Рассказ №30 “Мы его убили…”

Морозный ветер обдувал покрасневшие щёки мальчика. Закопав руки в карманах меховой куртки, он внимательно вчитывался в рекламный текст, приклеенный к бетонному фонарному столбу:
“Ищем помощника продавца в ларьке у метро Пушкинская! Заведение специализируется на продаже алкогольной продукции.
Нуждаемся в отзывчивом и трудолюбивом человеке любого пола. Возрастное ограничение 18 лет.
Зарплата при полной рабочей неделе не менее 30000 рублей. При работе два через два — более 15000.
Приходите! Мы ждём Вас!”
Внизу под объявлением был указан телефон.
«Что ж была не была, другого варианта всё равно не дано», –мальчик достал из потёртых зимних штанов смартфон и поспешил набрать номер.
– Алло, з-здравствуйте! — простучал зубами мальчишка, дождавшись соединения с абонентом. — Я з-звоню Вам, потому что хочу устроиться на работу в Ваш ларёк.
— Приветствую тебя, — послышался приятный мужской голос. Мальчик давно привык к тому, что люди, отвечающие ему с таких телефонов, никогда не расположены к нему. Никто из них доселе не пытался поделиться с ним положительными переживаниями, обрадовать весёлым приветствием или дельным советом. Все проговаривали один и тот же сухой текст и задавали одни и те же организационные вопросы: “Сколько Вам лет?”, “Где учились, работали ранее?”, “Сможете приступить с понедельника?”.
Однако этот мужчина был совсем иным. Мальчик почувствовал это, стоило тому сказать лишь первое слово. Его нельзя было назвать каким-то особым словом, обладающим особой энергией и подтекстом, нет, вовсе нет.
Самое обычное вежливое приветствие, к которому каждый из нас периодически прибегает при общении. К нему часто прибегал и сам мальчик.
Но, кажется, что ни он, ни кто-либо другой не смог бы вложить в неё столько же светлости, доброты и простого отеческого радушия, как тот мужчина.
— Приходи по адресу, указанному в объявлении, — продолжил он. — Я буду очень рад твоему визиту в любое время до 20:00. К сожалению, тогда моя смена закончится, и ларёк будет закрыт. Прости, мой друг.
— Я обязательно подъеду к Вам…, — мальчик посмотрел на время: сейчас было ещё ранее утро; солнце только выходило из-за горизонта, радуя зевак своим ласкающим теплом, — … через полчаса… Да!
«Почему он объявил о закрытии настолько заранее, ещё и извинился в придачу?» — подумал мальчик, отвлекшись от звонка.
— Как тебя зовут, сынок? – продолжил мужчина.
— А?
— Да, как твоё доброе имя?
— Ой, простите. Меня зовут Богдан. Олегович по отцу. Извините, а как я могу к Вам обращаться?
— Иосиф, сын мой, можешь звать меня дядя Иосиф. Если тебе будет нетрудно, называй меня именно так.
«С чего вдруг он отказался от формальностей? И почему я должен называть его дядей. Неужели он догадывается о моём реальном возрасте?» — подумал Богдан и одобрительно кивнул в трубку. Абонент его, конечно же, не услышал, но почувствовал солидарность мальчика.
Богдан слегка откашлялся, прибавил к своему баритону ещё парочку басистых ноток и задал ещё несколько уточняющих вопросов. Удивительно, но впервые он делал это сам.
Дядя Иосиф с радостью отвечал на всё, разжёвывая материал до самых мелких подробностей.
Столько трудов, столько сил ради агитации какого-то мальчишки на должность помощника продавца в маленьком ларьке, — думал Богдан, спускаясь в метро. — А если он окажется маньяком, заманивающим доверчивых прохожих своей доброжелательностью? В современной реальности это очень даже возможно. Больно странный только приём он выбрал для заманивания… Неприметное объявление на столбе — им ведь может заинтересоваться кто угодно: от хрупкой девушки до великовозрастного пенсионера. Нормальные мошенники обычно заранее знают свою аудиторию, звонят им на сотовые или пишут в месенджерах, вешают на уши лапшу, цепляют цель на крючок любезностями, и после — назначают точное время и место, где должно состояться преступление.
Многие пункты подходят. Особенно касающиеся детального информирования, учтивости. Не сходилось только с местоположением.
