Серёга дополз до навала, опёрся спиной о холодные камни, осмотрел себя. Рваная рана на правой ляжке, всё в кровище. Попробовал ощупать лицо. Щека — шмат мяса, — притронуться невозможно. Ухо надорвано, — висит, будто кое— как ниткой пристёгано.
— Эй, шурави, жизн хочет — вихади! Аллах видит — никаких обман! Брасай АКа — вихади! — донёсся снизу голос душмана.
— Пошёл на хрен, урод! — прохрипел Серёга.
— Зачем умирать, шурави? — с лёгким, едва уловимым акцентом, кричал снизу другой моджахед. — Жизнь — хороша! Ты гордый, шурави! Гордый, как ястреб, ловкий и живучий, как гюрза — мы тебя уважаем, шурави! Уходи домой! Мы отпускаем тебя! Твоя родина — Советский Союз! Зачем ты пришёл на нашу родину? Уходи домой, шурави!
— Таджик, ты что ли? Козёл! Хрена вам лысого, Таджик! Хук в нос, а не проход по ущелью! Слышал, душара, мля?!
Серёга попробовал встать, но с первой попытки не получилось. В ушах звенело, в глазах плыло, ногу почти не чувствовал.
— Глупец ты, шурави! Умрёшь, как шакал! — послышалось снизу, и тут же затрещал автомат, засвистели, захлопали по камням пули.
После двух длинных очередей автомат смолк, прошелестела каменная крошка — наступила тишина.
Вторая попытка оказалась удачней — Серёга перевалился на брюхо, дополз да края своего каменного убежища, выглянул.
Светало быстро. Когда полезли «духи», было ещё совсем темно.
— Как быстро, и как долго… Прав душара — жить хочется… — бормотал Серёга, едва ворочая скулами. — Трындец, отвоевался. Один, мля — без ансамбля. А ротный — мужчина! Как он их валил, царствие ему небесное! Суки! Суки! Суки!
Серёга, стиснув зубы, с отчаянной злостью лупил ребром ладони по камню.
— Башку спрячь, — послышался сзади не к месту и не ко времени спокойный голос.
Серёга вздрогнул. Голос казался до боли знакомым, но кому мог принадлежать, сходу не определил. Оглянулся.
У навала, с травинкой в зубах, сидел странного вида сержант, одетый в свежую хэбэшную гимнастерку и галифе, похожие на те, что Серёге доводилось видеть в Союзе на пересылке, ещё при призыве. Им тогда выдали «афганки» и панамы, а местные хмыри «шакалили» в пилотках и хэбэшках.
— Башку спрячь, — спокойно повторил сержант.
— Ты кто? — спросил Серёга, с трудом пристраиваясь рядом с незваным гостем.
— Странно, увидел, — будто сам себе шепнул сержант, и тут же, тоном лишенным всяких эмоций, ответил:
— Твой ангел— хранитель. Таджик совещается, «духи» держат тебя на мушке, усёк?
— Усёк, — удивленно, но и обрадовано пробормотал Серёга. — А ты откуда взялся? Подкрепление пришло?! Сколько вас?!
— Один ты здесь, парень. Один, и два взвода покойников, — не меняя тона, ответил сержант.
— Как — один?! А ты кто?! — не поверил Серёга.
— Чудак— человек, — сержант сплюнул. — Ангел— хранитель, сказал же.
— Ага, мля, с крышками! Святой дух, ага! Мой личный ангел! — попытался высмеять шутника Серёга, но не очень-то получалось. — Типа, боженька меня охранять прислал?
— Прислал. Двадцать лет назад… Тебе мой голос ничего не напоминает?
Серёга на мгновение задумался.
— Знакомый голос, только рожа твоя… не помню, чтобы мы раньше встречались. Странный ты какой-то… Форма, как в кино про войну.
— А это и есть форма образца сорок третьего года. Новенькая почти, — всё так же ковыряя травинкой в зубах, проговорил ангел— сержант. — Не больше месяца носил.
— Ты кто такой?! Если наш — бери автомат, оборону держать будем! — прервал Серёга.
— А если ангел? — решил уточнить сержант. — На хрен пошлёшь?
— Не, ну ты чего, охренел что ли, сержант?! — возмутился Серёга. — Какой на хрен ангел?! С головой не дружишь?! Ща я тебя вылечу, мозги поправлю!
Серёга хотел было хорошенько двинуть придурковатого сержанта, но рука скользнула по воздуху, не встретив препятствия.
— Ты что, глюк?! — вытаращив глаза, пробормотал Серёга. — Петрович, мля, сигаретки травкой зарядил что ли? — вынув из кармана пачку «Северных», удивлённо таращился на неё Серёга.
