Аркадий Петрович полагал себя человеком уже взрослым, вполне солидным и даже преуспевающим, с полным набором атрибутов, которые так или иначе свидетельствуют о достатке и уровне жизни. Мы не будем составлять списки и перечислять все материальные блага, им приобретенные, скажем лишь то, что к своему тридцатичетырехлетнему юбилею он успел обзавестись женой, двумя дочерями, двенадцати и девяти лет, собакой, а также небольшой залысиной и по возрасту округлившимся животиком, который, впрочем, казался уместным, однако в большей степени по его лишь собственному мнению.
Жена его Надежда Николаевна имела другое, полностью обратное представление о комплекции супруга, но в последнее время все реже высказывала свое неудовольствие, находя интересы в отвлеченных вещах – посещении театров, выставок, курсов по икебане или оригами, психологических тренингах и прочих забавах, коими изобилует и радует всех имеющих определенное количество свободных денег столица. Поэтому попрекать, указывать на недостатки и оплошности мужа, или, говоря языком простонародья, выносить мужу мозг ей не то, чтобы перестало нравиться, а только с годами возбуждение от этого поблекло, утратило былую остроту и наскучило своей однообразностью.
Аркадий Петрович обожал свою службу, на которой успел добиться успехов и положения средней руки управляющего. Работа в основном была сидячая, не разъездная, но иногда выдавались заграничные поездки по особо важным делам, которые приносили ему несказанное удовлетворение. Такое, что он даже брался за изучение иностранных языков, правда, почему-то не связанных со странами, куда он чаще всего путешествовал. После многих лет пересиливания себя он вполне мог изъясняться на английском языке на уровне простейших бытовых вопросов, чем безусловно гордился, но для рабочих переговоров предпочитал профессионального переводчика.
В большие начальники Аркадий Петрович никогда не рвался в силу своего небойкого характера. Доверие он заслуживал чаще по причине исполнительности и чувства ответственности за возложенные задачи. Руководство отмечало его как хорошего специалиста в своей области, но на высокие должности не рассматривало – не было в нем нужной искры, свойственной настоящему лидеру; отсутствовала определенная наглость, чтобы уверенно помыкать другими и использовать чужой труд, выжимая все соки до капли.
Надежда Николаевна не работала уже много лет после рождения младшей дочери. С возрастом темы для обсуждения с мужем как-то сами собой растворились в повседневных привычках, количество общих дел неизменно стремилось к нулю, но жаловаться на трудную судьбы не было оснований, скукой она не страдала и умела как-то себя занять. Нельзя сказать, что как муж и жена они совсем отдалились друг от друга. Нет, естественный интерес сохранялся, однако стремление к уединению, душевным разговорам и совместному времяпровождению постепенно и незаметно угасало, и как ни парадоксально вместе с тем все еще поддерживалось на определенном уровне приличия ради. Любовь была и не проходила, только давно уже пылилась на полке, как дорогая когда-то ваза или статуэтка. И скапливающуюся на ее поверхности пыль протирали все реже.
В общем, нисколько не оправдывая нашего героя, мы постепенно подводим к тем причинам, которые поневоле даже не то, что бы заставили задуматься, скорее легонько подтолкнули его к мысли о привнесении в жизнь некоторого разнообразия. Но так, чтобы не узнала супруга, чтобы ни в коему случае не случилось скандала и не пришлось уж слишком сильно врать.
Аркадию Петровичу не нужна была полноценная двойная жизнь, с ее беготней, тайными встречами, всплесками чувств и нежностей. Он как взрослый человек взвешенно принимал решения, понимая, что стоит на кону. Поэтому больше фантазировал о нечастых приключениях с надежным человеком, от которой можно не ждать недопонимания и вытекающих из него неприятностей, чтобы ненароком ничего такого вдруг не всплыло. И пока он размышлял, путаясь порою в своих мечтаниях, все организовалось и сложилось само собой и в самом, что ни на есть лучшем виде. Ему даже и искать никого не пришлось.
Каким-то чудесным образом, через третьи руки, на связь с ним вышла школьная знакомая В., в свое время оказывающая ему знаки внимания, проявлявшая даже несвойственную большинству представителей женского пола инициативу.
Аркадий Петрович, тогда еще просто Аркадий на данную инициативу большого внимания не обращал несмотря на то, что девушка была симпатичная и умненькая, с некоторой мальчишеской дерзостью, чем, видимо, и обосновывалась ее напористость. Аркаша вовсе не был снобом или ханжой, также не страдал от избытка женского внимания. Он не мог ответить взаимностью, поскольку сам оставался беззаветно влюбленным в общепризнанную красавицу Н., которая в свою очередь не ведала отбоя от ухажеров и кавалеров, поэтому бедный Аркадий вряд ли мог рассчитывать не то, что на взаимность, но и на приемлемую вероятность прорваться хотя бы во второй по значимости круг приближенных к особе.
