ВНЕК №7 Ожившие фото

Бабушкиных фотографий у Лики сохранилось две. И обе стояли в рамочках. На них бабушка ещё молодая. На одной с красивой прической, уложенной волнами и в кружевном воротничке. На второй – в пальто и модной шляпке. Лика очень любила эти фото. Часто подолгу рассматривала детали – складки воротника, замысловатую пуговицу на пальто или брошку на шляпке. И взгляд. Этот холодный, уверенный и, вместе с тем, спокойный и мягкий взгляд. Бабушка была редкой красавицей.
Нет, были ещё фото в альбоме. С правнучкой под большой берёзой во дворе их дома, с дедом в церкви… Но там она уже старенькая. На могиле бабушки с дедом Лика бывала очень редко. Одной далеко ехать, а брат, когда ездил на машине, никогда не брал Лику с собой. Как-то не получалось организоваться.
Однажды Лике приснился сон. Бабушка весёлая, улыбающаяся, вместе со своей неразлучной сестрой – они что-то говорила Лике. Девушка проснулась и пыталась вспомнить, что именно хотели ей сказать. Сегодня же семнадцатое сентября, день рождения бабушки. Наверное, надо на могилу съездить. Но Лика боялась, что одна она не найдёт дорогу среди закоулков захоронений. И всё-таки решилась. Благо был выходной.
Кладбище встретило девушку тишиной сентябрьского полдня. Светило солнце и было по-летнему тепло. Оказавшись на прямой дороге, разделявшей участки могил, Лика тут же вспомнила, что за тем поворотом у высокой берёзы и похоронены её старики. Но каково же было удивление, когда на кресте, а памятник был один на двоих, она увидела фото бабушки, хотя точно знала, что отец был против фотографий на могиле. Кто же её прикрепил. На фото бабушке было лет пятьдесят, она, в цветастом ситцевом платье, стояла под цветущей вишней и держала веточку дерева.
– Алло, Дим, это ты фото бабушке на крест сделал? – Лика тут же позвонила брату.
– Нет, я ничего об этом не знаю. Мы были в мае, никакого фото там не было.
– Странно, позвоню дяде Саше, может он?
Но и брат отца ничего об этом не знал.
Она ещё постояла несколько минут у могил, вспоминая детство и, жмурясь от солнца, рассматривала фотографию. Она видела свое босоногое детство в частном секторе, с такими же босоногими подружками. Вспоминала, как бабушка приучала ее к чистоте и порядку, к труду в огороде. Бабушкины ватрушки и сказки. И отдельным воспоминанием был старинный проигрыватель, на котором она так любила слушать пластинки.
По дороге домой, в маршрутке, Лику стало знобить, дыхание в горле спёрло и она никак не могла сосредоточиться на вопросе – кто повесил фото? Позвонила маме и всё рассказала, но та была занята своими закрутками и всерьёз не восприняла тревогу дочери.
Дома Лика убедила себя, что это сделал кто-то из многочисленной родни, с которыми девушка не общалась. И что она так встревожилась? Ну конечно, у бабушки так много племянников, кто-то из них, видимо, позаботился.
Но с этого дня бабушка стала приходить к Лике во сне каждую ночь. И сны с каждым днём становились всё страшнее. То, бабушка молодая падает с обрыва и у самой земли вдруг взлетает в небо, и начинает кружиться над Ликой со зловещим хохотом. То из стен тянутся корявые, сухие руки прямо к горлу девушки, а бабушка, умирающая на кровати, стонет. Бред.
Лика сходила в часовенку и поставила свечку за упокой души. Но и это не помогло. Однажды, кошка прыгнула на полку с бабушкиным портретом и сбросила его, стекло в рамке разбилось. Лику все это начинало напрягать.
Она решила поговорить с батюшкой.
Девушка не любила церковников. Считала их двуличными. Когда-то, в юности, она увлекалась религиозным вопросом. Читала Библию, Закон Божий, Евангелие. Но все вопросы и ответы остались там, в прошлом, когда она ещё интересовалась смыслом жизни и мироустройством. Сейчас Лика утвердилась в своем решении жить в одиночестве и ничего не ждать от судьбы.
Тем не менее, пришла в церковь и, дождавшись конца службы, подошла к священнику. Он был молод и сразу расположил к себе своим простым и, вместе с тем, внимательным взглядом. Они познакомились. Отец Дионисий с интересом выслушал девушку и вынес вердикт.
Сказал, что надо заказать сорокоуст об упокоении. Это когда во время молебна упоминается имя усопшего в течение сорока дней. Стоило это недорого и Лика оплатила услугу. Священник ещё долго что-то объяснял про обычаи поминовения, но она ничего не запомнила, как говорится, в одно ухо влетело, в другое вылетело.
