Мне семь лет. Иногда поздними вечерами я украдкой прокрадываюсь в сад. Где-то в задубелой утробе старой яблони слышен неясный гул. Дух земли еще питает ее кряжистое тело. Прошлое просачивается и изливается влагой сквозь растрескавшуюся плоть. Склоняясь перед неизбежным, яблоня пытается возвысить свою немощь воспоминаниями о прошлых победах и невысказанных тайнах. В эти краткие часы сна дерево медленно и тяжело дышит. Его веки подергиваются в безмятежной дремоте, и я чувствую себя неловко от мысли о том, что яблоня умирает.
Но вот небо приходит в движение: луна покатилась вправо, а за ней, не отставая, заскользила, брызнула искрой в настороженной тишине ночи звезда! Я наблюдаю за ее загадочным свечением сквозь дырочку на листочке, и кажется, что именно через это маленькую отверстие звезда приветствует меня более почтительно. Тихие зовы, идущие из-под земли, вливаются странной музыкой, пронизывают дрожью. Взволнованные, трепещут, качаются на тонких стебельках капли вечерней росы. Я падаю в этот таинственный мир, затаив дыхание, и моя прекрасная сказка вновь оживает!
С тех пор прошло немало лет. Но я снова возвращаюсь сюда, чтобы услышать свой голос, увидеть лица ушедших родных, друзей. Мой яблоневый сад и эта звезда — главный пункт назначения, по которому я постоянно сверяю свою жизнь.
В этом году май был особенно ласков. Из открытого окна пахло сиренью, жасмином и нагретым солнцем.
Около полудня к дому неожиданно подъехала машина . Развязанной походкой незнакомец направился к калитке. Заметив гримасу недовольства на моем лице, небрежно сплюнул сквозь песочные зубы и процедил: «Через неделю будут проводиться работы по газификации. Эту яблоню надо убрать». Подняв на дороге облако пыли, машина скрылась за поворотом.
Нависла душная тишина. В смятении, с беспредельной мольбой яблоня опустила ветви к земле. Невозможно без слез смотреть на раскинутые, еще не поруганные, не вывихнутые руки ее. Если бы деревья могли кричать, стон стоял бы до самого неба.
Неожиданно из-за забора появилась голова деда Андрея.
— Дочка, погоди горевать. Это собачье племя обухом не перешибёшь. Пойдём к магазину, с народом гутарить будем. У всех одна беда.
Толпа гудела и колыхалась. Испугавшись шума, трепещущим белым облаком закружили в воздухе птицы.
На середину, важно выпятив губу, выкатилась плотная бабенка .
— Думаю в город надо писать и требовать согласования плана.
В ответ раздались нестройные возгласы:
— Двери и ворота закрыть на замок. Вот и весь разговор.
-А если полицию пригонят?
— Ага, мечтай. И минометы с гранатами подвезут.
-А давайте Митрофанова кобеля на них спустим. Он любой миномет грудью раздавит.
— Лучше Валентину напередок пустим, у нее титьки с аэропорт Шереметьево.
— А я не против газа: до конца века, что ли на печи готовить. Дрова нынче, как слиток золота.
— Ты бы, Анька, не скулила. У тебя мужик – лесничий. Натаскает.
Анна грозно сдвинула брови и рванулась к обидчику. Бабы сбились в кучку и, вытянув шеи, с жадностью приготовились слушать.
-Что ты мне мозг выклёвываешь, как зёрна из колоса! Я чужого не брала! Каждому надо как-нибудь прожить!
— Не бранись, соседка. В деревне, сама знаешь, люди сквозь стены видят даже то, чего не было.
«Тихо! — грозно рыкнул дед Андрей. Держите своих волков на привязи! Вы как дети малые: то смех, то скулеж, то злоба да попреки! Ваши крики сейчас, что мертвому кадило, не помогут. Нам эту машину не сломать. Будем пилить!».
И все примолкли, словно захлебнулись солнечным кипятком в этом белом слепящем зное.
Наступил вечер. Густые свинцовые тучи, нависли над землей, и всё притихло, затаилось в тревожном ожидании. Но вот порыв ветра взметнул столбы пыли, стало темно, солнце погасло. Сквозь мрак струя ослепительного света прорезала облака. Гром прокатился по небу. Застонали деревья, полегли травы. В саду раздался оглушительный треск. Повеяло жутью.
Яблоня падала медленно и тяжело. Удар грома разорвал её внутренности. В немом крике уронила она крону, и покорилась тому, что должно было с нею свершиться. Мутная мгла и потоки дождя всё сильнее прижимали обессиленную плоть к холодной земле. Гроза бушевала более часа. А когда небо прояснилось, всё было кончено. Тишина сошла на мир, и только с далекого поля доносился горестный плач выпи.
Я вышла в сад. Какая — то птица с шумом пролетела над головой. Сквозь омытые дождем листья мелькнул знакомый огонек. Луч скользнул по траве у самого корня яблони и осветил тоненький побег. Губы дрогнули улыбкой.
Завтра я посажу тебя на новое место. И ты дерзко устремишься к небу. Звезда заглянет в твои широко открытые глаза, а полная сил молодая листва прерывисто и взволнованно расскажет мне новую историю. О чем? Да какая разница. Про будущую красную осень, про запоздалых деревенских гуляк, про деда Андрея, про то, от чего светло и тепло на душе. Главное, чтобы было, кому слушать…
Другие записи автора:
Автор публикации
Когда-то, давным-давно, посадили мы с папой две голубые ели и одну обычную ёлку на могилку бабушки (его мамы) за изголовьем памятника. Маленькие совсем саженцы, полметра, не более. И вымахали они с годами ввысь так высоко, что тень падала на десятки могил вокруг.
А когда я приехал в очередной раз навестить могилу (папа уже ушёл к тому времени к своей маме), онемел: кто-то спилил обе голубые ели. Осталась ёлка и два пня рядом.
Я не стал сажать новые саженцы — ни на новое место, ни на старое. Потому что никто из нас больше не увидит, как деревья «дерзко устремятся к небу»: к тому времени наверняка мы все уже будем вместе…
Спасибо Вам, Miriam, за рассказ, за то что, благодаря ему я с грустью вспомнил то, что не сделал, и за то, что Вы с нами.
Добро пожаловать в Беседку! ?
Спасибо!