Рассказ №27. По мотивам реальных событий в цирке

Обезьянка кувыркнулась три раза, а маленький мальчик, сидящий на первом ряду, погрузил в рот большой палец и так смачно к нему присосался, что вызвал неодобрительную ухмылку от старушки-гардеробщицы. Обезьянка же, приземлившись, начала обмазывать свою морду фиолетовой краской. – А теперь, уважаемые гости цирка имени Аркадия Эмалевого, гвоздь нашей программы! – произнёс старичок с телом чемпиона мира по бодибилдингу. – Фиолетово-бордовые питоны, которые на ваших глазах сожрут эту милую девушку, которая сейчас уже прощается со своей жизнью! Маленький мальчик, пришедший на представление со своим подвыпившим отцом, резко выдернул палец изо рта – и уставился на сцену глазками-пулями. Уже вытащили одного питона, и тот сжался, боясь даже высунуть язычок, а второго питона тащили за хвост впятером. – Эти питоны жили в людоедском племени, в котором считались божествами, – произнёс всё тот же старик-качок голосом, каким обычно объявляют лауреатов «Оскара». – И теперь вы станете свидетелями того, как зло обрушится на эту милую девочку! Но не бойтесь, у нас для следующего представления есть запасная девочка, и она не менее очаровательна! Так что, если вы хотите посетить и следующее представление, то билеты можете купить прямо сейчас у Евдотьи Гламуровны! Отец маленького мальчика, который уже и забыл о существовании слюнявого пальца, достал небольшую бутылочку «Берёзовки» – и быстро, по-военному сделал три мощных глотка, после которых его взгляд обрёл осмысленность. А фиолетово-бордовые питоны уже осмелели, и один из них, тот, который выглядел исхудавшим, уже алчно смотрел на девицу-жертву. – Итак, если в зале есть дети – прячьте их, питоны могут прийти и за ними! – произнёс старик-ведущий, и послышалось гулкое «о-о-ох» от ребятишек, сидящих в секторе «А». Маленький мальчик сжал кулачки – ему было страшно, и, кроме того, ему очень хотелось есть. Спустя минуту-две сцена была готова к новому номеру: старик ушёл в туннель, два фиолетово-бордовых питона уже вовсю расправили свои исполинские тела, а девушка-жертва с румяными щеками покорно села на стул. Затем вышел карлик, который сразу ударил одного из питонов палкой, и тот зашевелился словно депутат-взяточник. Этот питон, у которого был выбит правый глаз, сжался вокруг стула, на котором сидела жертва. И затем начал методично окружать жертву, пока та грызла ногти. – Прямо как твоя мать, – наклонился к уху отец мальчика, от которого шла волна алкогольного запаха. – Хотя, твоя мать похуже была. Питоны уже держали девушку вдвоём, болезненно переплетаясь. Их тела начали вздуваться, а жертва просто сидела с каменным лицом и смотрела куда-то вбок. Мальчик прижался к отцу, боясь даже смотреть в ту сторону, где были питоны. Вся арена цирка, заполненная где-то на треть, превратилась в один оголённый нерв. Питоны уже добрались до шеи девушки, а один из них уже опасно разевал пасть. Девушка же была словно неживой – она, помимо того, что вся бледная, так ещё и глядит так, будто у неё есть в запасе как минимум три жизни. – Папка, спаси девушку, – промычал мальчик, пряча глазки. – Ты ведь всегда говорил, что женщин надо защищать. – Серёжка, это – цирк, и здесь всё не по-настоящему, – ответил отец и зевнул от скуки. – Просто смотри так, как передачу по «Дискавери». Девушка вдруг ожила – её глаза уже не выглядели, как советские монетки – и начала вырываться. Она напряглась всем телом, но не смогла сдвинуться ни на сантиметр. Из её безжизненных глаз полились слёзы. Второй питон тоже разинул пасть – и начал поглощать левую ногу девушки. Питон с выбитым глазом уже наполовину поглотил руку девушки. Девушка уже походила на жало скорпиона – она дёргалась, пыталась выбраться, но всё это делала молча, словно проглотив свой язык. Послышалось громкое «хрмкт» – и на арену цирка выбежали трое раздутых мышцами мужиков, которые подняли стул с девушкой и с питонами и понесли его в туннель. Девушка уже истекала кровью, и, пока её несли, густые капельки орошали ковёр арены. На арене снова появился мощный старичок и, после приступа смеха, обратился к зрителям: – Ну, у нас конкурс на вакансии по сто человек на место, поэтому не переживайте! – сказал он, передёрнув плечами. – А теперь – завершающий номер программы – летающая акула и воскресшие из мертвых динозавры! Мальчик Серёжка уже искусал до крови нижнюю губу и, не справившись со своим любопытством, побежал в туннель на глазах у всех. Его попытался взять за шкирку старик-ведущий, но неспроста Серёженька занимался лёгкой атлетикой – он ловко сманеврировал, и под проклятья старика скрылся в туннеле. Как только Серёжка оказался в темноте туннеля, он почувствовал обжигающий ноздри запах свежей крови. Его ручка машинально начала искать выключатель – он знал по «анимэ», что в цирках выключатели обычно находятся на пару сантиметров выше плинтуса. – Что тут за запах вкусного человечка? – раздался обжигающий щёчки голос. Серёжа прикусил язык – он боялся дышать, так как знал, что его дыхание из-за астмы в такой тишине будет звучать не менее громко, чем топот. Воздух вдруг стал влажным, таким, от которого зубы начинали стучать. – А не, показалось – наверное, из-за того, что вчера ел человеческих детёнышей, – услышал Серёжа, уже глубоко жалея, что он уродился таким любопытным. Простояв минуту, Серёжа понял, что злодей ушёл, и начал наощупь двигаться вдоль стенки, измазанной чем-то липким и сладким на вкус. Мальчик решил двигаться ползком – так, как учил отец, служивший в морфлоте. Когда он дополз до угла, он чуть не помер от радости – его пальчики нащупали выключатель. Он вдавил кнопку так глубоко, словно вытаскивал надоедливую козявку. И помещение моментально залил фиолетовый свет, проникнув в каждый угол. Серёжка, глядя на пустую словно кошелёк его папы комнату, недоумённо колупался в зубах. Не увидев ровным счётом ничего, кроме фиолетовых стен, таких же потолков и пола, он, всхлипывая от несчастья, поплёлся назад к туннелю. Выйдя к ковру арены, он увидел пустой зал и пакеты от попкорна на сиденьях. – Вот ты где, боец, – сказал отец, рядом с которым стоял старик-ведущий. – А мы уже думали, что тебя питоны схлопали. Хотя, они бы подавились таким костлявым мальчиком. – Если он будет плохо себя вести, можете всегда отправить его к нам, – хрюкнув от своей остроумности, проговорил ведущий цирка и погрозил Серёже кулаком. Папа взял Серёжку за руку, перед этим отвесив колючий подзатыльник. Мальчик чуть ли не плакал – он-то думал, что в той фиолетовой комнате будут все тайны мира, а она оказалась пустой как их семейный холодильник. Застегнув курточку, нацепив шерстяную шапку, надев варежки Серёжа встал у окна, пока отец разговаривал по службе. Он вдруг завопил так, словно его укусили за нос – там, на улице, вовсю шёл снег, да не простой, а самый что ни на есть фиолетовый. – Папулька, глянь же на снег, он фиолетовый! Папа продолжал болтать по телефону, точнее, орать в трубку так, будто началась война. Серёжа достал телефон, начал фоткать фиолетовый снег. Он смотрел в окно, разинув рот и боясь даже моргать. Наконец папа договорил по телефону и, взяв сына за руку, потащил его к дверям. – Смотри же, папенька, какой фиолетовый снежок! – Серёжа пытался найти слова, чтобы выразить своё потрясение. – Ты что, простудился, сынуля? – отец прижал к себе сына, поцеловал лоб, проверяя температуру. – Ну так снег же фиолетовый! – Серёжа смотрел на папу и вдруг перестал узнавать его. Папенька обычно был грубым, как средневековый пехотинец, а сейчас выглядел даже немного гламурно. У него не было морщин, нос был не красным, как обычно, а слегка курносым. – Ну так а каким должен быть снег по-твоему? Серым что ли? – папенька хохотнул, а Серёжа вдруг вырвался и побежал в сторону арены. – Говорил же тебе, не ешь кашу с отрубями, а то с туалета не вылезешь! – крикнул вслед отец, присел на скамейку и вдруг у него зазвонил телефон, и он с деловым видом принялся разговаривать. Серёжа пробежал мимо гардеробщицы, и, ступив на ковёр арены, затрясся. Он вдруг увидел, что всё вокруг фиолетовое – и сам ковёр, и сиденья. Мальчик перестал думать, иначе бы он погрузился в мысли с головой, и юркнул в туннель. Снова темнота, но на этот раз он знал, где выключатель, и всего за полминуты доковылял до него. Вновь вдавил кнопку, и свет вспыхнул так, что на секунду ослепил его. Это был уже не фиолетовый свет, а, скорее, красноватый. – Серёжа, ау! – услышал он голос папы, который был словно не его, но всё же его. – Иди сюда, нам ещё в дом опеки ехать! Серёженька забился за ящик, и слёзки заструились по его румяными, но костлявым щекам. Папа звал его ещё и ещё, а он боялся даже высунуть нос, потому что думал, что это не его родитель. – Вон же его ушки торчат! – это был уже голос противного старика-ведущего. Цепкая и волосатая рука схватила Серёжу за руку – и подняла его из-за ящиков. – Да что же с тобой, мальчик мой? – отец качал головой, смотря на своего отпрыска. – Наверное, ему настолько понравился мир цирка, что не хочет отсюда уходить, – ухмыляясь, произнёс старик-циркач, и посмотрел на мальчика многозначным взглядом. Серёжа молчал, потому что боялся, как бы не случилось чего худого. Отец поднял его на руки, чего не делал вот уже несколько лет, и понёс своего бедолагу в холл цирка. Мальчик, ощущая запах отца, чуть не проглотил язык: отец пах совсем не «Берёзовкой», а каким-то дорогим алкоголем. Когда они оказались в холе, Серёжа сразу посмотрел в окно и… закричал своим писклявым голоском – снег на улице шёл не фиолетовый, а кроваво-красный. – Работаю, блин, на трёх работах, в морфлоте служу на полставки, а мне достался сын, которого только крапивой можно пороть, – совсем непривычно глотая звуки, произнёс отец. – Да снег же красный, папка, а-а-а—а! – прокричал Серёжа так, что чуть гланды не вывалились. – Ты ещё спроси, почему колбаса зелёная, а небо – жёлтое, – отец нашёл в себе силы улыбнуться. Он насильно вытолкал сына на улицу и тот сразу задрал голову вверх. На небе были салатовые звёзды, а само оно было противного жёлтого цвета. – Ну давай, садись в машину, нам ещё эмаль для ремонта покупать, – пробурчал отец и, видя, как сын придуривается, что-то разглядывая на небе, чуть не вспылил: – Ну давай пошевеливайся, а то ремня тебе дам! Серёжа уселся на кресле розовой «Нивы» и, глядя в окно, ощущал, как градом катятся слёзы.