Будучи несчастным влюбленным, наш герой прекрасно понимал чувства, испытываемые В. к нему, но тем не менее не находил в себе желания хоть как-то пойти ей навстречу, и всякий раз уклонялся от не сильно завуалированных приглашений на свидания, а позднее и вовсе стал избегать каких-либо разговоров на любые темы. Зная свои шансы с Н., он отнюдь не старался облегчить положение В., и, может быть, в глубине душе не без своеобразного удовольствия и даже отчасти злорадства. Словно бы в отместку всем женщинам, не знавшим его самоотверженных юношеских терзаний и не проявлявших должного внимания к его не самой захудалой персоне.
Школьные, впрочем, переживания утихли по окончанию экзаменов и началу новой, не менее увлекательной студенческой жизни. Аркадий довольно скоро позабыл о Н., которая по слухам позднее вышла замуж за самого высокого из наиболее удачливых ухажеров. Эпизод с В. также не раздражал память молодого человека своим присутствием. Что и говорить, а наш герой всецело устремился только вперед, в лучшую жизнь, не ощущая за спиной незакрытых вопросов и нерасставленных над букой «и» точек.
Уже много воды утекло с тех пор. Никто, конечно, не измерял точно, но в годах что-то около одной кошачьей жизни. Весьма средней, разумеется.
В размеренный уклад вполне типичной по меркам столицы жизни Аркадия Петрович ворвался свежий ветерок и сумел вскружить ему голову. Наш герой знакам судьбы не противился (хоть и пропускал их значительную часть мимо себя), а посему принял известие от В. с предложением вспомнить былое благосклонно, но не забегая мыслями далеко вперед.
Новое явление добавило разнообразия в устоявшийся порядок жизни нашего героя, и он с удовольствием погрузился в исключительно информационный обмен фактами и происшествиями, с чего безусловно все и завязалось. Поначалу все шло вполне невинным образом. И даже утаивать Аркадию Петровичу ничего не приходилось, так как каких-либо нарушений, влекущих ответственность перед супругой, он за собой не ощущал.
Как вскоре выяснилось из общения, В. после школы училась заграницей, сначала в Испании, потом уехала за океан, работала с недвижимостью, потом снова вернулась в Европу, по дороге успела найти и приручить мужа, с которым, наконец, осела в Лондоне. На счет детей они не торопились, предпочитая сначала обзавестись своим уголком, если быть точнее, то целым домом и обязательно в престижном спокойном районе.
Аркадий Петрович с удовольствием рассказывал в ответ о своей семейной жизни, дочках, не забывая упоминать, как их всех любит и что он очень счастлив. Переписка длительное время сохраняла исключительно дружеский настрой с тонким ароматом ностальгии и упущенных возможностей с размышлениями на тему: «Как могла сложиться их жизнь, если бы…».
Постепенно эти забавные упражнения уплотнялись из разряда мечтаний в нечто более осязаемое и приземленное. Наш герой, будучи покорен даже не самой В., а скорее ее теперешней размеренной и неспешной жизнью «там», очень отличной от суетливой и вечно опаздывающей его реальности здесь. Ему казалось, что у себя дома и на работе он только и занят тем, что разгребает завалы из трудностей и проблем, обильно сыплющихся ему на голову. В отличие от надуманного им же самим, как он позднее осознал, романтического идеала безоблачной и степенной жизни английского мегаполиса. Может быть, это и соответствовало действительности, но только лишь отчасти.
Возможно, В. обладала определенным талантом преподносить свою рутину таким манером, что жизнь поневоле играла яркими красками, скрывая тот кропотливый труд, требующийся для создания хорошей картины. Наверное, практика риэлтора не прошла даром.
Вряд ли здесь можно искать скрытый умысел или умело расставленную ловушку, но в какой-то момент Аркадий Петрович крепко попался. Он не ощущал себя жертвой в паутине, и был убежден, что всегда может остановиться, тем более что еще ничего, по его глубокому убеждению, и не начиналось. А общение старых школьных знакомых, пусть и разного пола одноклассников, не в счет. Тут стоит отметить, справедливости ради, что прошлой их жизни, тех самых юношеских увлечений они и вовсе не касались, обоюдно избегая столь чувствительно темы.
