Шлёп. Пауза секунд на тридцать. Шлёп. Опять пауза. Шлёп. Наверное, Кэтрин комаров бьет.
— Возьми репеллент, — кричу я вниз. Ни какого шевеления, а потом опять. Шлёп.
Надо глянуть, что там такое. Не может человек полчаса подряд лупить комаров с периодичностью пневматического молотка. Минут десять, от силы. В крайнем случае, начинает отгонять матюками. Да и откуда возьмутся комары? Мы находимся на самом носу Кинбурнской косы. Ветер с моря. Комаров сносит в сторону Херсона.
Ах, вот в чем дело! Пьер, поднял у топчана спинку, постелил коврик и умастился в полулежащем состоянии. Перед ним между его ног, прислонившись к груди парня, пристроилась Кэтрин. С правой стороны от топчана столик, на нем упаковка «Ред Булла» и початая бутылка водки. Это они так с обезвоживанием организмов борются. Две пустые банки энергетика валяются на полу. Левой рукой Пьер пытается нащупать брешь между телом и трусиками Кэтрин. Как только брешь находится, девушка лениво перекладывает начатую банку из правой руки в левую и шлепает мужскую хапучую лапу. Лапа рушится с топчана на пол. Далее следует хлебок напитка. Пауза. И все начинается, по-новой. Нет сомнения, что как только у Пьера освободится правая рука, он примется за дело серьезно. А может быть, первой не выдержит Кэтрин.
Не с кем поспорить. Мы тут одни. Ждем зеленых человечков. В чью-то осененную высокой властью голову пришла гениальная идея, что вежливые зеленые человечки именно здесь создадут плацдарм для похода на Одессу и Херсон, бо скучают без арбузов. Умная голова ранней весной прислала один танк и десяток легковушек для патрулирования побережья. Целый месяц они лихо рассекали по мокрому песку. Потом песок просох. Весь дневной патруль засел в разных местах полуострова. При попытке спасти движимость, засели еще две машины. Снарядили танк. Танк утонул в луже перед церковью в селе Покровское. Семьдесят лет танки не тонули, а тут — на тебе! Говорят, что в двадцатом веке там потоп, сначала комиссар с броневиком, а потом фашисты. Хотели спрямить дорогу и потопили два танка.
Ну, не сказали мы ни комиссару, ни фашистам, ни этим новым, что по луже ездить нельзя. Вот ведь и дорога, вокруг ведет. Оставили киевляне новых европойцев Кэтрин и Пьера, как они себя называют, ожидать пришествия вежливых людей. Дали спутниковый телефон, конфисковали этот дом, и уплыли на барже в сторону Одессы.
Когда поймут, что это за лужа, из нее можно будет достать много интересного. Эта лужа стационарная. А ведь они могут образовываться в любой момент и где угодно. Вот, как сейчас — у нас посреди двора стоит лужа метров пять на пять. Водичка прозрачная, только ржавая.
Аномалий у нас много. Взять, хоть берег. Сегодня тут приятный пляж, а завтра тут же залив три метра глубиной. Вон дом Киркорова, был о трех этажах — теперь одноэтажный. Говорили (ему-то как раз успели сказать!) не ставь близко к берегу. А он — «мои архитекторы, гарантируют»! Архитекторы у нас на косе не живут. Совсем.
Земфира хитрая. Когда приехала, дала бесплатный концерт, наделила всех дисками, где она с немцами поет. Посоветовалась. Потому я этот дом сторожу, и после смерти домовым к ней пойду. Кошка тайными тропами, проведет. Земфира думала, что мы еще по-немецки понимаем. Да мы тут все ру… Ой! Нельзя! Даже в мыслях нельзя! Мы немцы. Мы снова немцы. И батюшка наш вовсе не отец Павел, а пастор Пауль. А борщом меня кормит Бригитта Канарис, Канарейкина в замужестве. И мы арийцы, хоть и младшенькая, хиленькая, ветвь великого первонарода, но все-таки родня этим новым.
