Шорты. Третий шорт-лист

— Дело не в этом, шеф. Оба этих африканца и Коджо и Одхиамбо из глухой деревни, совсем далеко от цивилизации. Они еще долго привыкали к тому что, простите, по большому, нужно в туалет ходить. У них то там, в хижине гадить некультурно, да и вонять будет. — На что это ты намекаешь? Что они людоеды? Это в двадцать то первом веке? — Нет конечно. Но понимаете, у них в племени […]

Вика и Миша еле слышно переступали через бордюр тротуара спящего города, оглядываясь по сторонам. Оставалось пройти еще триста метров и заветная родная дверь скроет их секреты. Вика думала о бутербродах, сладком чае и мягком диване, эти мысли согревали ее продрогшее тело от февральского мороза. Она передвигалась словно тень, от одной припаркованной машины к другой, лавируя между баками с мусором и стенами домов держа за руку пятилетнего Мишу. И это была

Майк открыл глаза. Голова замерзла. Он услышал голос – запись. “Приветствую вас, детектив Майк, на моей игре”. – Нет, нет, нет… Только не это! «Вы любите разгадывать загадки, верно? Я приготовил для вас одну». Майк не дышал – слушал. Он знал – с этим парнем шутки плохи. «На вашей голове закреплен механизм с микробомбой, которая срабатывает от нагрева. Когда он достигнет определенного градуса, будет бум. Когда закончится запись, у вас

Ночью меня часто мучает жажда. Вот и сегодня я как обычно проснулся около трёх и побрёл на кухню. Взяв холодный кувшин с балкона, налил себе полстакана. И вдруг услышал странный звук, похожий на треск сверчков. Но какие сверчки могут быть в квартире? Вышел из кухни в коридор и едва не уронил стакан. Возле двери стоял чей-то силуэт, повернувшись спиной. Температура вокруг резко упала на несколько градусов. По телу пробежали мурашки.

В левом ботинке хлюпала холодная жижа. Клиент, гад, выпрыгнул из машины и рванул в лес. Пока догоняли, Штырь промочил ногу. Как бы насморк не подхватить! Правильно бабуля говорила: «Держи голову в холоде, а ноги в тепле». Ничего, дома Штырь махнет водочки. И попросит жену поджарить ржаной хлебушек с чесноком на душистом подсолнечном масле. Оно пузырится на сковороде, как кожа, когда жжешь ее паяльной лампой. Клиент сегодня быстро раскололся, стоило ему

Нина сказала Илье, что у нее голова как жаркая печка от постоянных воздушных ям и надо приложить лед ко лбу. Началась болтанка. Кондиционеры перестали работать и самолет затрясло. Стекла иллюминаторов завибрировали и покрылись мелкими трещинами. Стюардесса истерично закричала в микрофон, чтобы все пристегнули ремни безопасности. Свет в салоне погас. Самолет перевернулся, завертелся в воздушной воронке, раздался взрыв, и стекло иллюминатора разлетелось на куски. Пассажиры завопили. С потолка выпали кислородные маски.

Часы не давали уснуть, надменно тикая по мозгам отвратительной трелью. Глеб ворочался, но все тщетно. Тут раздался мерзкий стук шкафчика на кухне, сердце юноши бешено забило в виски, ведь дома сейчас он точно находился один. Дыхание стало частым, мелкий пот прорезался впиваясь в майку и трусы. «Может остывает после жаркого дня» – подумал парень. Когда стук повторился, чувство тревоги окончательно его объяло, простираясь от сердца в горло и ноги, он

– Очень жаль, что вы не пьёте пива, – обиделся художник. Покупатель очередной его статуи, только что отказавшийся от предложения Майкла с ним выпить, обхватил шедевр двумя руками и вынес за дверь. А Майкл Кук достал из холодильника банку пива и сел в своё любимое кресло. Он вспоминал ту злосчастную экспедицию, в которой лишился зрения. Вспоминал, как они со своим отрядом нашли голову Горгоны, замороженную в огромной льдине антарктического океана.

Накануне ударил первый морозец, сковав грязь и заледенив лужи спального района. К ночи разыгрался ветер, начало чудить электричество. Фонари по периметру больничного комплекса мигали, временами совсем отключаясь. Только у морга светилась красная полоска дверной щели… Сторож в тяжёлом тулупе, пыхтя, остановился покурить. Вспоминал, как санитары внесли трёх свежих жмуров. «Лежать им тут, сердешным, до понедельника – патан отдыхает… А что, имеет право!» Из головы никак не выходил последний труп с

Чу-чух, чу-чух! Мимо проносятся леса и станции. Поезд мчит нас на восток, где я надеюсь затеряться в тайге. А сейчас мы с дочкой вдвоем в купе спального вагона. Вера рисует восковыми мелками. С них-то все и началось, когда я поняла, что прошло больше года, а они не заканчиваются. Прости меня, мама. Прости за Ленку и Аню. Две дочки у тебя, благополучная положительная Ленка и я, шалава беспутная, нагулянное дите тебе