Поэтому Аркадий Петрович даже себе не признавался, что у него фактически появилась любовница, хотя в последнее время они успели не один раз пошутить в данном направлении, выстроив несколько особо дерзких мечтательных конструкций. Незаметно для них обоих они скатились в эту собственноручно выкопанную яму откровенности.
Тем не менее они по-прежнему находились в разных странах. Фирма Аркадия Петрович дел с Соединенным Королевством не вела, поэтому о командировке в Лондон речи на повестке дня не стояло. У В. на родине оставались родители и прочие немногочисленные родственники, но они с мужем копили на дом, и лишние траты на поездку сюда считались неразумными.
Все это в целом устраивало нашего героя, так как положа руку на сердце, всецело отдавшись фантазиям, он уже и не очень-то жаждал встречи, поскольку она непременно доставила бы множество хлопот и перевела бы ситуацию из разряда гипотетической во вполне реальную. Не имея опыта в таких делах, Аркадий Петрович откровенно говоря боялся: слишком уж многое было сказано образно, за что предстояло нести ответственность на деле.
Несмотря на порой грандиозные пошлые фантазии, наш герой все-таки был трусоват и не причислял себя к непревзойденным любовникам, завоевателям и разбивателям женских сердец. Он тут же задумывался о возможных последствиях, если все эти его похождения явятся на свет, перестав числиться тайными. О! Он чересчур предусматривал наперед и математически просчитывал все варианты. И постоянно приходил к выводу, что лучше всячески избегать личных встреч и уж тем более физических контактов, которые помимо мимолетного удовольствия приносят иногда нехорошие болезни и детей. Фантазии, конечно, дело приятное и по сути своей даже в чем-то полезное, но от малейшей вероятности развода и утраты хоть и несколько наскучившей, но вполне устоявшейся жизни его бросало в дрожь и сразу следовавшей за ней холодный пот. Да так, что был уже готов отказаться от новых впечатлений и разнообразия.
Поэтому можете себе представить волнение нашего героя, когда он получил известие, что В. изыскала средства на поездку и в скором времени они смогут наконец-то лицезреть друг друга. Причем ни где-нибудь в их общем сне, как он бывало поэтически расписывал, и даже не на территории нейтральной страны в горном тихом и безлюдном шале, а разом чуть ли не возле его дома, поскольку выяснилось, что родители В. недавно зачем-то переехали в соседний к нему район.
Аркадий Петрович срочно озаботился поиском причины, позволившей бы ему от встречи уклониться и не потерять при этом своего достоинства. Увы, ему не удалось найти вразумительных оправданий. Тем более, что в В. при возвращении на родину, видимо, проснулась дремавшая в глубине души настойчивость и твердость. Встреча состоялась.
Состоялась глубоко вечером, на неосвещенной аллее по дороге к дому нашего героя. Голова Аркадия Петровича предательски отказывала своему хозяину (да и был ли он хозяином своей головы когда-либо?), мысли ни полагающиеся для настоящего случая, ни вообще какие-нибудь здравые и свойственные немолодым уже людям, не хотели цепляться и следовать нити разговора. Поэтому болтала в основном одна В. У нее скорее всего на нервной почве случилась обратная реакция – она как раз не могла остановиться, без устали вываливая на несчастного собеседника множество обескураживающих деталей о ее знакомых и подругах. Так прошел назначенный час их первой личной встречи за долгие годы.
Она о чем-то рассказывала со всеми подробностями, он пытался слушать и одновременно как можно быстрее закончить этот нескончаемый монолог, в котором мало что понимал, и от которого хотел убежать и запереться в своем спокойном домашнем углу, заняв как обычно любимое кресло.
Несмотря на теплый осенний вечер, Аркадий Петрович дрожал как осиновый лист на ветру, испытывая ощущения, много схожие с тем, как при необходимости встать раньше раннего из теплой постели и по холоду или морозу вынужденно проделать пешком долгий путь в предутренней ночи, пытаясь согреться и перестать в конце концов стучать зубами.
Аркадий Петрович, как ни странно, вспомнил свою молодость: лето в деревне, ночные прогулки с юной дамой, беседку у пруда, в которой их застали однажды ревнивые местные кавалеры, шапочно знакомые и даже не проявлявшие агрессию, но вместе с тем не желавшие уходить и чем-то все искренне интересовавшиеся. Наверное, их вопросы, столь неуместные к ситуации, а вовсе не страх и боязнь ненужного, но вынужденного в силу традиций и обстоятельств рукоприкладства заставляли все тело Аркадия лихорадить от необъяснимого возбуждения и желания поскорее переменить декорации или саму сцену.
Так и сейчас рядом с неумолкающей В. Аркадий Петрович разглядел в себе схожие волнения, одновременно стыд и скуку вплоть до физического дискомфорта и под конец чуть ли не болезнь, которая требовала немедленного покоя.