— Стоп! — выкрикнул сержант.
Серёга напрягся, прислушался.
— Гранаты есть? — спросил сержант.
— Два «ананаса», — ответил Серёга.
— Один за навал, живо! — приказал сержант.
— На хрена?! «Ананасы» беречь надо! — протестовал Серёга.
— Кидай, говорю! — потребовал сержант.
Серёга недоверчиво покосился на незнакомца, однако вытащил из кармана эфку, рванул чеку и метнул гранату за каменный навал.
От взрыва в ущелье с грохотом посыпались камни, донеслись страшные вопли и ругань на пушту, застрекотали автоматы. Чуть ниже в скалу ухнул подствольник, снова посыпались камни.
— Ты что, и правда ангел — хранитель?! — спросил Серёга, когда улеглась стрельба.
— Дошло. — Сержант кивнул.
Серега подвинулся так, чтобы получше разглядеть бесплотного помощника.
— Двадцать лет, говоришь? — вспомнив слова ангела, переспросил Серёга.
— Двадцать, — уточнил ангел.
— Брехло ты, мля, а не ангел! — упрекнул Серёга. — Мне ещё нет двадцати!
— Вот твердолобый! Вечно не верит! А перинатальный период?
— Какой, какой? — совсем по-детски переспросил Серёга.
— Перинатальный — в утробе матери, дубинушка! — хмыкнул в ответ ангел.
Серёга смущённо отвёл взгляд и тихо спросил:
— Так ты со мной с самого рождения?
— Даже до него.
— А чего я тебя раньше не видел? — удивился Серёга.
— Видел, только забыл. Я тебя самому первому вдоху учил. И имя ты моё первым произносить научился.
— Тебя Дай зовут, что ли? — улыбнулся Серёга.
— «Дай» и «мама» — это ты позже лопотать начал, а первым было «Агу» — ангел, значит. Не выговаривал ещё.
— Фига се! — сказал Серёга.
— А повзрослел, видеть меня перестал, — продолжил ангел. — Помнишь, тебе года четыре было, ты заболел тогда. Помнишь, ты матери меня показывал? Пальчиком в меня тыкал — «тятя», говорил.
— Не, не помню, — ответил Серёга, но в глазах, будто слезинка колыхнулась, будто искорка божья проскочила, обожгла сердце, потревожила память.
— Люди обычно не видят ангелов, а порой даже не слышат или не хотят слышать. Вот и матушка твоя меня не увидела. А помнишь, когда она среди ночи вскочила? Температура у тебя выше сорока поднялась — я её тогда разбудил, а она после рассказывала, что домовой душил, — ангел улыбнулся.
— Про домового — помню, а тебя — нет. — Серёга пожал плечами.
— Ну, да ладно, — махнул рукой ангел. — Зато теперь видишь.
— А почему? — спросил Серёга.
— Что, почему?
— Почему вижу?
— Чего пристал? Ты что, думаешь, если ангел, то всё знает? Как бы ни так! Мы тут тоже знаем не больше вашего, — отмахнулся ангел.
— Понятно, — обиженно пробурчал Серёга. — Типа, военная тайна, — теперь он махнул рукой.
— Тайна… — тихо проговорил ангел. — Может, и тайна, не знаю, — сказал он громче. — Знаю, что человеку девять кругов жизни дано. Ты вот, например, первую живешь — поэтому и я с тобой с рождения и до… — ангел осёкся. — Короче, у тебя нет накопленного опыта предыдущих воплощений, потому я — твой неотлучный ангел. Везде и всюду с тобой. Я — твой опыт, я — твой наставник, я — твой внутренний голос. Понял?
— Типа, мой незримый папаша, которого у меня никогда не было, — хмыкнул Серёга. — А ты не он, часом?
— Нет, Сергей, твоего отца и я никогда не видел: я ведь не с момента зачатия к тебе приставлен, а месяцев этак с шести, перинатальных месяцев, разумеется, — ангел на мгновение умолк, после продолжил с некоторой ностальгией в голосе:
— Ну, а свою девятую жизнь я на той войне положил, в сорок пятом, в Берлине. Снайпер меня отработал. Вот в этой самой форме я и был.
— Трындец, отжил своё, значит — положенное? Теперь в ангелы записали? До скончания веков за мой… — Серёга взглянул на свои окровавленные штаны, на брючный ремень, которым утянул ляжку, закончил совсем тихо: — То есть, в ангелах?
— Нет, отчего же. Ротация есть, но кого куда распределят — одному Богу ведомо, — попытался объяснить ангел, но у Серёги вдруг вспыхнули глаза, и он с волнением, чуть заикаясь, проговорил:
— А ты Бога видел?!
