленно опустил руки и приподнял куртку, показывая чехол на ремне. — Этот и в рюкзаке короткий, для еды. Могу отдать тебе на время большой. Только ты сам ничего не замышляй.
Сняв с ремня нож, он протянул его парню рукояткой вперёд. Поглядев на нож, парень поднял вилы и опёрся на них, воткнув древко в землю.
— Не нужно, — сказал он. — Мне кажется, ты говоришь искренне. Но на всякий случай и у меня кое-что припрятано.
Парень многообещающе ухмыльнулся.
— Кстати, я — Саня.
— Очень приятно, — Владимир улыбнулся. — Так ты не один?
— Нет. Бабушка Валя ещё живёт неподалёку, в первом доме. Но ты к ней не ходи — всё равно не откроет. Пойдём лучше ко мне — жуть как помидоров хочется, а то огурцы уже поперёк горла стоят.
Саня повёл гостя в дом и, оставив вилы у дверей, пригласил сразу на кухню. Владимир сел напротив и поставил на стол половину своих скудных запасов. Парень подвинул гостю початую банку с огурцами и принялся вылавливать розовые шарики помидор.
— Ох, ну и вкуснятина, — проговорил Саня, ополовинив банку. — Все здешние-то я давно съел, остались только огурцы, разные лечо, да грибы. Но я лечо не люблю, а грибы боюсь открывать — вдруг скисли за столько времени. А ты где помидоры достал?
— В деревне в двух днях пути отсюда, — ответил Владимир, прожёвывая чуть горчащий огурец.
— А, бывал я там. Давно правда. Ещё до этого всего. Тоже, наверное, опустела.
— Ага.
Владимир смотрел на парня, а тот всё болтал. Похоже, также давно ни с кем не говорил. Но поговорить, видимо, любил.
— А вообще, я сразу понял, что ты хороший мужик, — продолжал Саня. — У меня всегда была чуйка на людей. Иной раз посмотрю, и внутри аж будто кишки скручиваются. Тогда понятно: гнилой человек. А на другого глянешь, и поболтать охота. Эх, болтать-то я люблю. Вернее, любил. А теперь вот не с кем.
— А как же бабушка Валя? — вставил Владимир, и парень вмиг помрачнел.
— Ну, как тебе сказать. Она всегда нелюдимая была. А когда всё началось, люди стали разбегаться. Кто за родными в город поехал, кто понадеялся на власти. А тут и так немного людей жило. Меня вот мать наоборот — отправила сюда, к бабушке домой. Правда, она умерла незадолго до этого. А Валентина-то закрылась дома почти сразу и не выходила. Я её не видел уж несколько месяцев, просто прихожу иногда к дому и разговариваю. Но она молчит чего-то.
— А ты уверен, что она не…
— Неет, живая она. Я же иногда слышу, как она шуршит в доме. Наверно, боится, что я заразный, вот и не выходит, и не отвечает.
— Понятно, — Владимир взял новый огурец, который оказался куда вкуснее предыдущего.
— А ты куда идёшь?
— На восток.
— А чего там? Какая-нибудь безопасная зона? Или родственники?
— Нет, про такие зоны я ничего не слышал. Да и родственников у меня давно нет. Друг у меня там.
— И ты уверен, что живой? — поинтересовался Саня.
Владимир тяжело вздохнул и сунул в рот огурец.
— Понятно. А как хоть зва… то есть, как зовут-то его?
— Не его, а её. Настя зовут.
— Ооо, — многозначительно протянул Саня. – Это многое объясняет.
— Совсем ничего не объясняет, — отрезал Владимир.
— Ясно-ясно, — парень поднял руки. — Расскажешь?
— Может быть, в другой раз.
— Ладно. Как хочешь.
Они смолкли, доедая скудную провизию.
«Болтун, конечно, но вроде хороший парень», — заключила Настя.
Владимир уже хотел открыть рот, чтобы сказать «Да», но вовремя спохватился. Откинувшись на спинку стула, он посмотрел в окно. Алое солнце медленно закатывалось за частокол еловых верхушек.