Кое как протянув время, он сослался на необходимость отбыть по семейным делам, чтобы не вызывать подозрений, чего ради он так сильно задерживается. Не сказать, что бы дома его действительно заждались и потеряли, но аргумент звучал убедительно и В. его милостиво отпустила, добившись однако предварительного обещания еще раз увидеться до ее отъезда при более благоприятных обстоятельствах и безо всякой спешки.
Аркадий Петрович, конечно же, не посмел не дать обещания, на ходу разрабатывая планы это обещание не исполнить не по своей вине. Здесь нашему герою повезло. И удаче этой способствовали личные дела В., так кстати для него и очень не к месту для нее подвернувшиеся. Они лишь наскоро пообедали в ресторане недалеко от конторы Аркадия Петровича, что оказалось ему удобным со всех точек зрения.
Они тепло простились. В. в теперешний свой приезд больше не настаивала на встрече, чему несостоявшийся любовник сделался несказанно рад, позволив выдохнуть затхлый воздух неприятностей и вдохнуть свежий с пьянящими нотками облегчения и свободы. Они условились оставаться на связи и продолжать писать друг другу. «Это уж как пойдет» – мелькнуло в голове нашего героя. Мысль эту он конечно же вслух не высказал и сумел не отразить ни тени сомнения на своем лице.
Аркадий Петрович для себя решил разом, что писать письма гораздо удобнее, безопаснее и не столь волнительно. А что касается физической близости, то и бог бы с ней. Чего уж он там не видел?
На расстоянии он тем не менее позволял себе определенного сорта вальяжность, граничащую временами с развратностью и пошлостью. Но таковыми установились правила игры, и другая сторона не только не воспрещала, но и отчасти поддерживала, распаляя тем самым и без того бурное воображение нашего героя.
По всей видимости, именно воспаленных фантазий где-то в облаках жаждал Аркадий Петрович. Его душа была в поиске поэзии и жгучей парящей романтики, отнюдь не приземленной правды жизни и сопутствующих проблем, замешанных на адюльтере и любовных фигурах.
Душевное спокойствие и равновесие сохранялись ровно до момента, когда руководитель не вызвал его к себе однажды в кабинет и не огласил решение: «Аркадий Петрович, через два месяца мы едем в Лондон на переговоры с потенциальными партнерами. Потрудитесь подготовиться».
Наш герой был обрадован и озадачен одновременно. Безусловно, новые места, новые партнеры, новый опыт – словом, все то, что нравилось Аркадию Петровичу в его трудовой деятельности, стало на одну чашу весов, а сомнения, уведомлять ли В. о поездке или сохранить в тайне спокойствия ради – на другую.
Аркадий Петрович решил положиться на волю случая. Он дал знать о своем прибытии непосредственно в день самого прибытия. Из гостиницы он отправил уведомление и с легким сердцем, не ожидая ответа, выдвинулся на прогулку по еще незнакомому городу. Они с шефом нарочно приехали на день раньше намеченной встречи. Во-первых, для солидности, чтобы успеть привести себя в порядок с дороги, набраться свежести и лоска, что требовало определенного времени. А во-вторых, никогда не стоило пренебрегать саморазвитием и знакомством с местной культурой.
От вокзала King’s cross, рядом с которым они остановились в приличной гостинице, наш герой отправился до знаменитого аббатства, далее к Букингемскому дворцу, прогулялся по Гайд парку и обратно по Оксфорд-стрит и ближайшим улочкам с бесчисленными магазинчиками. Город ему положительно нравился, особенно архитектура домой с уютными крылечками, большими витринами и неповторимыми аутентичными вывесками.
Возвратившись в гостиницу, он обнаружил сообщение от В., в котором она укоряла его за то, что не соизволил известить о приезде своевременно, и что сейчас очень трудно выкроить время из запланированного графика, но она постарается и готова встретиться завтра прямо с утра на пару часов.
Аркадий Петрович даже обрадовался: здесь, вдали от дома, он чувствовал себя гораздо спокойнее и мог позволить некоторые вольности, если не сказать приключения. Тем более, что рабочая встреча должна была состояться на следующий день лишь во второй половине дня, и до обеда у него оставалось несколько вполне свободных часов.