Ларёк расположенный прямо у выхода из метро — самое приметная локация, которую только можно представить. Каждую минуту мимо него проходят по меньшей мере несколько десятков людей.
Что ж… если это будет так — мне нечего бояться. Однако, если метро было указано лишь как локальный ориентир…
Догадки не спроста терзали Богдана. Родители с самого детства учили его по несколько раз проверять информацию, подходить к ней с разных сторон, чтобы не дай бог всё не потерять. «Сейчас настали сложные времена», — пугали они. — «Каждый будет стараться обмануть тебя. Не верь никому, кроме нас!»
Маленький Богдан и не верил, однако, когда пришло время искать работу и помогать семье, он столкнулся с реальностью, в которой без доверия, как оказалось, нельзя было прожить и дня.
— Уповаю на Вас, Иосиф. Хоть бы Вы оказались порядочным человеком, который примет меня, наконец, на работу.
Худшие опасения Богдана не подтвердились. Это и правда был куб из стеклопакетов площадью в 15 квадратных метров.
Набравшись смелости, малчишка зашёл внутрь.
— Привет, Богдан, как доехал, без происшествий? — раздался знакомый голос из-за кассы. Оказывается, он принадлежал молодому мужчине, невысокого роста, лет так тридцати, с длинными русыми волосами и ухоженной бородой.
Одет он был в старомодную бежевую рубашку и кожаную куртку поверх — комплект, который по обыкновения выбирают гасторбайтеры из-за хорошего качества и цены. Однако сказать, что такие вещи выглядят красиво, язык ни у кого не поворачивался.
— Здравствуйте, так это Вы — Иосиф Александрович? Извините, а как Вы узнали меня? Я ведь вроде ничего не успел сказать.
Мужчина улыбнулся и открыл вход за прилавок.
— Я просто знал, что ты скоро придёшь, Богдан, присаживайся, я тут приготовил тебе небольшой завтрак. Иди, садись, поешь, если того желаешь.
— Завтрак? — удивлённо переспросил мальчик, зайдя за прилавок. На деле, за ним и правда стоял поднос с тарелкой супа и бутербродом с сыром. Рядом стояли два пластмассовых стула. — Спасибо… Это так любезно с Вашей стороны. Давайте я заплачу Вам. Вот, держите. — Богдан протягивал мужчине измятую бумажку достоинством в 50 рублей. — Это всё, что осталось, возьмите.
Иосиф вновь одарил Богдана светлой улыбкой.
— Но.. но, я настаиваю!
— Относитесь ко всем хорошо, тогда и жизнь к вам отнесется как нельзя лучше.
Тут мальчик понял, что лучше бы ему принять дар работодателя во избежание лишних хлопот. В обществе считалось некультурным отдавать что-либо бесплатно.
Фраза Иосифа показалась ему знакомой, однако он не предал ей особого значения и приступил к трапезе. Со вчерашнего дня он не ел почти ничего, поэтому этот поднос стал для него настоящим спасением.
Раздался звонок. Иосиф поднял разрывающуюся трубку.
— Приветствую Вас. — в привычной манере отозвался мужчина.
В этот момент из динамика одно за другим полетели бранные слова. Мальчик точно понимал, что это они по интонации, пусть и не мог сказать, что именно это за слова. Одно Богдан мог сказать точно: если бы так оскорбляли его самого, он бы сам повысил голос или, в крайнем случае, сбросил вызов. Даже просто сидя рядом мальчик испытывал гнев к звонящему, однако сам Иосиф его настроения не разделял. За весь разговор на его добродушном лице не проявилось ни одной морщинки негодования.
На все претензии он отвечал одобрением: «Хорошо…», «Да будет так…», «Я тебя понимаю…», «Да, сегодня будет больше клиентов…», «Именно так, мой друг…».
Судя по всему, он говорил со своим начальником. Это объясняло многое, в том числе и бесконечные соглашательства и покорность, если бы Иосиф боялся своего босса. Однако, он, кажется, не испытывал и этого чувства. Его слова не сопровождались нервными ужимками, хождением из стороны в сторону и прочими признаками испытываемого дискомфорта.
Все свои слова мужчина произносил предельно спокойно.
— Вижу тебе понравился суп, — произнес мужчина, окончив разговор.
— Я всё хотел спросить, — сказал Богдан, доедая последнюю ложку и оглядываясь по сторонам. — Почему в этом ларьке нет полок для товаров и… вообще нет товара?
