Рассказ №39 Дорогое время жатвы

Тут в комментариях многие недоумевают: вроде гладко написан рассказ, но всё равно не цепляет. Почему? Объясняю.
Генеральный метод, избранный автором – давить эмоцию из читателя за бесплатно. В том смысле, что от читателя требуются эмоции, и автор как бы говорит: “Вот тут вы должны предаться лирической ностальгии, а вот тут пустить скупую слезу”. Но автор ничего для этого не делает. Мы должны верить автору на слово.
К примеру, рассказ начинается упоминанием 1976-го года. Спросите себя: зачем? Это играет какую-то роль? Планируется повествование в двух временных отрезках? Нет. Нам намекают, что это время, когда колхозники получили паспорта и стали свободными людьми? Вряд ли. Нам намекают, что это время, когда мужчин было очень мало? Ничего подобного! Комбайнёр по всей логике должен быть из поколения бэби-бума. Тогда зачем? А исключительно затем, чтобы воззвать к ностальгическим чувствам читателя обманным способом. Обман в том, что год не играет никакой роли. Чистая спекуляция.
То же самое касается сюжета в принципе. Некий обезличенный “муж” живёт с беременной женой, но потом оказывается, что ноги он ей моет и глаза целует понарошку, а на самом деле он живёт со своей прошлой женой, с которой он на самом деле не живёт по загадочной причине, а живёт тем временем с нынешней женой, моет ей ноги, целует глаза и носит на руках. Коллизия, мягко говоря, нетривиальная, но разъяснять нам её не будут. По замыслу автора мы должны умилиться тому, как он несёт жену на руках (потому что это умилительно! кавай же!), а потом прослезиться на словах “он ушёл навсегда”. Прослезиться из сочувствия к Полине, которую муж носит на руках и моет ей ноги, но ни разу даже не называется по имени. Мы должны поверить автору на слово, что у неё большая любовь и большое горе. А потом, видимо, мы должны стоически утереть слезу, когда рождается дочь (тоже безымянная). Ну, ок.