За вечер и ночь он успел многое нафантазировать в своей голове, чему, однако, не суждено было воплотиться в жизнь. Аркадий Петрович, как договаривались встретил В. у входа в Tower, но в саму крепость они не пошли. В. сослалась на ограниченность времени и скорую необходимость отлучиться по делам. Она в отличие от гостя явно нервничала, на что было много причин помимо того, что она женщина. И как сразу выяснилось, женщина в положении, заметном невооруженным взглядом. К тому же несмотря на то, что Сити, где работал ее муж, находился достаточно далеко от места встречи, В. не исключала возможности быть застуканной с поличным самим мужем или общими знакомыми, случайно оказавшимися в данном районе.
Аркадий Петрович тогда же несколько злорадно отметил внутренне, что «Вот, дескать, каково это! Теперь, может, почувствует на себе!». Но мысль эта окончательно сформулировалась и обрела черты гораздо позднее, когда наш герой остался вечером в номере наедине с самим собой, уже после успешно проведенной встречи и дружеского ужина. Он, развалившись на диване, проигрывал в голове события утра.
А в то время они обошли Тауэр, поднялись на мост, а затем двигались по набережной Темзы в сторону Сити, где В. должна была встретиться с мужем. Для Аркадия Петровича стало вдруг откровением, что в этом городе существует приземленная реальность обыденной жизни, которая ничем не уступает привыкшей и знакомой ему. И все его романтическое представление на счет здешнего спокойствия и неспешной умиротворенности есть лишь плод воображения, искусственный образ, мало соотносящийся с действительностью.
В. большей частью вполне ожидаемо рассказывала истории про своих знакомых. Аркадий Петрович сначала пытался вникнуть во все хитросплетения и интриги, но потом бросил и просто слушал, пропуская сквозь себя этот поток. В. сожалела, что свидание происходит на скорую руку, что она не может показать много хороших и интересных мест в городе, и как было бы славно в следующий раз заранее все подготовить.
Наш герой машинально кивал на все головой, но сам уже не сильно в это верил. В нем уже тогда зарождались ростки сомнений, только он не успел их в тот момент распознать. Конечно, сама по себе прогулка оставила приятные впечатления и была причислена к теплым и согревающим воспоминаниям: несмотря на нервозность, В. проявляла радушие и выказывала ласку, по которой Аркадий Петрович успел соскучиться, и которой ему так недоставало в жизни дома.
Задела ли его мысль о ее беременности? Скорее да, чем нет. Своего рода ревность изредка тыкала в ответственную за такие чувства часть души, но он старался перебороть и отогнать в сторону всякие навязчивые мысли. И по приезду домой, точнее даже еще на пути только, ему это удалось.
Рабочие переговоры прошли результативно и принесли свои плоды, и наш герой чувствовал полное удовлетворение от поездки. Он был свеж, бодр и готов на дальнейшие подвиги. Переписка с В. продолжалась, но как-то уже без явного огонька. Аркадий Петрович постепенно развеивал им же созданную ауру удивительной и насыщенной заграничной атмосферы. Он все более убеждался, что дома ему живется не хуже, а в чем-то даже и лучше.
Жизнь шла своим неумолимым чередом. У В. родился сын и она уделяла ему все время, в том числе жертвуя общением с Аркадием Петровичем, и, казалось бы, возникшая жаркая связь медленно, но естественным манером угасала.
Прошло где-то около полугода с момента рождения сына В., как нашего героя снова направили в Лондон на переговоры. На этот раз одного. Аркадий Петрович перед поездкой усиленно подтягивал свои языковые знания, чтобы обойтись без переводчика. Он настолько загорелся поездкой, что заранее уведомил В., чтобы та смогла оставить ребенка с няней и побыть с ним наедине.
В процессе построения планов В. высказала просьбу, в которой он не смог отказать, поскольку не нашел веской на то причины. Просьба же заключалась в следующем: заехать к ее подруге и взять детские вещи, по возрасту детей ей уже не нужные.
Аркадий Петрович прежде всего был удивлен, что в их отношениях с В. есть поверенный, пусть даже и самая любимая близкая подруга. Во-вторых, он задумался о том, как ему это организовать. Ведь не мог же он притащить домой чужие детские вещи без объяснения, что это и для кого предназначены. Решение он увидел только в одном – заехать по дороге прямо в день самой поездки. Так и условились.
В то утро наш герой выехал много загодя, так как не хотел опоздать к рейсу. Он вообще не любил опаздывать, поэтому всегда планировал свое расписание с большим запасом по времени. Однако подруга В., как и большинство женщин, имела отличное от мужского понятие о договоренности и ее выполнении, полагая, что какие-то десять-пятнадцать минут вовсе не считаются опозданием. И на самом-то деле они не опаздывают, а всего лишь задерживаются ненадолго, опять же наполняя это понятие своим сакральным смыслом.