Саня поймал его взгляд.
— Можем зайти в пару домов и поискать вещи, пока совсем не стемнело.
— Нет. На ночь нужно найти безопасное место. После полуночи мир живёт сам по себе, и некоторые его тайны не должны касаться посторонних. Тайны не любят свидетелей.
— Ого. Классно сказал.
— Не я. Это Настя сказала.
— Может…
— Может спать, а дела завтра? — перебил Владимир.
— Ладно, — повторил Саня, пожимая плечами. — Как хочешь.
Он проводил гостя в комнату на втором этаже.
— Я сплю здесь, потому что эта комната единственная, что закрывается в доме. Поначалу мне казалось, что так безопаснее, пусть даже кроме нас с Бабой Валей в деревне никого нет. Ну, ты понимаешь… на всякий случай. Но я подумал, что тебе самому будет в ней комфортней. Мы же только что познакомились и всё такое. Ключ там, на тумбочке у кровати.
— Спасибо, — ответил Владимир, чувствуя укол вины за грубо оборванный разговор. Но парень, похоже, уже забыл об этом.
— Да пожалуйста, — он чуть улыбнулся. — Всё равно никого нет, и можно без опаски спать в любой комнате. Я, кстати, поселюсь вот там, в конце этого коридора.
— Ладно.
Владимиру вдруг показалось это таким естественным — имитировать речь парня. Да и вообще слышать её, разговаривать с другим человеком.
Парень тем временем развернулся и пошёл к себе в комнату.
— Хорошо, что ты пришёл, — сказал он, не оборачиваясь.
«Хорошо, что ты пришёл», — повторила в мыслях Настя.
— Ага, — пробормотал им в ответ Владимир и, закрывшись в комнате, тут же лёг на кровать.
Сначала он хотел подождать и послушать, что будет делать сосед. На всякий случай. Но размышляя о нём, сам не заметил, как погрузился в сон, спокойный и глубокий. Которым не спал с тех пор, как сбежал из заражённого города.
***
На следующее утро Владимир проснулся позже, чем хотел. Саня уже не спал и шуршал на первом этаже. Поймав себя на том, что мысленно называет парня по имени, Владимир скоро собрался и спустился.
— Доброго утра, Владимир. Я тут чай заварил. Травяной. Бабушка любила собирать разные травки. Говорила, мол, в них сила земли. Или как-то так.
— Спасибо.
Мужчина сел и отпил из протянутой кружки.
— Вкусно, — заключил он. Саня широко улыбнулся.
— Моя любимая.
Они принялись потягивать чай.
— С чего начнём? — поинтересовался Саня.
— Ну, думаю, осмотрим дома по очереди. Поищем для меня одежду. Может, найдём ещё что полезного.
Парень кивнул.
— Я смотрел в некоторых домах, но припасов не нашёл. Но вдвоём сподручней будет.
На обыск всех немногочисленных жилищ ушёл почти целый день. Тёплых вещей не нашлось — похоже, местные жили здесь в основном сезонно — только пара лёгких свитеров. Ещё удалось раздобыть запасной фонарик, охотничий нож и бутылку водки.
— Да уж, праздновать нечего, — сказал Саня, глядя на последнюю находку.
— Это для дезинфекции, — отозвался Владимир, снимая рюкзак и пряча бутылку.
— Ааа.
— Остался последний дом.
— Баба Валя.
Владимир кивнул.
— Говоришь, она жила одна.
— Ну, насколько мне известно.
Переглянувшись, они двинулись к последнему деревянному домику.
Владимир и Саня обошли дом старушки со всех сторон. За мутными стеклами окон увидеть кого-либо внутри не удалось. Дверь не поддавалась.
— Я первый, ты за мной, — сказал Владимир. — Только тихо.
Парень кивнул.
Мужчина высадил раму и забрался внутрь, помог залезть Сане.
В комнате стоял затхлый запах. И обстановка походила на уже знакомую им по другим жилищам – словно здесь давно никто не жил. Да и Бабы Вали нигде не было.
