Помнится, это было в… Было. А в каком году? Да бог его теперь помнит. Я нет.
Мы тогда втроем курили, привалившись к стене школьной мастерской, а девчонок училка гоняла по стадиону. Одна голенастая была наказана и никак не желала прогибаться в прыжке, раз за разом сбивая планку. Тогда она только пунцовела лицом и, к нашей третьей сигарете, вместо прыжка пыталась просто переступить через планку. Зря. Нам хотелось полёта, а лично мне, чтобы она упала и больше не вставала, а я делал ей искусственное дыхание и массаж сердца.
Видимо хотел этого не только я, поэтому мы и забились на американку: победитель ведёт гордячку в кино, а двое отдают победителю самое дорогое, что у него есть. И плюсом по два спонтанных желания. Что? Нужно было на её кружевные трусики? Ха. Кажется, тогда у девочек их не водилось. А что вы хотите? Это же было не помню даже в каком году.
А в этом, вот прямо сейчас, нас троих занесло на вечер выпускников впервые за… Ага, точно – за те же непонятно сколько лет. К моменту, когда мы уже трижды отстучали донышком пустой рюмки по старой парте, она и вошла в класс. Мы трое повернули в её сторону головы и Сеня простонал:
– Я бы и сейчас не пожалел, что поставил весь свой винил, за одно свидание с ней.
– И я… Братов кортик я, правда, давно проср… в общем, нет его больше у меня. Но, ящик Hennessy – легко. А ты? – ткнул меня в бок Витёк.
Я молча разлил по стопорям и махнул, всё ещё стоящей в дверях однокласснице:
– Лер, после встречи в кино со мной сходишь?
– Почему бы и нет. – Она пожала плечами и пошла к девчонкам, машущим ей. Оглянулась на нас и приподняла бровь. – Только после, ок?
Сенька молча опрокинул в себя рюмку и прохрипел:
– Что так просто? Я два года убил на уговоры.
– И я. Плюс все бабкины цветы. А ты? – повторил свой вопрос Витёк.
– Я? Я женился. На ней. После школы, пацаны.
Твист откровенно не удался. Всё было ясно сразу после захода в класс. И потом, на школьном стадионе в высоту не прыгают, а прыгают в длину. В высоту прыгают в крытом спортзале, учите матчасть. Всё ж таки это не Олимпиада. Или это была особая школа Олимпийского резерва для особо одарённых (в будущем) писателей?
Прикольно. Миленько.
“Да Бог его теперь помнит. Я нет”. — говорит. Почему-то это очень смешно.
Я не понял, как они могли поспорить на “победитель ведет гордячку в кино”, для этого же еще нужно согласие самой девушки. Или она с ними играла? А если не играла, что им до этого мешало девчонку пригласить?
Я прочувствовал атмосферу школьной влюбленности.
Правильно ли я поняла, что ГГ много лет тому назад выиграл, но НЕ заявил о своей победе и не получил того, на что забились – ни винила, ни кортика, ни спонтанных желаний? А каков же был результат американки? Приятели согласились на ничью в общем поражении?
Симпатичный рассказ. И для меня финальный финт был не так очевиден, как для Старца. Спасибо, автор.