ВНЕК №22 Живое

Уже несколько дней к ряду Виталий безуспешно бороздил на своей “Ласточке” отдалённый сектор космоса – база отслеживания барахольщиков приняла сигнал с буя-сканера о крупном объекте.
Виталий находился к нему ближе всех, но поиски не давали результатов.
– Чёрт, неужто накрылась машинка, – пробормотал он, теребя крестик на груди. В очередной раз запустил сканер корабля и в очередной раз увидел пустой экран. – Или буй глючит…
Безрезультатно обследовав очередной квадрат, мужчина стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
– Да ну его. В трюме и так не пусто.
Виталий вбивал координаты обратной дороги, размышляя о том, что скажет в сообщении для базы, когда панель издала негромкий писк – сигнал обнаружения.
– Да ну нафиг!
Мужчина развернулся к сканеру. Экран показывал нечто длиной с километр в поперечнике на самой границе зоны покрытия. Простая прога не давала больше информации.
Отменив прежний курс, Виталий направился к находке с торжествующей ухмылкой на небритом лице. Каждый барахольщик знал: чем больше объект – тем больше добыча.
Много времени перелёт не занял, и уже через несколько минут Виталий смотрел сквозь окно рубки на дрейфующий в космосе огромный металлический куб. Отправив ещё раз аварийный сигнал и не получив ответа, мужчина запустил протокол стыковки, благо системы “Ласточки” быстро обнаружили шлюз станции. А сам двинулся в стыковочный отсек.
Вскоре люк “Ласточки” открылся, открывая взору Виталия люк станции с надписью: “Исправительная колония “Разлом Орла”.
– Что за “Разлом” такой? – сказал Виталий, привыкший озвучивать мысли вслух.
Нахмурившись, мужчина вбил незнакомое название в поисковик наручного компьютера, но результат оказался нулевым. Он подошёл к ближайшей панели “Ласточки” и на вводном экране запросил у бортового компьютера углублённый поиск.
Затем Виталий прошагал к люку станции, открыл защитную крышку наружной панели и подсоединился к порту. Наручный компьютер тихонько пискнул, синхронизируясь с системами станции и выводя на экран первичные данные.
Все системы отключены, включая воздухопереработку, искусственную гравитацию, электропитание и сам центральный реактор. Даже воздуха в станции датчики не обнаружили.
– Значит, придётся одеться, – пробормотал Виталий.
Облачившись в скафандр, мужчина снова вошёл в отсек и вбил протокол безопасного перехода.
Через мгновение шлюз “Ласточки” закрылся, а толстая металлическая крышка “Разлома Орла” отъехала в сторону, открывая длинный тёмный коридор. Мужчина включил фонарь на шлеме и пошарил по стенам.
– Чистенько тут, – отметил барахольщик и загрузил на наручный компьютер схему станции.
Изучив план, Виталий направился в реакторный отсек – топливные элементы всегда ценились дороже всего, даже полностью отработанные.
***
Иногда начальник колонии Васильев завидовал заключенным. Большую часть времени они проводили в стазис-сне, пусть и не глубоком, тогда как он вынужден был бодрствовать. Даже при установленном на станции режиме дня и ночи Васильев периодически страдал бессонницей. Не спасала даже искусственная гравитация.
Выйдя из своей каюты, мужчина направился на прогулку. Станция тихонько гудела системами переработки воздуха. “Дышала”, как нравилось думать Васильеву. Он направился к сердцу колонии – реакторному отсеку, располагавшемуся неподалёку.
Проходя мимо последнего блока с особо опасными заключёнными, начальник колонии в который раз задумался: “А какой смысл в содержании этих людей здесь?”
По сути они ведь не столько содержатся, сколько хранятся. Не проще ли загружать в капсулы и запускать их на дальних рубежах в свободное плавание? Или выселить на какой-нибудь планетоид вместо создания огромной станции. Но нет, права человека, даже если он не ведёт себя как человек, нужно соблюдать. Таких, как “жители” красного блока, лишать нужно всех прав.
Размышляя об этом, Васильев достиг цели прогулки. Впереди раскинулся тускло освещённый отсек с заключённым в яйцеобразную защитную капсулу реактором. Механизмы гудели здесь чуть громче, перебивая мысли Васильева и успокаивая.
Мужчина облокотился на перила и вздохнул.
– Лучше бы стал механиком, – пробормотал он и собирался в обратный путь, когда заметил на капсуле реактора тень.
Присмотревшись, Васильев вдруг ощутил укол страх.
Не отводя взгляда, начальник колонии нажал подбородком на наплечный коммуникатор, отозвавшийся тихим щелчком.
– Николай Иванович… – произнёс Васильев. – Коля, срочно спустись в реакторный с дежурным.
– Иду, – мигом отозвался начальник охраны. Васильев называл его по имени отчеству только в экстренных ситуациях. И никогда таким испуганным голосом.