Где же вы зелененькие человечки? Заждались мы вас!
Шлеп! Этот шлепок был каким-то особым. Потом снизу раздался голос
— Вау! Смотри, что там ползет! В море смотри, дурень! Я за биноклем. — Раздался звук шлепанья босых ног о линолеум.
Я глянул. Со стороны Турции к берегу приближалось два …то ли гроба, то ли короба? Следов от винта за ними не наблюдалось. В прочем, как и бурунов. Как-то своеобразно они приближались к берегу, похоже, что парили над волнами. Это не наши, а кто? Тем временем короба передвигались уже над берегом и, приблизившись к дому, упали прямо на берег опасной лужи, метрах в десяти от веранды. Лужа их не приняла, не съела. Бывает и такое.
Минут двадцать мы все, затаившись, ждали, что будет. Ничего не происходило. Ни выделения паров, ни громких приветствий на иностранном языке, ни даже веселой песенки. Только, Мама-кися, воспользовавшись тем, что наблюдатели вскочили с топчана, запрыгнула на него, сворачиваясь калачиком. Это вообще-то ее топчан.
— Русские так не летают — глубокомысленно произнес Пьер. А Кетрин крикнула, — Дед! У вас такое бывало?
— Такого не припомню, — уклончиво начал я. — хотя лет тридцать тому назад, еще при русских, вымыло из песка римскую галеру. Неделю она плавала по заливу, мешала судоходству. Потом прибилась к РЛС. Ее торпедный катер куда-то уволок. Говорят, что при строительстве РЛС, куда русские согнали нас, бедных немцев, много что находили. Я вот, по молодости, генуэзский золотой нашел. Мамка отобрала.
— Так может быть, это наследие древних богов! — Воскликнула Кэтрин.
— Наследие или нет, проверить надо.- Придержал ее порыв Пьер.
Я даже сообразить ничего не успел, только вскрикнул, как этот гад сгреб с лежанки мою лапочку, единственное близкое существо, мою кису, и, подойдя к коробам на пять метров, швырнул в их сторону.
Никогда, я не испытывал такой ненависти. Моя бы воля, обрушил дом на их головы. Но силы-то уже нет. Старый я. Потому мы с кошкой и договорились. А куда я без нее? Как всякий православный христианин я готов к смерти в любой момент но, чтоб так, головой об железо?
Мама-кися, старая-старая, но успела в полете извернуться, и влетела не в бок странного предмета, а упала на четыре лапы сверху. Несколько секунд взъерошенная кошка с поднятым боевым хвостом, взирала на обидчика. Потом грива вдоль хребта распушилась. Кошка опустила голову еще ниже, уже с целью понюхать поверхность. После, того как короб был исследован при помощи когтей, моя красавица бухнулась на спину, размахивая всеми пятью конечностями довольным урчанием призывая котов. Куда тебе старая?
— Это не опасно, — констатировал Петька-зараза.
-Это наследие предков только для нас! — крикнула дура-Катька и бросилась к ближайшему коробу. Там ее встретила кошка и двумя легкими ударами передних лап располосовала девичью морду, в кровь. Капли Катькиной крови упали на поверхность короба и тут же впитались. Но это заметил только я, так как Петька, размахивая спутниковым телефоном, с криком «Убью», кинулся на выручку пассии. Я тоже быстро, как мог, бежал со второго этажа спасать кошку.
Пока я спускался с лестницы, пока, держась за грудь, вылезал во двор, оттуда исчезли все люди. То есть, гробы были на месте, кошка сидела на правом гробу. Европейцы — пропали. Только, побрел я, забирать кису в дом, как она взволновалась. Правые бочины гробов открылись и из них, как фасольки из стручка выскочили Петька с Катькой. Ухватившись за руки, они начали лихо отплясывать по поверхности лужи.
— Дядя Саша ну как мы тебе? — вопросили они хором.