ОТЗЫВЫ  КОМАНДЫ  ЖЮРИ

Отзыв от Дианы Тим Тарис

«Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать». (Салтыков-Щедрин)

Попробуем и мы, подобного мальчику Сереже, перестать думать, дабы не погрузиться в зыбучую, вязкую субстанцию, называемую мыслями, прямо с головой, и юркнуть в туннель типа реальных событий в цирке. Это ничего, что в рассказе «смешались кони, люди», в смысле обезьяны, питоны, советские монетки, современные телефоны с камерой, раздутые мужики («выбежали трое раздутых мышцами мужиков»), мальчики с алкогольным запахом («наклонился к уху отец мальчика, от которого шла волна алкогольного запаха») и козявки, которых, чтобы вытащить, надо сначала куда-то вдавить («вдавил кнопку так глубоко, словно вытаскивал надоедливую козявку»). И ничего, что трудно найти смысл в жёлтом небе и салатовых звёздах, а также в разноцветном снеге, если на героев это никак не влияет. Впрочем, нет! Влияет. Мы явно видим изменения отца-алкаша, подрабатывающего в морфлоте на полставки (интересно, а что так можно?) в сторону папеньки, пьющего элитный алкоголь. Жемчужина рассказа, конечно, – это фиолетовые питоны, которые рвут до крови свою жертву. И это при том, что «все виды питонов не ядовиты и убивают своих жертв только силой собственных мышц. Свою добычу они обвивают кольцами тела, душат, а затем заглатывают целиком». (с) Главное ведь вовремя вынырнуть из зыбучих песков мыслей и оказаться в правильном холе («Когда они оказались в холе»). Наверное, это как-то новый вид помещения, где всё встаёт на свои места. И небо будет снова голубое, и снег белый, и вместо девочки на арене будет сидеть робот-манекен. А можно «недоумённо колупаться в зубах». Мальчику это помогло, кажется… В общем, понятно, что ничего не понятно, но рассказ хороший, прямо как «многозначный взгляд» старика-циркача. Но если откинуть «шутки» в сторону. По всей вероятности, нам хотели показать, как меняется мир и люди в нём в зависимости от окраски. Мысль-то глубокая на самом деле, и это весьма интересный подход (особенно зелёная колбаса, наверное, она из морских водорослей сделана). Но как-то немного не хватило то ли мастерства, то ли проработки глубины проблемы, то ли слов, чтобы это выразить. И всё же, а почему вокруг меняется всё и все, а цирк остаётся неизменным?