А вот глаза отца Дионисия запали девушке в душу. Как и его голос. Лике не везло с мужчинами, и она твердо решила больше не предпринимать попыток устроить свою личную жизнь. Одной и спокойнее и надёжнее. Никто нервы не треплет, никому ничего не должна. Но глубокий сероглазый взгляд священника пробирал до мурашек. Она ещё долго, по возвращению домой, не могла отделаться от наваждения.
“Ах, бабушка, бабушка. Это ты устроила нам встречу. Ты всё видишь из-за облаков, переживаешь за меня. Но перегорит, подумаешь взгляд. Да и не достойна я такого человека”, – так думала Лика, вставляя любимую фотографию в новую рамку.
И вот, в свои полноправные права вступил октябрь. Дворы и аллеи горели огнём, золотая листва устилала асфальт, а небо было таким пронзительно синим, что хотелось петь и читать стихи.
Лика прогуливалась по парку со своей собакой и собирала осенний букет из листьев. Вдруг её кто-то окликнул
– Девушка, какой у вас замечательный пёс! А что за порода?
– Это смесь корги и дворняжки – Лика подняла глаза и увидела его, отца Дионисия, в джинсах и кожаной куртке, с небольшой щетиной и всё с тем же пронзительным взглядом. Он тоже её узнал.
– В миру я просто Денис. Неожиданная встреча. А я вот, дожидаюсь друга, собирались на природу вместе поехать, да что-то он задерживается. Может, поедете с нами? Недалеко от монастыря есть замечательные места, мы всегда там собираемся именно осенью, жарим мясо, но никакого алкоголя.
Лика была смущена и отказалась от поездки, сославшись на срочные дела. Телефон её Денис всё-таки взял, обещав в ближайшее время позвонить.
И он позвонил. А потом ещё и ещё. Спустя пару недель, они встретились опять в том же парке и долго гуляли и разговаривали. Лика вспомнила всё, что знала о религии, но Денис как будто не был священником, он был настолько разносторонне развит, что религиозную тему они затрагивали редко. Он писал стихи, интересовался мотоциклами и очень любил готовить. Обещал угостить своей фирменной лазаньей.
Они стали встречаться. Однажды, Денис пригласил Лику в гости. Каково же было удивление девушки, когда на стене она увидела большую фотографию в толстой раме первого выпуска инженеров-организаторов 1930 года. Среди лиц легко нашла бабушкиного брата, Николая. Точно такая фотография лежала у неё на балконе, в шкафу вместе со старыми одеялами. Удивление было настолько сильным, что в состоянии шока она ещё долго не могла говорить.
– Откуда у тебя это?
– Это мой дед, храню вот, – парень показал на одного из мужчин, – он был инженером, не жалел сил во время индустриализации. У меня много его фотографий, дед был очень талантлив.
– Но у меня такое же фото, а бабушкина семья жила в Оренбурге…
Теперь настала очередь удивляться Денису.
– Вот это совпадение! Значит само провидение свело нас. Наши предки, видимо, договорились там, на небесах, устроить наши судьбы.
Потом они пили кофе на кухне и Денис показывал альбомы с фото.
– Послушай, Денис, – Лика решила поговорить на волнующую тему, – вот ты священник, владеешь словом Божьим и несёшь его людям. Как ты совмещаешь эту ответственность с мотоциклом, лазаньей, друзьями. Разве не монашеской, праведной жизнью ты должен жить, исключить всё мирское?
– Главное в нашем деле любить людей и жизнь, и это мне прекрасно удается. Иисус Христос говорит о принципе книги Второзакония: «Суббота для человека, а не человек для субботы». Сын Человеческий есть господин и субботы. Я не хочу отрываться от мира, я хочу понимать и чувствовать его так же, как любой христианин, только так я смогу помочь каждому.
– Но ведь в вашей среде священников так много нечистых на руку, церковь дискредитирует себя своими поступками. Мерседесы, золото, роскошь, храмы вместо детских площадок…
– Есть хорошие, честные служители, и я тому пример, – Денис улыбнулся и чмокнул девушку в щеку – хватит серьёзничать, давай готовить лазанью.
Когда Лика пришла домой, она зажгла свечу рядом с портретом бабушки и вспомнила единственную молитву, которую знала, “Отче наш”. Она смотрела на фото и ей казалось, что в глубине холодного, прямого взгляда затеплилась слеза, а на губах проступила улыбка. Спасибо тебе, бабушка.