– Семёныч, ну зачем она мне.
– Положено, значит бери.
Мне в руки всунули «мосинку» с истертым цевьем, а на стол легла обойма с пятью длинными маслянистыми патронами.
– А карабина нет? – заискивающе спросил я, – ставя подпись в журнале.
– Иди через Вдовий ручей, – проигнорировали мою обычную просьбу, – на Верховой охотники волков видели.
Я мысленно прикинул маршрут. Выходило чуть дольше – часа четыре неспешного хода. Зато можно было на пол пути к метеостанции отдохнуть в охотничьей избушке у того самого ручья.
– Как дойдешь, телеграфируй.
Мне помогли надеть рюкзак и поудобнее пристроить длинную винтовку на плече.
– Ни пуха ни пера.
– К чёрту.
За утепленной ватой дверью меня ждал двадцатиградусный мороз, метровые сугробы, черное небо полярной ночи и метеостанция, где я проведу целый месяц на вахте.
Жаркое сухое лето сменилось теплой и солнечной осенью. Лес горел кострами рябин, а белки не успевали прятать обильный урожай орехов. Природа до первого снега, выпавшего в конце октября, не верила, что зима придет. Медведь тоже не поверил и вовремя не залег в уютную берлогу в корнях упавшего дерева. Теперь он мучился от голода. Последняя попытка задрать лося кончилась плохо. Сохатый сильно повредил ему лапу. Охромев, он больше не мог надеяться на нормальную добычу. Все что ему теперь оставалось – терпеливо сидеть в засаде у человеческого жилья.
Добыча появилась с наветренной стороны, и медведь ее вовремя не заметил. Пытаясь наверстать упущенный шанс, зверь суетливо попытался рывком настичь удаляющегося человека. Но лапа подвела его. Пока он барахтался в сугробе, человек заметил его. Теперь они стояли друг напротив друга. От человека пахло дымом, страхом и железом. Последнее настораживало и беспокоило. Медведь глухо зарычал, подняв губу и демонстрируя клыки.
Ругаясь на себя, что не догадался зарядить винтовку заранее, я лихорадочно запихивал обойму в магазин. Медведь выжидал, стоя метрах в пятидесяти от меня, и глухо рычал, угрожающе задрав губу. Звяк. Шелест затвора. Ну вот теперь посмотрим, кто кого. Не стреляю – жду, сам не знаю, чего. Руки без рукавиц мерзнут и липнут к металлу.
Наконец, зверь принял решение. Он поковылял, все ускоряясь, в мою сторону, сильно припадая на правую лапу. Теперь стало понятно, почему он выбрал добычей именно меня.
Ну что ж. Как учили – в центр груди. Выбираю ход курка.
Тррак.
Будто сломали сухую ветку. Взметнулись в небо, непонятно где до этого прятавшиеся, птицы.
Медведь завалился в снег. Но тут же вскочил и с ревом начал грызть многострадальную правую лапу. Снег вокруг окрасился кровью.
Ну не стрелок я. Передергиваю затвор. Снова поднимаю винтовку – нужно добить. Но почему-то не могу. Жалко Мишку? Нет. Просто безумно страшно. Адреналин схлынул, и я ясно осознал, что только что почти умер. Не оглядываясь, убегаю, оставляя за спиной медведя и охотничью сторожку.
Свою ошибку я осознал уже через час. Видимо, ранение оказалось не таким серьезным, а я непозволительно расслабился, сделав небольшой привал. И вот уже полчаса я видел мелькающее то слева, то справа среди деревьев уже ставшее привычным бурое пятно.
– Чего же тебе не спалось то, – шиплю я сквозь зубы, продираясь через кустарник. Ветки цепляются за рюкзак и шапку, пытаясь их сорвать. Носовой ремень на правой лыже разболтался и постоянно норовил слететь, а времени поправить его не было. Скорость упала – остаться без лыжи, когда вокруг полтора метра снега – это конец. Понимаю ироничность ситуации именно с правой лыжей. Усмехаюсь.
Выскочили из леса на лысый склон холма. Здесь у меня в глубоком снегу преимущество. Надеюсь, оторвусь.
Неожиданно, в оставленном за спиной лесу, раскатился тягучий густой вой. К нему присоединялись все новые и новые голоса, заставляя вспотевшие волосы на голове шевелиться. Медведь тоже замер, прислушиваясь. И резко кинулся вперед, уже не косясь в мою сторону. Я последовал его примеру.