В одной из комнат в центре пола обозначалась дверца. Рядом лежал аккуратно свёрнутый коврик.
Владимир жестом указал парню стоять на месте, а сам осторожно отворил ход в подполье, в котором притаилась тьма. Присев у края, он вытащил из рюкзака фонарик и посветил вниз, выхватив несколько узких ступенек. Подпол оказался глубже, чем показалось на первый взгляд.
Уже собирался спуститься, когда дверца бесшумно соскользнула на своё место. Владимир едва успел её подхватить.
— Подержи, — поманил он Саню. Тот послушно взялся за угол дверцы.
Освещая ступеньки лучом фонаря, Владимир принялся спускаться. Звук шагов старался не скрывать на тот случай, если хозяйка дома заразилась. Когда она начнёт щёлкать суставами перед броском, то лучше оказаться поближе к выходу.
Но в темноте жила лишь тишина.
Спустившись на две дюжины ступеней, Владимир обнаружил, наконец, Валентину. Маленькая и сухонькая пожилая женщина лежала сразу у лесенки. На голове красовалась иссиня чёрная гематома, а левая рука и правая нога вывернуты под неестественными углами.
«Похоже, она не закрепила дверцу, — решил Владимир, осматривая тело. — И скатилась сюда, поломав руки-ноги».
— Что там? — не выдержав, подал голос Саня.
— Тут баба Валя. Умерла. Кажется при падении.
— Блин…
Вдвоём они осмотрели подпол, найдя немало припасов. Подняли кое-что наверх, чтобы взять с собой, а заодно перекусить маринованными грибами.
— Эх, одежду так и не нашли, — сказал Владимир.
— Угу, — отозвался Саня и задумался. — Погоди, я помню, к ней сын часто приезжал и жил на чердаке — там комната жилая. Давай гляну, может, сохранилось что.
Парень тут же вскочил и вышел из комнаты.
— Спасибо, — успел бросить Владимир, и в голову закралась мысль, как они будут расставаться, когда придёт время уходить.
Но не успел он представить этот момент, как за стеной послышался короткий вскрик и грохот падающего тела. Мужчина тут же вскочил и рванул на звук.
Парня он нашёл на полу в прихожей аккурат под лесенкой на чердак. Левая голень практически под прямым углом изгибалась в сторону. Через разорванную штанину, стремительно темнеющую от крови, торчал кусочек кости.
Саня повернул голову и едва выдавил:
— Там вешалка… А я подумал, что сын её, заразный… и испугался.
Подскочив к нему, Владимир вытянул свой ремень и принялся перетягивать сломанную ногу чуть выше колена.
— Ты только не отключайся, я тебе помогу.
— Я видел одежду… тёплую.
Саня заморгал, взгляд стал туманиться.
— Эй-эй, не отключайся!
Владимир легонько шлёпнул парня по щеке. Приподнял его голову, подкладывая рюкзак. И увидел на пальцах кровь. Саня смотрел прямо в глаза, и сознание стремительно покидало его.
— Только не бросай меня здесь… пожал…
Парень отключился, снова оставив Владимира один на один с Настей. Но и она молчала, уступив место панике.
ЗИМА
Мир изменился. Болезнь пронеслась стремительной, кровожадной птицей. Разрубила время на «до» и «после». Разделила человечество на здоровых и голодных. Заставила искать убежище.
Анастасия Самойлова, «Корми»
Морозный воздух щипал щёки, но от быстрой ходьбы по снегу тело вскоре начало покрываться потом. Владимир старался не шуметь, продираясь через лес, но страх гнал вперёд. И даже хорошо, что вечерело — мародёры едва ли двинутся по следу на ночь глядя, а к утру следы скроет посыпавшийся снег. Припасы кончались, а тут ещё новая напасть.
Владимир усилием воли отбросил эти мысли, с упорством танка шагая вперёд. Обо всех проблемах можно подумать и в более спокойной обстановке. По крайней мере, он надеялся, что время на это у него ещё есть.