— Свой товар люди приносят с собой, сын мой.
— Как это понимать?
— Не стоит понимать, стоит лишь один раз увидеть.
«О чем он говорит?» — подумал мальчик. — «По мне так какой-то бред, или может быть он имел в виду то, что продукты ещё должны завести? Сейчас же ещё только ранее утро?»
— Скажите, пожалуйста, как я могу помочь Вам сейчас?
— Ты уже помогаешь мне, Богдан, — мужчина сел на стул напротив.
— Я… Так не думаю. Я скорее навредил Вам, съел суп с будербродом, не заплатил.
— Вовсе нет, ты принял благодарность и поблагодарил в ответ. Это и есть высшая форма помощи.
— Но я не получу за нее зарплату.
— Она не твоя цель, мальчик.
— Как? — удивился Богдан. — Мне правда нужны деньги.
— Не деньги нужны тебе, мой мальчик, а помощь. Она нужна всем людям на этой земле.
Кому-то для себя, кому-то для других, как тебе…
На секунду мальчик потерял дар речи. Что-то будто ёкнуло у него в груди.
— Ты приходил ко многим людям, — продолжил мужчина. – но никто не брал тебя к себе. Никто не хотел помочь тебе. И вот, ты позвонил сюда, надеясь на одно лишь чудо.
“Откуда он знает? Он всё это время следил за мной?” — думал Богдан, вжимаясь в стул.
Можно я ещё раз повторю свой вопрос, который задал по телефону?
— К-конечно.
— Сколько тебе лет, Богдан?
— Восемнадцать, — отрезал мальчик, не смотря в глаза Иосифу.
Продавец засмеялся:
— Ты хороший человек, Богдан. Твоя ложь праведна.
Мужчина встал со стула и положил руку на плечо мальчика.
— Расскажи, что тебя гложет. Исповедь поможет тебе отпустить боль.
Богдан не проронил ни слова.
— Хорошо, сын мой, тогда я поведаю тебе свою историю, — Иосиф встал со стула и устремил свой взгляд на безмолвную утреннюю улицу. — Однажды, много лет назад я прибыл сюда, чтобы помочь всем людям помириться со своими сердцами, прекратить войны и зажить мирно, опершись на великую веру, но был отвергнут, предан и сослан к родным.
Лишь недавно — 5 зим назад — я, как и обещал, прибыл сюда вновь, чтобы продолжить свою миссию.
Долго я скитался по этим краям, но никто не изъявил желания ни следовать моим учениям, ни остановить меня. Все оставались равнодушными. Никому не нужны были мои идеи, никто не желал идти по пути нравственности и свободы.
И вот я оказался здесь. Сергий поселил меня у себя и дал дневное пристанище в этом стеклянном куполе. Только он дал мне возможность быть замеченным, быть нужным для кого-то.
Мысли в голове мальчика роились, одна за другой сменяя друг друга.
“О какой миссии он говорит? Почему никто не пошёл за ним во второй раз? Кто такой Сергий? Быть может речь идет о Сергее? Но он отчетливо произнес именно СергИй.
Ещё и упомянул некий купол, явно говоря о ларьке. Он будто человек пришедший из прошлого, называющий самолеты железными птицами. Точно… Думаю, стоит спросить.
— Извините, Иосиф за то, что я об этом спрашиваю, просто Ваш рассказ наводит на такие мысли, но Вы… религиозный миссионер? Не поймите неправильно, религия давно осталась в прошлом и её сейчас больше никто не исповедует, но всё же.
Мужчина взглянул на Богдана. Его карие глаза были полны сожаления.
— Ладно, простите, пожалуйста, я не хотел. Я знаю, что Вы не такой.
— Нет, сын мой, я он. Именно он и есть.
— Но… Как так может быть!? Вера в неопределенность преступна. Мне ещё мама об этом говорила. Скажите, вот как Вы можете полагаться на религию во второй половине двадцать первого века, когда всё уже было доказано наукой? Как?
— Для веры всегда есть место, она сплочает людей, говорит им, что есть хорошо, а что плохо.
— С этим прекрасно справляются семьи, учителя и в конце концов — закон!
— Человеку не нужен палач, когда в его сердце живе́т Бог.
— Но ведь его нет там. Нет и не может быть! — воскликнул мальчик, сжав кулаки.