Безразличная луна заливает желтым светом все вокруг, делая стелящиеся по снегу серые тени еще более контрастными. Отчетливо понимаю – не уйти. Лихорадочно оглядываюсь в поисках дерева, на которое смогу залезть. Нахожу кряжистую сосну с толстой веткой на высоте человеческого роста. Снимаю лыжи, на них рюкзак. Счет на секунды. Закидываю ремень винтовки на сук, подтягиваюсь. С трудом взбираюсь на выбранную ветку. Низковато, но ничего лучше нет.
У Мишки такие же проблемы. Он залез на одинокое дерево, под которым уже крутятся трое волков. Похоже, это не вся стая, а лишь разведчики. Подозреваю, именно кровавый след от его раны и вывел волков на нас. На мою долю выпало всего двое – мишка признан более приоритетной добычей.
Оцениваю свои шансы. Четыре патрона. Если я буду тщательно целиться и не торопиться, это минус четыре. А целей шесть. Или, все-таки, пять? Михайло Потапыч, ты за нас? Еды будет вдоволь и может ты отстанешь от невкусного и прокуренного метеоролога?
Волки под деревом нашли рюкзак и пытаются рвать его зубами. Ну уж нет – там же книги! Винтовку кладу на локоть и прицеливаюсь.
Тррак.
Первый падает замертво с простреленной головой. Промахнуться было невозможно. Клацнул затвор.
Трррак.
Второй. Смотрю как дела у Миши. А дела у него плохо. Он не удержался и свалился. Теперь, прижавшись к дереву, отбивался от наседавших волков, которым дерево мешало напасть со спины.
– Мишка, Мишка где твоя улыбка, – после двух удачных выстрелов, я, почему-то, был беззаботен и весел, кровь стучит в висках, а лицо и руки пылают жаром. Тем временем, один волк получил удар могучей лапы и, отбежав, зализывал рану на боку. Целюсь, затаив дыхание – метров сто пятьдесят. Беру чуть выше и правее, вспоминая первый выстрел. Тррак. Попал!!! Попал!!! Волк заваливается набок. Медведь скалится и рычит, чувствуя свежую кровь. А я сижу на своей ветке и радуюсь, как ребенок.
Досылаю последний патрон. На кураже прицеливаюсь снова. Но убираю палец с курка. У меня нет права на промах. Вдвоем они точно добьют моего мохнатого товарища по несчастью – вон уже один пытается зайти со стороны раненой лапы, найдя слабое место.
Вдыхаю морозный воздух полной грудью. Волна холода, прокатывается по телу, вымывая из головы залихватское настроение. Улыбаться и радоваться желания больше нет. Становится зябко и отрезвляюще жутко. Это хорошо.
Прицеливаюсь. Волки не стоят на месте. Тот, который сбоку, изредка замирает, видимо готовясь к прыжку. Пытаюсь предугадать, когда он замрет в следующий раз. Пот струится по лбу. Перестаю дышать. Не сейчас. Не сейчас.
Тук
тук тук
тук туктук. Сейчас.
Тррак.
Волк валится в снег. У меня от напряжение темно перед глазами, становятся ватными руки и во всем теле наступает предательская слабость. С трудом удерживаюсь на ветке. Тяжело и глубоко дышу. Пелена отступает. Сердце снова бьется ровно. Дико хочется курить.
Осторожно слезаю с дерева, опасливо косясь на убитых волков. Вблизи они, даже мертвые, вызывают трепет. Надеваю лыжи, наконец поправляя чертов ремень. Собираю растрепанный рюкзак. Винтовку за спину. Оглядываюсь.
Снизу видно плохо. Но все-таки можно рассмотреть два силуэта, замершие напротив друг друга около одинокой сосны.
– Мы с тобой одной крови, – он не услышит, но я скажу, – доброй охоты.
(с)JackMcGee 2018
Конкурсные рассказы
Нашедшийся
Кофе
Запах
Пастырь
Счастья, здоровья
Мечта
Автор публикации
Может, конечно, кто нибудь и придерется, но мне экшн понравился. Мишка только теперь не выздоровеет, так и будет хромать. Два силуэта, он оставил его с живым волком?
ну да – пока они там разбираются, он слиняет:)
Где и как ты такие подходящие картинки находишь!!!
ууу я долго эту искал. И это даже не нейронка)) Из какого-то музея естествознания она (чучела это короче)