Ангел не ответил. Он вдруг вскочил, пулей взбежал на вершину навала, осмотрелся.
— К оружию, быстро! — вдруг заорал он. — Слева на выступе трое; снайпер у большого камня, что у тропы; «дух» с базукой за кустом у правой кромки, почти на развилке! Башку не высовывай! Зеркало от вашего «Урала» возьми: вон там, на цинке лежит!
Серёга схватил, загодя скрученное Петровичем автомобильное зеркало заднего вида, высунул, покрутил, всмотрелся.
— Обоссались, обезьяны! Слышь, ангел, «духи» думают, что это оптика блестит! Вот уроды!
Едва Серёга закончил фразу, как зеркало разлетелось вдребезги от попадания пули.
— Сука! — заорал Серёга, запоздало укрываясь от острых осколков. — Ну, ща я тебя, голуба, ща!.. Погоди!..
Он суетливо зарядил подствольник, быстро высунулся, выстрелил по уже известной позиции снайпера.
— Получил, ублюдок! — воскликнул Серёга, услышав стоны и причитания на пушту.
— Смотри сюда, — позвал ангел, указывая на едва заметную щель между камнями навала. — Видишь ветошь в расщелине над уступом? Это ротный взрывчатку заложил, а тряпки для прицела затолкал. Если попадёшь — считай половина «духов» под обвалом поляжет. Понял?
— А то! — взбодрился Серёга. — Ща я им кузькину мать!.. Мать — перемать!.. — засунув в щель ствол автомата, прицеливаясь, приговаривал Серёга.
Подрыв скалы и попадание душманской базуки под каменный навал прогремели одновременно. Серёгу отбросило, оросило гравием. Он стукнулся головой об острый камень и лежал навзничь неподвижно. Кровь струйкой стекала с затылка к шее, быстрыми каплями падала на гранит, просачивалась глубже в щели, смешивалась с пылью.
Ног ангела не было видно. Его туловище будто вырастало из груды обломков. Когда он вставал на ноги ни один камень не шелохнулся: будто из воды вышел.
Он подошел к Серёге, опустился на корточки, всмотрелся в чумазое, запачканное сажей и кровью лицо. Сел рядом.
Серёга раскрыл глаза и долго, не мигая, смотрел в голубое небо.
— Жив, курилка! — прошептал он, чуть шевеля присохшими губами.
Спустя еще минуту он попытался сесть, но едва смог повернуться набок и, опершись на локоть, приподнять голову.
— Жив, мля, — пробурчал он. — Ангел, ты где? Не ушёл ещё?
— Здесь я, парень, здесь, — отозвался ангел.
Серёга медленно повернул голову, улыбнулся едва — едва, как смог.
— Э-э, мужчина, уважаю! — прошептал он.
Серёга кое — как дополз до камня, приподнялся, перевалился, упёрся спиной — почти сел. Кровь на затылке начала запекаться.
— Значит, Бог есть, — ни то спросил, ни то просто утвердился во мнении Серёга.
— Есть, парень, есть, — подтвердил ангел.
— Тогда какого хрена он это допускает?! — яростно захрипел Серёга. — Скажи мне, ангел?! Ответь?!
— Люди сами устраивают свою жизнь. Этим они подобны Богу, — сухо произнес ангел. — Вот ты много слушал, что я тебе нашептывал? Если бы слушал — сюда бы не попал. Я ведь всё сделал, чтобы тебя в афганскую команду не призвали. Так нет — ты всё равно попёрся в военкомат, заявление написал.
— Я так решил, — жестко прервал Серёга.
— Тогда сиди смирно и глупых вопросов не задавай. Решил он, видите ли! — обиженно высказал ангел.
Серёга замолк. Он отвернулся, и, казалось, не думая ни о чём, следил за легкими барашковыми облачками, медленно плывущими по небу.
— Слушай, ангел, а у «духов» тоже есть неотлучные хранители, вроде тебя? — не отрывая взгляда от тающего на глазах облачка, спросил Серёга.
— У всех людей есть ангелы, — ответил ангел. — Человек и ангел суммарно проживают десятую жизнь. Вот ты — первую живешь, а я девять прожил. Усёк?
— Это, типа, кто третью живёт, у того ангел семь отжил. Так что ли? — привёл пример Серёга.
— Ну, да, — подтвердил ангел.
— А вы общаетесь? — спросил Серёга.
— С кем? — не понял вопроса ангел.
— Ну, с этими… с душманскими. Сам же сказал, что у «духов» тоже ангелы есть.
— Общаемся, — спокойно ответил ангел.
— Мы друг другу глотки режем, а вы, значит, общаетесь? Странно это как — то.