В общем, так или иначе, но она заставила Аркадия Петровича понервничать. Он даже уже хотел было бросить все и ехать, как наконец кто-то похожий на описание, выданное В., появился на горизонте с целым чемоданом среднего размера, чего наш путешественник никак не ожидал.
Дело в том, что по выработанной годами привычке он путешествовал всегда одинаково: с большим чемоданом вне зависимости от сроков поездки и количества вещей из дома и ручным саквояжем. Чемодан мог быть полупустым или вовсе почти пустым в начале пути, но всегда был плотно набит по возвращении подарками и угощениями для жены и дочек. Он, конечно, сдавался в багаж. Саквояж с документами и деньгами всегда был рядом и не выпускался из рук. Итого, два предмета, сопровождающие его в дороге. Ни больше, ни меньше.
Итак, Аркадий Петрович не то, чтобы пожалел денег за дополнительный багаж, но только появление третьего места сломало всю привычную систему и алгоритм действий. Спорить и что-то придумывать было уже некогда, и он его забрал, решив, что найдет какие-нибудь решение по пути в аэропорт.
Новый чемодан разместили в багажнике автомобиля – водитель такси сам его устроил рядом с чемоданом Аркадия Петровича. И вот здесь наше герой совершил поступок, который никогда не делал до и уж тем более после. По обыкновению ручной саквояж он держал в руках вне зависимости от того, какое место в автомобиле он занимал. Как пассажир, само собой. На водительском кресле рулить с багажом это нонсенс.
С корпоративным водителем он ездил всегда сзади и иногда позволял себя поставить саквояж рядом, но не упускал его из виду на всякий случай. В то утро он взял такси, поскольку не хотел, чтобы кто-то видел, что он заезжает за чужими вещами. Лишние пересуды ему были ни к чему.
В такси Аркадий Петрович почему-то постеснялся сесть позади, тем более что водитель как-то очень по-свойски открыл для него переднюю пассажирскую дверь. А также настойчиво убеждал убрать саквояж в багажник, на что получил категорический отказ. Бывалый путешественник сел на предложенное место вместе с саквояжем. Однако водитель не переставал любезничать и давил на то, что это очень некомфортно. Да так, что наш герой в конце концов согласился пойти на компромисс и переложить саквояж на сидения сзади.
Опоздавшая подруга В., дополнительный чемодан, навязчивый водитель – все это несколько вывели из равновесия нервную систему Аркадия Петровича. Он хоть и старался всячески избегать стрессовых ситуаций, сейчас вдруг почувствовал, что она грядет. Сравнимо с ощущениями, предшествующими головной боли. Ты уже понимаешь, что через час-другой она не преминет заглянуть на огонёк, но сделать ничего не можешь.
По приезду в аэропорт он выскочил из автомобиля (они еще задержались в пути из-за очереди на въезд и проблем со шлагбаумом), получил два чемодана из багажника и устремился на регистрацию. Водитель такси благополучно отбыл. Ровно через десять секунд после этого Аркадия Петровича прошиб холодный пот: саквояж! Рабочая поездка, такая статусная и важная для карьеры нашего героя, без документов и денег становилась невозможной.
Аркадий Петрович нащупал вдруг в кармане телефон, что было в общем-то удивительно, так как, согласно традиции, тот путешествовал в специальном кармане саквояжа, чтобы избежать лишних телодвижений при досмотрах службы безопасности. Но так как он с утра созванивался с подругой В., то телефон чудом остался при нем.
Аркадий Петрович связался с таксистом, который подтвердил наличие саквояжа и что он сам заметил лишний предмет в салоне и уже возвращается. В эти волнительные минуты, чтобы хоть как-то перевести дух и отвлечься, наш герой упихнул второй чемодан в свой целиком. Так уж они подошли по размерам. Благо, что собственные вещи занимали минимум пространства. До этого у него вертелась в голове другая идея: вещи из маленького чемодана переложить в большой, саквояж убрать в него и пронести с собой как единственную ручную кладь. Но внезапная временная потеря саквояжа внесла свои коррективы, в том числе и на способность к критическому мышлению.
Дальше последовали стандартные процедуры перед полетом, которые Аркадий Петрович совершил галопом, словно бы и не заметив, – он все еще находился в состоянии аффекта, не спешащего отпускать его из своих цепких лапок.
На всякий случай он выпил сразу две таблетки от головной боли и проспал большую часть полета, чего практически никогда не случалось до этого. Спать сидя он мог, но чуть длинноватая шея и крупная голова не давали удобно расположиться, а также избежать затекания собственно шеи до состояния, когда требовался профессиональный массаж, чтобы прийти в себя. Поэтому обычно он развлекал себя чтением умных книг.