До деревни удалось добраться, когда уже совсем стемнело. Мужчина вошёл в дом, на пороге стряхивая с одежды снег и запираясь. Рюкзак поставил тут же и, достав из него свёрток, поднялся на второй этаж. В комнате зажёг свечу.
Парень спал, укутанный парой одеял, под которыми его почти не было видно. В жёлтом свете заблестели бисеринки пота на лбу. Похоже, снова поднялся жар.
Владимир поднял одеяла с ног больного и осмотрел давно сломанную ногу. Кость вроде бы срослась, но рана никак не хотела заживать до конца. Опухоль то спадала, то вновь появлялась, то гноилась, то засыхала. Водка давно закончилась, и промывать приходилось кипячёной водой. Вероятно, из-за этого инфекция не отступала.
После падения Саня две недели был без сознания. Перевязав его, Владимир с трудом дотащил парня до их убежища и ухаживал, насколько позволяли его познания в медицине. Но их очевидно не хватало. Парень приходил в себя и снова надолго терял сознание, иногда бормотал что-то во сне, иногда мог разговаривать.
Да только полностью так и не поправлялся. И это жутко пугало Владимира.
Он сел у кровати и жадно отпил из фляжки, не сводя с парня глаз. Затем разложил на столе свёрток и принялся рыться внутри, доставая блистеры с таблетками.
— Кишечные… Для сердца… Кажется, от кашля…
«Должно быть хоть что-то», — подбадривала Настя.
Владимир продолжал изучать лекарства. И чуть не подпрыгнул на месте, когда прочитал, наконец, «жаропонижающее и противовоспалительное».
— Эй, очнись, парень, — Владимир легонько потормошил Саню, особо не надеясь, что тот придёт в себя.
Но он замычал и открыл глаза.
— Что? — голос вполне обычный, только сонный и усталый. Саня посмотрел на Владимира.
— Я нашёл лекарства. Вот, держи.
Он выдавил пару таблеток и положил их парню в рот. Дал запить.
Проглотив кругляши, Саня снова закрыл глаза. Владимир хотел спросить, как он себя чувствует, но промолчал.
— Спасибо тебе, — прошелестел больной. — Что не бросил меня.
— Всё в порядке, — отозвался Владимир на очередную благодарность. — Отдыхай.
— Нет, правда, спасибо. Я бы умер один. Рано или поздно.
«А может жил бы себе дальше, если бы не появился я», — подумал Владимир, но промолчал.
— Прости, что так глупо всё получилось. Я только задержал тебя.
— Нет, не говори так. Всё равно зимой особо не попутешествуешь. Так что мне, как ни крути, пришлось бы искать убежище на зиму. А так хотя бы не один.
Саня, не открывая глаз, чуть улыбнулся.
— Я говорил, что у меня когда-то был брат?
— Нет, — соврал Владимир.
— Был. Давно. Но умер, когда был маленьким. Когда меня ещё не было. Мама не любила говорить о нём. Но отец иногда вспоминал по пьяни. И плакал. И радовался, что у них есть я.
— Да, ты хороший парень.
— Наверно. Но я часто тоскую по нему. Вернее тосковал раньше.
Они смолкли, и в навалившейся тишине стало слышно, как тихонько потрескивает фитиль свечи.
— Тебе нужно поспать, – сказал Владимир. — А завтра нам как-то нужно свалить отсюда. В соседней деревне я натолкнулся на двух мародёров. У одного вроде бы было ружьё. Хорошо, что лекарства были уже при мне, и я мог возвращаться обратно. Кажется, они меня не видели, но могли заметить следы. Уверен, что раньше завтрашнего дня они не явятся. Но нам лучше спрятаться в другом доме. Надеюсь, ты сможешь мне помочь завтра с переездом, хоть чуть-чуть?
Саня не ответил — он уже мерно сопел. Владимир положил руку на его грудь, она едва поднималась.
— Держись, парень, — прошептал он. — Только не умирай.
Задув свечу, мужчина сел у кровати и вскоре задремал, прислушиваясь к неровному дыханию Сани.