***
Ступая по коридорам “Разлома Орла”, Виталий сначала бормотал под нос навязчивый мотивчик. Затем начал подмечать странности, и предвкушение лёгкой добычи вскоре как рукой сняло. Барахольщик начал беспокоиться.
В коридорах, как он отметил ранее, не было пыли. Но ощущение, что станция заброшена уже много лет, не покидало.
К тому же во всех отсеках не было и следа присутствия человека. Ни орудий, ни инструментов, ни брошенных случайно вещей или мусора.
Виталий долго летал один, и внутреннее убранство “Ласточки” соответствовало профессии своего пилота. А на станции не было ни пылинки, что сперва удивляло, но потом начало нервировать.
Станцию наполняла тишина, к которой Виталий также не привык – в космических кораблях так или иначе были звуки: сигналы приборов, шуршание воздушных фильтров и прочее. А “Разлом Орла” был нем, недвижим и мёртв.
Дёрнув головой, Виталий отогнал последнюю мысль, неожиданно ощутив тонкий укол клаустрофобии, которой никогда прежде не испытывал.
– Свалить бы отсюда побыстрее, – пробормотал барахольщик вслух, чтобы успокоить себя. – Загляну к реактору и назад.
Он в очередной раз сверился с планом. До реакторного отсека оставалось чуть больше сотни метров.
– Поворачивать назад уже поздно, – проговорил Виталий. – Давай, осталось немного…
У самых дверей реакторной компьютер на руке издал сигнал – сообщение от “Ласточки” о завершении поиска информации.
Виталий принялся читать, и по спине побежали мурашки.
Исправительная колония строгого режима “Разлом Орла” была первой и единственной космической тюрьмой с экспериментальной системой заключения в виде стазис-сна с полубодрствующим сознанием. Рассчитанная на почти десять миллионов заключенных при минимуме охраны в сотню человек, колония располагалась у дальних рубежей в одном из самых пустых секторов исследованного космоса.
После введения в эксплуатацию “Разлом Орла” успела за пару лет принять почти половину заключенных, на которую была рассчитана, прежде чем исчезнуть при загадочных обстоятельствах.
Находясь на большом отдалении от обитаемых миров, колония выходила на связь примерно раз в несколько земных суточных циклов. Однажды на очередной запрос связи ответ не пришёл. Многократное сканирование сектора расположения колонии и соседних с ним секторов не дало результатов.
Безрезультатные поиски продолжались в течении десяти лет. По их истечении колонию признали выведенной из эксплуатации, всё имущество списали, а персонал с заключенными признали погибшими.
В конце сообщения “Ласточка” указала причины задержки поиска: устаревание информации – с момента принятия решения о выведении “Разлома Орла” из эксплуатации прошло почти три сотни лет.
Виталий поёжился в скафандре и посмотрел на запертую дверь реакторной.
– Чёрт… А стоит ли идти дальше? Или пойди назад и забыть?.. Забыть, что эта тюрьма может обеспечить меня до конца дней…
Подумав минуту, он всё же открыл дверь.
– Одним глазком. Тут же никого нет, верно?..
***
Николай появился через три минуты с дежурным по смене за спиной.
– Петрович, что с… – он осёкся, увидев вскинутую руку Васильева.
Начальник колонии указал на мерно гудящий реактор и произнёс:
– Что это там такое?
Мужчины встали по обе стороны от Васильева и всмотрелись в указанном направлении. Они не сразу заметили неладное в полутьме отсека.
На чёрной металлической поверхности защитной капсулы находилось нечто инородное размером не больше метра в диаметре. Какая-то бордовая масса, бесформенная, как клякса, и в то же время отростками напоминавшая осьминога. А центр покрывали маленькие белые выросты.
– Твою мать, – вырвалось у Николая. – Это на нём зубы что-ли?
– Похоже на то, – кивнул Васильев. – Коля, нужно срочно выяснить, как эта хрень попала на станцию и как от неё избавиться.
– Есть. Но…
– Иваныч, – перебил начальник колонии, – проверь записи станции: не было ли разгерметизаций. Эта штука проникла явно извне, иначе биосканеры, которыми просвечивают всех входящих и уходящих, её бы заметили. Ещё надо проверить состояние всех заключённых, работу реактора и просканировать этот отсек во всех доступных спектрах. А пока…
– Кажется, оно шевельнулось, – сказал дежурный, машинально потянувшись к поясу, но на нём крепился только чехол с планшетом.
Взгляды мужчин устремились к реактору.
Одно из “щупалец” начало медленно поглаживать стенку капсулы, а к нему вскоре присоединились и остальные. Существо поднималось выше и вскоре оказалось на одном уровне со смотровой площадкой.
– Отходим назад, – прошептал Васильев. – Живо. Нужно опечатать отсек.