Проснулся Аркадий Петрович прямо перед посадкой, бодрый и с ясной головой. Утренние передряги остались в другой стране, и он с удовольствием планировал предстоящий день. Оставались сущие формальности – получить штамп пограничной службы, дождаться багажа, затем пройти на подземку и хоть и с пересадками доехать прямо до гостиницы у знакомого уже вокзала. Буквально пара часов и он на месте. Но не будем забегать наперед.
Границу Аркадий Петрович, отстояв стандартную очередь и ответив на полагающиеся вопросы о цели визита, пересек с отметкой в паспорте, как и должно. Забрав с ленты чемодан, он двинулся к выходу. Однако там его остановили таможенные службы, которые обычно оставались равнодушными к нашему герою, справедливо полагая, что такой персонаж слишком невинен для провоза чего-нибудь запрещенного. Поэтому просьба задержаться стала по истине сюрпризом, и не сказать, что приятным.
Аркадий Петрович хоть и скривился, предчувствуя задержку, но не чувствуя за собой никакой вины, спокойно подчинился. Его сопроводили в отдельное помещение и попросили открыть чемодан.
На этом этапе наш герой ощутил небольшой холодок как предвестника явных неприятностей, которые можно почувствовать нутром или другим местом в зависимости от способностей.
– Это ваш багаж, сэр?
– Да.
– Откройте, пожалуйста.
Набрав код замка, Аркадий Петрович потянул за собачку молнии, уже предвидя следующий вопрос, который и последовал незамедлительно.
– Это тоже ваш чемодан? – чемодан в чемодане выглядел по меньшей мере странно, но не противозаконно.
– Эээ, – протянул Аркадий Петрович, – не совсем мой.
– Как это? Поясните.
– Меня попросили передать. – Тут наш герой на минутку задумался, кто именно попросил и от кого. О подруге В. он услышал совсем недавно и не знал о ней в буквальном смысле ничего. Видел мельком и один раз, да и то впопыхах.
– Откройте, пожалуйста, – прозвучало требование.
– Что? – Аркадий Петрович очнулся от размышлений и удивленно посмотрел на таможенника.
– Чемодан откройте, – тот указал пальцем.
Аркадий Петрович машинально потянулся и стал искать с какой стороны открыть. Руки от чего-то предательски задрожали.
«Если по-хорошему подумать, то что я в общем-то знаю о самой В.? Ну учились мы вместе когда-то сто лет назад. Да, переписывались какое-то время. Но о чем говорили? Так, ерунда. Одна болтовня. На базаре и то больше фактов. Ни фамилии ее новой, ни адреса никакого я не знаю. Она попросила, я согласился. Неудобно было отказать. А ведь я не смотрел даже, что там за детские вещи они решили друг другу передать.»
Все это молниеносно проносилось в голове нашего героя, пока он судорожно пытался открыть вверенную ему поклажу. И перед тем, как окончательно откинуть верх чемодана, еще раз не слишком отчетливо пробормотал: «Зис из нот майн».
Офицер хмыкнул, но ничего не ответил и начал доставать вещи, выкладывая их на стол. Поначалу все было довольно невинно: пакеты с распашонками и прочими разноцветными тряпками. Попадались какие-то игрушки-погремушки. И наконец снизу явились две увесистые пачки, замотанные скотчем.
Аркадий Петрович никогда не принимал наркотики, никогда их не покупал ни в розницу, ни тем более оптом. Но, видимо, опыт от просмотра криминальных фильмов подсказывал, что именно так их и перевозят.
Наш герой медленно осел на стул и готовился к потере сознания. Комната стала заполняться людьми в разной форме. Ему задавали вопросы, но он словно разом позабыл английский язык и совершенно не понимал, что от него хотят.
В голове его мелькали образы наручников и кандалов на ногах с прицепленным шаром. Он судорожно пытался вспомнить что-нибудь про английские тюрьмы. Это, кажется, в Норвегии они были комфортабельные, а про английские он помнил только описание из книг Диккенса – грязные, темные, холодные, с крысами и отсутствием надежды на спасение.
– Что это? – среди многоголосия и какофонии вопрос показался понятным.
– Я не понимаю, – произнес он вдруг по-русски.
– Что вы не понимаете? – также по-русски, почти без акцента спросили его.
– Ничего не понимаю, – пролепетал Аркадий Петрович и хотел было заплакать. – Меня подставили, обманули, ввели в заблуждение. Я жертва.
– Пожалуйста, успокойтесь. Мы все выясним.
Тем временем один из людей в черной униформе достал нож и пырнул ближайший сверток. Из образовавшейся дырки посыпался мелкий порошок бледно желтого цвета.