— Нет, сын мой, он есть в сердце каждого.
Ты предпочёл не исповедоваться мне. Твоя боль… Ты переживаешь её каждый день именно из-за тех, кто должен был разъяснить для тебя значения плохих и хороших слов.
Твой отец ушёл из семьи, мать погрязла в долгах. Весь свой гнев она вымещает на тебе, порет тебя, ругает за невымытую посуду и плохие оценки в школе. Ты и сам не редко выступаешь с ней в конфликт и надолго уходишь из дома, чтобы якобы не видеть её.
Да, твоя матушка научила тебя осторожности, экономической выгоде и атеизму, но она забыла научить тебя любви. Ею тебя научил Бог. Ведь если бы не он, ты не искал бы работу ради того, чтобы освободить её от бремени долга.
Солёные слёзы покатились из глаз Богдана. Он вытер их рукавом, но они вновь хлынули ручьём.
— Видишь, это и есть Бог…, — Иосиф приложил ладонь к щеке мальчика. — Отпусти это… вот так.
— Кто Вы такой?.. — всхлипывая произнес Богдан.
— Смотри, сын мой, к нам пришли покупатели.
Мальчик посмотрел на улицу.
У ларька выстроилась длинная очередь. У всех людей в руках были бутыли с водой совершенно разного литража.
Первым дверь отворила женщина лет пятидесяти. Она подошла к прилавку и поставила на нее целую заполненную до краёв канистру.
— Как всегда, пожалуйста, полностью, не разбавленное, — сказала она, протягивая Иосифу пятитысячную купюру.
Мужчина открыл кассу, вытащил две тысячи и вручил женщине:
— Вот ваша сдача, — сказал он учтиво и обхватил стоящую на столе бутыль двумя руками.
В мгновение прозрачная жидкость начала бурлить, словно при кипении и медленно окрашиваться в кроваво-виноградный цвет.
«Так это правда… Это не миф…» — холодный мондраж снова пронесся по телу Богдана.
— Большое спасибо! — воскликнула счастливая женщина.
— И Вам, приходите ещё, — поблагодарил её мужчина. Тут мальчик не выдержал:
— Стойте! Женщина!
— Вы ещё кто? — огрызнулась она, направляясь к выходу.
Мальчик перемахнул через стойку и схватил покупательницу за рукав.
— Что у Вас в бутыли?!
— Малец! Какого черта ты меня трогаешь!?
— Просто скажите, что в бутыли. Я больше ничего от Вас не потребую…, — слезно умолял он.
— Ха-ха, — усмехнулась женщина. — Вы ведь вроде здесь работаете? До сих пор не знаете, что это вино?
— Вино? Настоящее вино!?
— Да, самое настоящее, вкусное, терпкое. Такую технологию где-то добыл. Никогда такого не видела.
— Технологию?! — мальчик недоумевающе посмотрел на Иосифа. Тот поднял руки и показал, что они пусты, как делает фокусник под конец представления. — Но он даже не прикасался к самой воде! Это ведь настоящее чудо, божественное чудо!
— Ты больной, мальчик?! — окрысилась женщина. — Никакого бога, никаких чудес не существует! Это уже давно всем известно! Не позорься, малец! — покупательница гневно оттолкнула Богдана, взяла канистру за пазуху и побежала прочь из магазина.
— Я опоздал, сын мой, я пришёл в этот мир слишком поздно. Назвал бы я своё настоящее имя, вылечил бы всех больных, ничего бы все равно не изменилось.
Я умер, вы меня убили…
Глаза Богдана были переполнены ужасом. Он выбежал на улицу, расталкивая покорную толпу.
«Эй, осторожнее!», «Ты что делаешь!», «Я сейчас полицию вызову!» — посыпалось со всех сторон.
Но мальчик не слышал, он бежал вперёд и спотыкался, и падал, и приговаривал «мы его убили», «мы его убили…»
— Слушай, — постучал своего приятеля по плечу мужчина из очереди, — кто там бежит, расталкивает всех?
— Может, мы, наконец, увидели покупателя, не довольного продукцией Иосифа?
— Может, всё может быть, но я предполагаю, что он как раз один из тех, кто по достоинству оценил продукцию, если ты понимаешь, о чем я, — мужчины расхохотались, подняв шум на всю улицу. Вскоре к торжеству присоединились другие.
А мальчик все бежал, бежал и бежал…