— Ничего странного. У каждого свой подопечный, каждый, в меру сил и способностей, защищает своего.
— И вы не воюете? — прервал Серёга.
— Нет. У нас другая задача.
— Ни фига я тебе не верю, ангел! А знаешь почему? Вот ты, к примеру, подсказал мне, как завалить «духов» в ущелье. Ты же конкретно насрал душманским ангелам. Или мы для вас пешки? Вы, типа, в шахматы нами играете? — с ядовитой ухмылкой высказал Серёга.
— Зря ты так, Серёга. Человек сам выбирает свою дорогу, мы лишь пытаемся достучаться до вашего разума, но, увы, напрасно. А здесь война, Серёга. Не мы её начали. И на войне свои законы, — ответил ангел.
Он встал, прошёлся по краю обрыва, заглянул в ущелье, потом прогулялся по плато к пологому спуску в долину.
— «Духи» заходят с тыла, — объявил он, вернувшись.
Серёга безразлично взглянул на ангела, молча отстегнул рожок автомата, зачерпнул из цинка пригоршню патронов, и принялся старательно набивать магазин. Заполнив два рожка, он, превозмогая боль, переполз к каменному брустверу, приготовил позицию.
Минуты казались вечностью. Облака словно замерли. Лёгкий ветерок принёс свежесть.
Серёга невесело улыбнулся, вынул из — за пазухи последнюю эфку. Он долго рассматривал её, что-то нашёптывал, как любимой девчонке. Поцеловал, перекрестился, и бережно положил гранату рядом с собой.
«Духов» было пятеро. Серёга видел как их головы, одна за другой, появлялись и исчезали за камнями. Он, поглаживая пальцем спусковой крючок автомата, выжидал, когда они подойдут ближе.
— «Духи» залегли на позиции второго взвода, — шепнул ангел, будто его могли услышать.
— Боятся, суки, значит, уважают, — с трудом сглотнув, сипло прохрипел Серёга.
Они приближались мелкими перебежками. Серёга слышал, как грустит гравий под их ногами, как стучат по камням приклады их автоматов.
— Вот тебе, сука! Получай! — выкрикнул Серёга, выпуская две коротких очереди.
«Духи» открыли ответный огонь. Пули засвистели в воздухе, захлопали по каменному брустверу, завизжали рикошетами. Каменная крошка стегала лицо, била по спине, ногам.
Ещё две коротких…
— Аллах тебя заждался, ублюдок! — азартно выкрикивал Серёга.
Ещё две коротких…
— И тебя, урод, мля!
«Духи» залегли. Наступила тишина, медленно заполняемая нарастающим с каждым мгновением гулом.
Серега оглянулся.
— Смотри, ангел, «вертушки» летят! — вдруг обрадовано захрипел он. — Наши летят! Мочи их, пацаны!
Со стороны русла ущелья приближались два вертолёта. Послышалась ругань на пушту, но вскоре слова утонули в шуме винтов. Нурсы и пулемётные очереди орошали скалы, взрывы кололи породу, разрывали базальт в крошку.
Серёга улыбнулся. Он схватил гранату, готовясь метнуть её в сторону нападавших, но сил уже не осталось. Он опёрся на локоть, рванул чеку, завёл руку для броска…
Пулеметная очередь подняла пыльную дорожку у позиций второго взвода, простучала по натоптанным ротой тропинкам, дотянулась до ущелья, спустилась вниз по почти отвесному склону.
Серёга перевалился навзничь. Удивлённая улыбка застыла на его лице. Широко распахнутые глаза смотрели в безоблачное бесконечное небо. Граната осталась зажата в руке.
Если бы люди могли видеть ангелов, то вертолетчики непременно заметили бы двух русских солдат, идущих по плоскому плато правого берега ущелья. В их руках не было оружья — они просто шли, и спокойно беседовали о своём — об ангельском.
— А когда мне дадут новую жизнь? — спрашивал один.
— Позже, а пока ты должен научиться быть ангелом— хранителем, — отвечал другой.
— Как это? — вновь спрашивал первый.
— Я научу тебя, — улыбнулся в ответ второй. — Сейчас мы отправимся к одному крохотному, ещё не родившемуся в девятый раз, человечку и его будущей маме.
— А потом? — не унимался первый.
— А потом ты научишь малыша первому вдоху, и поведёшь его по жизни, — спокойно ответил второй.
— А ты?
— Я?.. Не знаю, но… — замялся второй, — я ещё не готов… не смог довести тебя до старости. Хотя… Нет, не знаю, но надеюсь, что у меня будет ещё один шанс.
— Не готов к чему? — спрашивал первый.
— Унести свой опыт в копилку вечности.
(с)2008г
Другие публикации автора:
Автор публикации
