Продолжение рассказа 16 “Дай мне его еще раз увидеть, Господи, молю тебя!”
Чем дальше уносил поезд Олю и Юлю от синего моря, тем сильнее хмурилось небо. Сначала на нем еще виднелись голубые островки, потом и они исчезли, затянутые серой хмарью. За Москвой небо откровенно разрыдалось. Его слезы крупными каплями падали на вагонное стекло, стекая по нему неровными косыми струйками.
Небо плачет по лету, думала Оля, оно не хочет с ним расставаться. Ведь впереди долгий холод и мрак. Как у меня на душе.
Всю дорогу она простояла в коридоре, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Какой-то парень попытался заговорить с ней, но взглянув на ее отрешенное лицо, ретировался.
Юлька лежала на полке и злилась на подругу. Как было весело, когда они ехали на море! Они хохотали до упаду, резались в карты, флиртовали с москвичами из соседнего купе. Как те уговаривали их ехать с ними в Сухуми! Лучше бы они согласились. Но ей так хотелось показать Ольке Пицунду. Кто ж знал, что эта ненормальная встретит там своего грузина. Это ж надо так втрескаться!
Хорошо хоть не проревела всю дорогу. Молчит. Уперлась лбом в стекло и молчит. Какие мысли бродят в ее голове? Еще выкинет чего-нибудь, — а ей, Юльке, расхлебывать.
— Оль! — позвала она подругу. — Зайди в купе, посиди со мной. Ну, сколько можно стоять в коридоре?
Та не шелохнулась.
— Оля! — Юлька спрыгнула с полки. — Ты слышишь меня? Ну, не молчи.
— Юля, не трогай меня.
— Нет, ты скажи: ты можешь сейчас что-нибудь изменить? Скажи, можешь? Правильно — не можешь. Тогда повтори десять раз: “Я не могу ничего изменить. Я не могу ничего изменить. Я не могу ничего изменить.” Вот увидишь — тебе станет легче.
— Я не могу ничего изменить, — безжизненным голосом послушно повторила Оля. — Я не могу ничего изменить.
— Так и повторяй, пока не полегчает. Раз ты ничего не можешь изменить, что толку себя казнить? Ведь не страдаешь же ты оттого, что не летаешь. Ну нет у тебя крыльев − так что теперь, умирать?
Крылья! Остановка, открытая дверь. Взмахнуть и полететь…
— Ты что, не можешь взять себя в руки? — упорно гнула свое Юлька. — Прекрасно можешь! Я тебя знаю — ты сильная! Заболеть хочешь? В таком состоянии к тебе любая болячка прицепится. И пойдет твоя диссертация коту под хвост!
Заболеть? А ведь Юлька права. Ей нельзя болеть. Ни в коем случае! Надо сейчас же перестать кукситься.
— Юлечка, я больше не буду. Честное слово! Видишь, я уже улыбаюсь. Не сердись. Хочешь, в дурака поиграем?
Что-то слишком быстро она переменилась? Заболеть испугалась? С чего бы? Какая-то в ней тайна, будто… будто еще не все кончено. Словно она чего-то ждет. Словно прислушивается к чему-то.
А вдруг?! Десять дней и ночей под одной с ним крышей! В одной постели!
Ну, тогда она полная идиотка! Хотя с нее станется. Вообразит, что этим его удержит. Кого из них этим удержишь!
Юлька не была пай-девочкой и от запретного плода вкусила давно. Но ведь надо и голову на плечах иметь. Нет, она, Юлька, сначала устроится на хорошую работу, найдет достойного мужика, выйдет замуж, заимеет все, что необходимо для нормальной жизни, − вот тогда можно и о ребенке подумать. Но не сейчас же − да еще когда у Ольки столько проблем впереди. О Господи, хоть бы она ошиблась в своих подозрениях.
Но вот, наконец, и вокзал. Серое небо, серые лица. Пальто, плащи, зонты. И пузыри на лужах. Приехали. Опять пахать до следующего лета. Какая тоска!
Продолжение следует.
Другие публикации автора:
Автор публикации
Простите, пожалуйста, но кусочки из романа, действительно, слишком мизерны. Выставляйте хотя бы 15 тысяч знаков с пробелами за один раз, а такие коротыши только раздражают, хоть и написано интересно. Дело, конечно, Ваше. Спасибо.
серой хмарью. небо откровенно разрыдалось. Его слезы крупными каплями падали на вагонное стекло,
Вот это я понимаю образы!
Это вам не ловкие девушки… =)