***
Он дошёл, наконец, до фермы. С поля доносилось мычание коров и блеяние овец. Впереди между двумя большими сараями и хлевом стоял дом.
Дверь открылась, и навстречу Владимиру вышла девушка. В обычных джинсах, резиновых сапогах и рубашке с коротким рукавом. Но она стояла слишком далеко, чтобы увидеть лицо, только развевающиеся на ветру волосы.
Он улыбнулся и хотел броситься ей навстречу, но ноги налились сталью от усталости и не желали передвигаться. Владимир хотел что-то крикнуть, но увидел, что девушка обернулась к дому, из которого вышел знакомый парень — Саня. В руках он держал огромную кувалду.
Размахнувшись, парень с силой швырнул кувалду в сторону сарая. Металлический набалдашник с оглушительным треском пробил стену и вырвал Владимира из сна.
Подскочив, он сел на полу, озираясь. В окно вливался яркий дневной свет. Правые рука и нога затекли от сна на твёрдом полу. Владимир потёр их, разминая, когда треск повторился вновь. Кто-то взламывал входную дверь.
Забыв про боль в руке и ноге, Владимир вскочил на ноги, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Инстинктивно выхватил нож с пояса.
Удар внизу повторился, за ним последовал яростный шёпот, но слов было не разобрать.
Нагнувшись над кроватью, Владимир принялся тормошить больного.
— Проснись, парень, нам нужно спрятаться, — зашипел он. Саня не реагировал.
Внизу снова грохнуло, послышался треск распахнувшейся двери. Заскрипели половицы.
Сердце Владимира готовилось выпрыгнуть из груди. Но парень не желал приходить в себя. Нужно срочно прятаться, но куда? Он озирался в поисках подходящего места. И не находил. А время неумолимо уходило.
«Под кровать», — подсказала Настя.
Внизу скрипели половицы. Послышался тихий шёпот. И заскрипели уже ступеньки — непрошеные гости поднимались наверх.
«Твою мать!» — одними губами выругался Владимир.
Тихо стащить парня под кровать не получится, да и времени на это не оставалось. На раздумья тоже.
Он накрыл Саню с головой. Под двумя одеялами казалось, что на постели никого нет. А сам бесшумно нырнул под кровать, приготовившись атаковать в случае, если их обнаружат и нападут.
Теперь время потянулось томительно медленно. Скрип пола за дверью. Ещё один шаг ближе к комнате. И ещё один. И ещё один. Затем пауза, растянувшаяся, казалось, на пару десятков сердцебиений.
Скрип ручки, и медленно дверь раскрылась внутрь, открыв Владимиру две пары ног в тяжёлых зимних ботинках. Они замерли на пороге. Один сделал два осторожных шага и заглянул за дверь. Второй вошёл следом.
— Ну и где он? — раздался хриплый шёпот.
— Хер его знает, — ответил второй. — Может, спрятался в другом доме?
— Не гони, следы ведут сюда. Он должен быть тут. Рюкзак внизу видел? Он почти пустой. Значит, и припасы где-то в доме и мужик. Надо найти их.
— Припасы или мужика?
— Обоих, придурок, — шикнул Хриплый. — Иди, посмотри остальные комнаты, а я поищу вход на чердак. Может там заныкался. Только не вали сразу, если увидишь. Может пригодиться.
— Лады, — с ноткой недовольства отозвался второй.
Ботинки развернулись и зашагали из комнаты. Владимир боялся выдохнуть от облегчения, хотя и понимал, что опасность ещё не миновала.
Но парочка не успела приступить к осуществлению своих планов — раздался характерный щелчок. Ботинки замерли в коридоре. Владимир обмер под кроватью, он не понимал, откуда мог появиться этот звук здесь и сейчас.
— Это что ещё за хрень? — осведомился второй, не скрывая страха.
Тихий щелчок повторился, и парочка развернулась обратно.
— Иди, посмотри получше, — велел Хриплый.
— Я не пойду.
— Иди. Я прикрою.
Второй помялся и снова вошёл в комнату. Ботинки замерли в шаге от кровати. Владимир при желании мог бы схватить их или сильно ранить ножом. Но он боялся пошевелиться.