Раньше не звали они меня «дядей Сашей». Хотел я сказать, что ничего нового не наблюдаю, да остановился. Вроде ноги Катьки стали подлиней, и грудь не висит. Вот оно! Передо мной стояла не вялая тинэйджерка, а молодая, налитая здоровьем женщина. В своей присущей полу красоте.
— А где Катька? — пошутил я.
— Я ее съела. — Заявила женщина. — Ну, не совсем так уж… — замялась она, — преобразовала в энергию, а из нее создала, вот это тело. Вкусно.
— Ты, дед, не думай, — произнес, подходя к нам голый Петька, — мы извиняться, не станем. Мы вершина пищевой цепочки поглотителей органики. Правда, жрем лишь паразитов-разумных.
— Разумных паразитов. — Поправила Катька.
— Я и говорю. — Оскорбился Петька. — Дед, не тупой, понимает, что я имею в виду не глистов и блох котячьих. А разумных. Не все разумные — паразиты. Раньше жрали всех подряд, но теперь у нас Конвенция Непоедания.
— Вот, — пригорюнился я, — и у вас Конвенции, и у нас Права Человека.
— Да нам на ваши Прав, болт положить. — Рубанул правду парень.
Я подумал, что Петька и в новом воплощении слегка грубоват.
— А меня чего ж не едите?
— Был бы ты паразитом — враз бы схомячили. — Мило улыбнулась Катька. — Ты, дед, творческий преобразователь окружающей среды.
— То есть создаешь не только говно. — Влез инопланетянин. — Ты под защитой Конвенции.
— А не пойти ли нам в дом?- предложил я, дорогим гостям подхватывая их под руки.
Женщина отдала мне кошку. Потом они прикоснулись к своим коробкам и те исчезли, но на телах инопланетян образовалась одежда. На женщине приятный сарафанчик с васильками. На мужчине шорты цвета хаки и зеленая футболка с ликом » Юлии — богини победы» В доме я предложил им энергетиков. Они отказались. Не стали пить и коньяк из тайника Земфиры, сказавши, что вещества в чистом состоянии не потребляют. Только в качестве энергии. Но добавки, в виде энергетика, или алкоголя, или табака, в энергию, пока она была еще веществом, любят. Потому что добавки и составляют тот пикантный вкус, за которым они прибыли сюда. Паразиты бывают вкусные.
— Есть у вас такой дядька Билл Гейтс, так он цыфирки научился прессовать. Вот и мы так с энергией.
Оказывается, для выхода из состояния космического перелета им нужна была аномальная зона. Мимо Америки они промахнулись. Вокруг китайской Белой пирамиды полно солдатиков и все при деле. А в таежной Сибири паразитов нет.
— Мы и не надеялись, что эти два паразита появятся так быстро, — делилась впечатлениями Катька, — думали, ждать долго придется. А тут ваша кошка капнула кровью. И все.
Ребята прилетели с целью развития бизнеса. У них небольшая туристическая фирма, специализирующаяся на кулинарных турах. Сейчас они соберут образцы вкусняшек и по возвращению начнут продвигать наше направление. Они предложили мне заключить с ними контракт, исходя из которого, я должен направлять будущие группы туристов по заявленным направлениям. Например, вкус наркомана тоже нравится кому-то. Вот я и должен любителя тухлятинки направит туда, где она водится. Мне скосили одну кошачью жизнь. То есть омолодили на пятнадцать лет нас с Мамой-кисей.
— Ребята, — обратился я к коллегам, после того как выяснилось, что особи земного происхождения до девятнадцати лет включительно, находятся под защитой Конвенции, — у нас тут работы — поле не паханное. Вкусняшек — полно. Сразу могу предложить один золотой миллиард особей разного пола. А прямо сейчас, с целью сбора образцов нам в Киев надо. И в Москву. И в Вашингтон.
Хрен их знает, когда еще появятся отягченные гуманизмом вежливые зеленые человечки, они ж не идиоты к нам на косу высаживаться. Так даже лучше. Я инопланетянам такие поставки налажу, и для гурманов, и в общепит. Политики пойдут, как хот-дог.
My horror
Автор публикации
