ВНЕК №21 Старый да малый

Северная весна, скромная и нерешительная, как застенчивая девочка, долго и неохотно снимающая с себя зимний, успевший уже стать привычным наряд. Но прочь застенчивость, природа берёт своё и оживает, оттаивает, возрождается. В душе происходит что-то непонятное, ни с того ни с сего она ждёт чего-то необыкновенного и небывалого. Почему-то хочется петь и улыбаться безо всякой на то причины. Ежегодная мистерия и чудо. Чудо привычное, а потому незаметное, но незаметное оно лишь для тех, кто не хочет этого замечать или по каким-то причинам не может. И ведь весна, это не только капель да тёплое Солнышко, весна – это побудка больших и малых миров, миров со своими законами и историями, со своими радостями и проблемами.

Вот на проталинку из лесной подстилки, пригретая солнечным лучиком, выползла крохотная букашка. Нежась в тёплом свете, она загляделась на подснежник, который предстал для неё огромным деревом, испускающим из своей кроны-цветка пленительный аромат сладкого нектара. Запах этого нектара завораживает и манит букашку, заставляет, забыв обо всём на свете, пыхтя и охая, взбираться на огромное дерево-цветок за угощением. А цветку только этого и надо, у него своя жизнь и своя, великая цель – продолжение своего цветочного рода.

Вот на ветку вспорхнула пичуга и залилась радостным щебетом. Это не просто щебет, это песнь долгожданному теплу и свету, это душевное ликование маленького создания и весть всему живому, что трудные дни позади, а дальше только счастье и радость. И пичуга, не жалея сил, несёт эту весть всему миру.

Вот из норки на свет выглянула маленькая соня. Протирая лапками заспанные глазки-бусинки, она загляделась на чистое синее небо и восхитилась его огромным великолепием. Поводя усиками-вибриссами, малышка учуяла весенние ароматы, исходящие от Земли, и наверняка задумалась о том, что теперь, когда впереди целая весна и лето, пора бы позаботиться о женихе для продолжения рода. С этой мыслью соня начала энергично приводить себя в порядок, расчёсывая лоснящуюся шёрстку и укладывая её по последней лесной моде. За этим делом она размечталась. Соня мечтала о том, как будет эффектно выглядеть в глазах претендентов на роль её мужа, как поразит их своей грацией и манерами, а потом, после страстной круговерти любви с избранником, у неё появятся самые прекрасные в этом мире малыши, о которых она будет заботиться, и вырастит из них достойное продолжение себя и своих достопочтенных предков.

Зачарованная своими мечтами соня увидела, как, раздирая слои почвы и мха, наполняемая живительными соками, на свет пробилась травинка и, согретая весенним теплом, налилась нежным, изумрудным цветом.

Кажется, пробуждение от зимнего сна и радость от этого охватило всё сущее и наполнило его надеждой, но…

Давно уже не радовался старый берёзовый пень ежегодному приходу весны. Да и что тут хорошего? Придётся опять расстаться с мягким снежным покрывалом, так хорошо защищавшим его от ветров, лютого холода и непрошеных гостей, норовящих каждый раз то отщипнуть, то отколоть, а то и отгрызть кусок от дряхлого тела. Опять проклятая сырость вопьётся в его трухлявое нутро и будет разъедать немилосердно, приближая конец мучений. Облепивший его со всех сторон въедливый мох снова будет тянуть из стариковского тела затхлые соки, своё пропитание.

О покое теперь тоже можно забыть. Звериная, птичья и жучиная молодёжь, постоянно бегающая и орущая, роясь в его корнях и голове, обнажит неблаговидную стариковскую наготу и при этом даже не подумает извиниться за разбой.

«Весна, для молодёжи радость, а нам, старикам, одно мучение», – думал старый берёзовый пень.

Вот уж и тёплые талые воды понеслись по лесу, и Солнце припекает, да старику всё не в радость. Несметное количество болячек, давно испортивших его характер, вот и вся компания, а свербящая боль и ворчание на неё, вот и все развлечения. Дуновение тёплого ветерка, вызвавшего только неприятный озноб, ещё больше расстроило его и утвердило в мысли, что в мире больше не осталось места для старого, трухлявого пня.

Но что это? В основании жилистых безжизненных корней почтеннейший разглядел маленький янтарный шарик со сверкающими на Солнце крылышками. Он был прекрасен и… обратился к нему:

– Дедушка, не сердись, я побуду здесь немного и со следующим ветром улечу.

Слёзы и радость наполнили очерствевшую душу старого замшелого пня. Он узнал этого кроху, он вспомнил, что и сам был когда-то таким маленьким янтарным семечком со сверкающими на Солнце крыльями. Чудеса, но пень забыл о своей беде, о своей болезни и возрасте. Сейчас ему казалось, что достаточно легчайшего дуновения ветра, и он улетит вместе с этим малышом далеко-далеко отсюда, и они увидят новый мир, и прорастут, и будут радоваться жизни, ждать после сонной зимы весеннего тепла, чтобы насладиться благословенными соками земли, а когда подрастут, будут перешёптываться молодой листвой с друзьями, касаясь кронами облаков.

На миг пень ощутил былую лёгкость и силу, его сердце наполнило предвкушение чего-то неведанного и необычайно интересного. Теперь ему казалось, что всё возможно и всё ещё только впереди.

Он зарыдал, вспомнив, что никому не нужный, старый, трухлявый пень уже никуда не улетит. Рыдая, старик упивался своим горем, не заметив, что его горючие стариковские слёзы омыли янтарное семечко, и оно проросло.

– Ой, дедушка, прости, я нечаянно! – вернул его к действительности голосок малыша, и тогда его естество наполнило что-то новое, он почувствовал, как его душа и опыт перетекают в это крошечное создание, и они становятся единым целым.

«Надо же!» – ещё успел подумать старик. – «А ведь смерти-то, оказывается, вовсе нет»

– Значит, надо жить, – прошептал листвой поднявшийся над истлевшими останками старого замшелого пня берёзовый росток.

– Это верно! – поддержала его букашка.

– Бесспорная истина! – торжественно пропела в листве пичуга.

– Жизнь бесконечна, – подтвердила соня.

«Значит, будем жить», – согласно кивнув, подумала травинка.