Сверху зашуршало, словно в одеяла чем-то ткнули, и ответом был короткий хруст.
— Там что-то есть, — просипел второй полным ужаса шёпотом.
— Открывай, — велел Хриплый.
Зашуршало одеяло. Одно, затем второе.
— Твою мать! — второй отскочил на шаг от кровати. — Он больной!
Владимир хотел выскочить из-под кровати, чтобы не дать этим двоим убить парня, но последующее произошло слишком быстро.
— Стреляй! — рявкнул Хриплый.
Раздались сухие щелчки.
— Не выходит, — ответил второй. — Не выходит!
Кровать заскрипела, на пол спустились босые ступни.
— В сторону! — скомандовал Хриплый, и второй качнулся к окну.
Одна босая нога успела сделать шаг и подкосилась в тот самый момент, когда грохнул выстрел, оглушивший Владимира. Он зажмурился, оказавшись будто в вакууме, заполненном звоном, и тут же открыл глаза, чтобы напомнить себе, где находится.
Увидел, как босые ноги двинулись в сторону второго, а на пол капала бурая кровь.
Где-то вдалеке кричал Хриплый, слов было не разобрать. А его подельник вдруг гулко завопил, словно под толщей воды.
Второй начал яростно бороться с обладателем босых ног. И вдруг на пол посреди комнаты шлепнулось ружьё, с повторным грохотом выплюнувшее в коридор алую вспышку, которая раскрошила дверной косяк на сотню щепок.
Когда Владимир снова открыл глаза, увидел, как мужчина — похоже, Хриплый — сползает на животе вниз по лестнице, работая локтями. Ботинок на его ноге разорван, а внутри кровавая каша.
Босые ноги, прихрамывая, направились следом за ним. И оба исчезли внизу лестницы.
Оглушённый Владимир лежал под кроватью и раскрывал рот, как выброшенная на берег рыба, пытаясь вернуть слух. Ноздри щекотал запах пороха, голова болела, лёгкие горели от недостатка кислорода. Для вдоха пришлось приложить усилие.
Владимир осмотрел комнату. Пол заливала кровь. Рядом лежал мужчина, ноги его слабо подёргивались. Слух понемногу начал восстанавливаться, и снизу послышался отборный мат. Кажется, внизу Хриплый с кем-то боролся.
Через минуту мародёр умолк, и второй обмяк. Дом снова погрузился в тишину, которая стала зловещей. Владимир отполз поближе к стене, не желая вылезать прямиком в кровавую лужу. Хватало того, что он сейчас в относительной безопасности.
Его убежище казалось сейчас самым надёжным в целом мире. В мире, который безвозвратно раскололся на «до» и «после».
ВЕСНА
Днём мы совершенно обычные люди — со своими проблемами и котами, а ночью мы летаем.
Анастасия Самойлова, «Конькобежец»
Конечно, ферма оказалась не такой, как представлял Владимир, и далеко не такой, какой она часто ему снилась.
Поля недавно освободились от снега, и сырая земля на них представляла собой сплошную грязь. Дом и пара сараев, словно в немом крике, раскрыли двери. Заброшенность виднелась издалека.
Владимир в миллионный раз сверился с картой. Ошибки быть не могло — здесь то самое место, о котором писала Настя. Он снова посмотрел на ферму, и сердце сжалось от тоски.
Пусть надежда на встречу с ней после столького времени оставалась слаба, но она никогда не пропадала. До этого момента. Местность довольно уединённая, значит, тут можно было жить очень долго, несмотря на произошедшее в мире. Возможно, до поры так и было. Но не сейчас, когда ферма погибла.
«Не стоит так думать, — наставительно сказала Настя. — Может, жильцы и я просто перебрались в другое место».
— Ты права, — ответил Владимир, воодушевившись. — Стоит поискать какие-нибудь следы. Может, узнаю, куда двигаться дальше, чтобы найти тебя.
Но несколько часов поисков не дали результатов. Дом явно и давно разграбили, внутри не находилось ничего, что могло бы хоть что-то сказать о людях, живших здесь ранее.