– Это конец, – подумал Аркадий Петрович прежде, чем он действительно потерял сознание, наконец-то отключив свой разум от этого сюрреализма, как будто бы это разом решило все его проблемы.
Очнувшись, он увидел несколько обеспокоенных лиц. Видимо, с ним произошла длительная перезагрузка, вызвавшая некоторый переполох.
– Я невиновен, – сорвавшимся и чуть писклявым голосом вскрикнул Аркадий Петрович.
– Да. Конечно, сэр. Не волнуйтесь, произошла ошибка. Нам поступила ложная информация. Приносим свои извинения. – Похоже, люди в форме несколько волновались за произошедший инцидент, не без оснований опасаясь последствий и персональной ответственности.
Видя, что наш герой не выказывает праведного гнева и не претендует на возмездие и известного рода компенсации, они обратили его внимание на то, что при нем же упаковывают все его вещи обратно в том же порядке: сначала сверток с заклеенной уже боковиной, потом другой целый, далее игрушки и одежду.
– Это кокаин? Да? – продолжая на тех же тонах, кричал Аркадий Петрович. – Не мое! Он не мой!
– Семолина, – заулыбался офицер.
– Какая еще семолина? – наш герой никогда еще не слышал про такой наркотик. Он вновь перешел на русский язык, не отдавая себе отчета.
– Welcome to United Kingdom. – С этими словами ему вручили чемодан с чемоданом, саквояж и мягко выпроводили в зал прилета. Дверь за ним плавно закрылась.
Некурящий и не сделавший в жизни ни одной затяжки Аркадий Петрович как-то машинально поискал глазами магазин с сигаретами. И если бы тот ему попался, то наш герой непременно бы ступил на эту скользкую дорожку пагубной ротовой привычки.
Он плохо помнил, как доехал до гостиницы. Первым делом он заглянул в мини-бар и за один присест опустошил ровно половину, по большей части алкогольную. Затем он без стеснения вскрыл маленький чемодан, бегло осмотрел вещи и достал увесистые килограммовые свертки. Сквозь липкую ленту виднелся еще один внутренний пакет, на котором угадывались крупные буквы: «Манная крупа».
– На ***? Зачем? – в голове Аркадия Петрович никак не укладывалось. – Ну вещи я еще понимаю. Там не нужно, здесь нужно. Экономия. Но дешевая манка? На кой черт ее везти за тысячи миль?
Несмотря на то, что вроде бы все хорошо закончилось и обошлось без последствий, нашего героя не покидало ощущение, что его использовали в грязных целях и жестоко обманули.
Кое как уладив все рабочие вопросы в ближайшие дни, он ждал встречи с В. И успел за это время столько передумать и столько переосмыслить, что ему самому все произошедшее стало казаться дурным сном или случившимся так давно, что он уже и подзабыл этот «забавный» эпизод своей жизни.
Если поначалу Аркадий Петрович хотел встретить В., молча передать чемодан, развернуться и не говоря ни слова уйти, оставив ее в неведении навсегда, то позднее он отверг эту напускную гордость. Уж слишком ему стало любопытно на счет манной каши. К тому же он посчитал недостойным для себя мальчишеское поведение и решил притвориться, что ничего не случилось.
Они встретились с В., прогулялись по центральным улочкам, посидели в парке и на Лейчестер скуйэр, перекусили в креветочной кафешке и пешком направились к гостинице за чемоданом.
Стоит ли описывать ту несущественную болтовню между ними? Аркадий Петрович решил уже поставить крест на их отношениях, хоть прямо и не высказывал этой идеи. В. сама почувствовала некий барьер, но расспрашивать не стала, проявив женскую хитрость или, как они ее называют, тактичность.
Загадка манной крупы оказалась не такой уж загадочной: несмотря на любовь к овсянке и восприятие каши как еды в принципе (в отличие, например, от немцев) в Лондоне очень трудно найти и купить манку, такую привычную и не всеми любимую у нас.
Так что в чемодане она очутилась неслучайно, а по просьбе В. А замотали скотчем для надежности, чтобы не проткнулся пакет по дороге, и она не рассыпалась.
Расстались они на дружеской ноте и без обещаний на дальнейшую переписку. Аркадий Петрович вздохнул с облегчением: скандал не случился. На следующий день ему предстояла вторая часть деловых встреч. На этот раз в Бирмингеме, куда ему необходимо было добраться самостоятельно, но мы пожалеем время читателей и нервы нашего героя и отправим его домой с большим чемоданом, полным его собственных и вновь приобретенных вещей в проверенных упаковках, не имеющих двусмысленного значения.
Другие публикации автора:
Автор публикации