Николай медленно двинулся в коридор, не сводя взгляда с существа. Начальник колонии также отступал спиной к выходу. Через пять шагов они оказались за дверью.
– Живее, Петров, – поторопил дежурного Николай.
– Да, – откликнулся тот и оглянулся на начальника охраны.
В одно мгновение существо оказалось на нём, обвив щупальцами торс и повалив на спину. Васильев и Николай отскочили назад. Они успели увидеть округлившиеся от ужаса глаза дежурного, а потом во все стороны брызнула кровь.
– Уходим! – скомандовал Васильев и бросился к следующей двери.
Но Николай на секунду замешкался, увидев, как существо поднимается на щупальцах с грудиной Петрова в зубах, как подрагивают внутренности подчинённого, как оторванная часть тела исчезает в твари. Мужчина попятился, но щупальце обвилось вокруг лодыжки с такой силой, что переломило кость.
Взвыв от боли, Николай рухнул на пол, и существо накрыло его собой, вгрызаясь в плоть.
Васильев оглянулся у дверей и увидел, как тварь покончила со второй жертвой. Не мешкая, он ударил по кнопке блокировки. Но двери не закрылись.
– Твою мать! – начальник колонии принялся молотить по кнопке.
Механизм не реагировал.
Из коридора послышалось влажное шлепанье щупалец, и Васильев бросился бежать, без цели, просто подальше от твари.
Тяжесть в ногах и в теле мужчина ощутил только через несколько шагов. Собственный вес начал давить, прижимая к полу. И вскоре Васильев рухнул на металлические пластины.
“Оно управляет гравитацией, – в ужасе понял он. – Оно захватило станцию!”
Через несколько секунд начальника колонии “Разлом Орла” накрыло бордовой массой, с зубов которой капала кровь. Васильев кричал, когда его тело перемалывало. И крик не прекратился, когда сознание мужчины влилось в разум существа, которое абсорбировало его не только физически, но и ментально.
***
Металлическая переборка отъехала в сторону, и Виталий замер на месте.
Фонарь на шлеме скафандра выхватывал нечто, что практически полностью заполняло реакторный отсек. Из-под бордовой массы виднелся только краешек смотровой площадки.
– Что это за… – Виталий ошарашено рассматривал матовую покатую поверхность.
Луч фонаря замер на маленьком белом отростке.
Барахольщик придвинулся ближе, не веря глазам. Рука поднялась сама собой, и сквозь ткань скафандра Виталий ощутил твёрдость. Это человеческий зуб.
Виталий попятился, чувствуя как внутри всё сжимается от страха, а скафандр вдруг стал тесным и душным.
– Надо валить, – пролепетал он.
Внезапный писк наручного компьютера в шлеме едва не заставил вскрикнуть. Вскинув руку, Виталий попытался протереть стекло скафандра, но оно запотевало изнутри от поднявшейся температуры тела и участившегося дыхания.
– Чёрт.
Барахольшик остановился и поднял руку к лицу, силясь разглядеть сообщение “Ласточки”. Корабль предупреждал о пассивной попытке взлома системы, которую удалось блокировать.
Развернувшись Виталий устремился назад настолько быстро, насколько позволял скафандр в условиях без гравитации. Он постоянно оглядывался перед тем, как закрыть очередную переборку. Коридоры оставались пусты.
Оказавшись на “Ласточке” Виталий приказал компьютеру срочно отстыковаться и улетать. Только глядя на удаляющийся объект на сканере, барахольщик облегчённо выдохнул.
– Пусть другие берут, – решил он. – А мне таких “подарков” не надо. Не жил хорошо, так нечего и начинать.
Виталий спрятал под футболку крестик и не думал о том, что ждёт на “Разломе Орла” других любопытных. Потому что он старался не думать о пустых безжизненных коридорах тюрьмы. И о человеческих зубах на бордовом нечто.
***
Когда на “Разломе Орла” не осталось ничего, нечто вернулось в реакторный отсек, едва в нём поместившись. Физическая оболочка за ненадобностью была тут же забыта.
Будучи по природе существом энергетического происхождения, оно за пару минут полностью истощило реактор и, поселившись в электронных системах станции, принялось изучать новую для себя энергию.
Где-то на задворках сознания кричали и агонизировали сотни тысяч поглощённых разумов, в которых слишком быстро исчез интерес. Существа, зовущие себя людьми, оказались слишком простыми.
Другое дело механизмы и энергия.
Пробуя и исследуя их, нечто жило, не обращая внимания на то, что происходит от таких манипуляций в физическом мире. Живая энергия не заметила, как её временное обиталище изменило местоположение во временной шкале. Не заметила, как оставила частичку себя в системах “Ласточки”, когда изучала их.
Она не знала, что такое время и пространство, материя и энергия. Она не помнила кто она. Как не помнила откуда пришла. Знала лишь, что она – Жизнь. И ей нравилось думать о себе именно так.