«Может, я просто ошибся с адресом», — мелькнула отчаянная мысль.
Владимир поднял стул и, стряхнув со стола пыль, разложил на нём карту. Цепкий взгляд пристально изучал уже знакомое изображение. Но с каждым новым ударом сердца мужчина видел всё меньше.
Вскоре глаза заволокло и защипало, а внутренности сжала болезненная пустота. Такая боль появляется, когда теряешь последнюю надежду, единственный смысл в жизни или близкого друга. Или всё это разом.
По измождённому лицу Владимира скатилась крупная слеза. Губы задрожали.
— Ты ведь всегда была такой…
«Какой?» — поинтересовалась Настя.
Но Владимир молчал, не в силах подобрать слова.
«Ну брось. Ты ведь меня даже в лицо не видел, мы общались только через интернет. Как ты собирался меня узнать?»
— Я бы узнал, — заверил Владимир. — Узнал. Мы были друзьями. Мы были почти родственными душами. И я должен был тебя найти. Не зря же мы рассказали друг другу, где живём. Я должен был тебя найти.
«А потом?»
— Это уже не важно. Важно только то, что сейчас.
«Если так, тогда почему ты всё время думаешь, как заразился Саня? Почему всё время вспоминаешь его лицо, половину которого отнял выстрел?»
— Потому что я… ещё живой, — после долгой паузы ответил Владимир.
«И в чем был смысл всего этого путешествия, опасного, как прогулка по обледеневшей крыше?»
— В тебе… Даже мечта о нашей встрече, которую я так часто представлял. Это отличный смысл для существования. Особенно для меня. Особенно сейчас, когда весь мир рухнул, и не осталось ничего. И возможность сказать тебе то, что в своё время не успел сказать — это веский повод, чтобы отправиться в дорогу. Чтобы выжить.
«И что бы ты мне сказал при встрече?»
— Что я горжусь. Тем, что знаю тебя. Тем, что могу назвать тебя другом. Что мне не хватает нашего общения. Что без него мне иногда настолько плохо, что становится дурно.
«Я вижу. Вон, ты даже сам с собой начал разговаривать».
Владимир улыбнулся и утёр со щёк слёзы.
— И что мне теперь делать дальше?
«А что бы сказал Саня?»
Мужчина призадумался.
— Наверное, спросил, куда двинемся дальше. А я бы ответил, что раз тут пусто, надо осмотреть окрестности.
«Хм, звучит, как план. И всё-таки интересно, как парнишка заразился?»
— Может, через воду. Водорослям же нужна вода. А может, он всё это время был заражён. Как в том старом сериале про зомби. Я не знаю.
Он умолк, и в пустом доме повисла такая же пустая тишина.
На миг Владимиру показалось, что погиб не мир, а он сам. Что на самом деле всё осталось прежним: совершенно обычные люди встречают новый день со своими проблемами и котами, а ночью летают во сне. И только один Владимир потерялся между ночью и днём, между сном и явью, между полётом и пустотой смерти.
Может, его убил мальчик в городе. Может, он замёрз в пустой деревне. Может, его застрелили мародёры. Может…
«Нет, — оборвала эти мысли Настя. — Ты сам сказал, что живой. А что делают живые?»
Владимир задумался.
— Я не знаю.
«Живут, дурачок».
— Или выживают.
«Или выживают, — согласилась Настя. — А пока тебе ещё есть чем заняться, помимо выживания».
— Ты права, как всегда, — Владимир вздохнул и принялся изучать на карте окрестности фермы.
Через минуту он выбрал новый маршрут и собрался уходить. Но замер на пороге. Оглянулся. Хотелось что-то сказать, да только слов уже не осталось.
Достал из нагрудного кармана фигурку Безликого, которую хотел подарить Насте при встрече. Порыв оставить её здесь прошёл так же внезапно, как появился. Фигурка снова скрылась в кармане — у Безликого ещё оставался шанс стать подарком.
Владимир пошёл дальше. И Настя была с ним.