Рассказ №41 О том, как Рождество приходит когда захочет и ставит чайни.

Дверь была закрыта, но она заходит, ставит чайник и включает газ. Да и садится на край кухонной столешницы, чтобы сесть напротив. Потенциальный собеседник отрывает рот, ошеломленный, он готов кричать. Но она улыбается, поднимает палец и крепко прижимает его к губам.

— Улыбайся, в преддверии праздник! — нараспев говорит она, со значением указывая на огни за окном. Чья-то гирлянда мигает среди снегов.

— Если нет праздника в душе? — тихо спрашивает он. — Такой праздник, когда хочется умереть?

Минус двадцать, лед вокруг. Лед внутри.

— Господи, у меня нет ничего. И я схожу с ума, как одинокий прокаженный.

Она закрывает лицо руками и начинает хохотать. Ей вторит свист чайника, и вместе они заполняют всю тишину квартиры. Потом огонь гаснет — она наливает чай, улыбается, передает чашку ему, и он неловко берет ее в руки. Он неожиданно осязает собственные пьяные галлюцинации. Это все остатки выпитого — водка и шампанское.

Она кружится вокруг, вверх взлетает белые одежды. Она, как тот снег за окном, вот-вот заскочит в темноту коридора и исчезнет. Она начинает говорить, громко, чтобы он точно слышал.

— Вы не гадаете, не верите в магию и в пророчества. Под ёлкой пыль, а не подарки. Вы выросли, так, что не помешаетесь в этот праздник и одиноки под гром хлопушек. Собираешься умереть от горя? Вот тебе. Пей чай с корицей, начинай выходить на балкон под салют. Ты почти Эбенеёр Скрудж, я Поллианна и научу тебя играть “в радость”. Клянусь, ты полюбишь Рождество.

И они говорят всю ночь, кажется, он не может остановиться. О том, как ему на голову сыпется пепел и кирпичи. Она, о том, что будет дальше, если он все-таки решит продолжить. Она предложила уехать на Аляску и жить в юрте. Он так давно не смеялся.

— Я тебя люблю, — сказал он и тянул руку.

Она в дверях, исчезала в темноте.

— Я же говорила, ты полюбишь Рождество, — и исчезла, а часы пробили шесть.