Конкурсы

Второй час я сидел у игрового аппарата, которой уютно мигал, как ёлочная гирлянда и отвратительно звенел, глотая последние жетоны. Ещё пара прокруток барабана — и останусь без копейки. Внезапно среди мелькающих на экране вишенок и лимонов возникла надпись: «Что, бедняга, проигрался в пух и прах?» Я решил, что это игровая фишка и молча продолжил дергать рычаг. «Может, мечтаешь отыграться?» Ну, явно либо у меня глюки, либо баги у автомата. «Или […]

День подошёл к концу. Город, уставший от транспортного шума, музыки и гомона толпы, постепенно погружался в тишину. Валера с букетом ромашек стоял на площади и смотрел на приближающуюся Леночку. – Привет! Давно ждёшь? – спросила девушка. – Н-ет… У Валеры перехватило дыхание. Леночка в своём коротком цветном сарафанчике была похожа на маленькую фею из детской книги сказок. – Это тебе, – Валера протянул ей букет. – В кафе? В клуб?

Утро в нашем городке тихое и спокойное. Улицы вымыты и подметены заботливыми дворниками. Можно выйти на улицу в туфельках даже зимой. Вот и Уля бежала на работу в банк, стуча каблучками. Мимо протарахтел мопед, смело будя спящих горожан. — Холеры на него нет! Куда мчится ни свет ни заря! Баба Даша устраивалась возле автобусной остановки с мешком семечек. — Доброе утро! Кто рано встаёт, тому Бог подаёт! Приветствовала её Уля.

Старик брёл по мокрому асфальту Бостона, толкая перед собой ржавую тележку из супермаркета, укрытую грязным брезентом. Колеса протяжно скрипели. Холод пробирал до костей, несмотря на несколько слоев поношенной одежды. Больше года он жил на улице. В одиночестве, в беспросветности. Из темноты вышли двое бродяг и схватились за тележку. — Чё прячешь? Деньги? Жрачку? Делись давай. — У меня нет денег и еды, — пробормотал старик. — Врёшь. Мы видели, как

Александр любил каждую улочку своего маршрута, любил плотный поток пешеходов в часы-пик, любил пустые проспекты по воскресным утрам. Ему нравилось общаться с пассажирами. Баба Надя любила кататься по городу. Любила сесть с утра в маршрутку и поехать в больницу, в дальний магазин за хлебом, к мужу на кладбище — всё, лишь бы не сидеть дома в тишине. Ей нравилось наблюдать через стекло за жизнью города. Александр давно приметил бабу Надю,

Светает. Выхожу на пробежку и прислушиваюсь: где-то громыхает. Просыпаюсь на бегу. Всё внимание под ноги. А то ещё наступишь на замаскированный лепесток и ступни как ни бывало. Мимо промчались истребители дронов. Мысленно желаю им удачи и бегу дальше. Но что это? Свежие выбоины на асфальте, ошмётки дёрна, битое стекло. А вот и причина: 152 калибр, судя по воронке. Хорошо, что в газон, а не по дому. Такой осколок со спичечный

Иваныч взял табурет и вышел на балкон. Надо было застеклить. Да зачем? Никто к нему не ходит. Когда-то город нашептал обещаний, закружил в круговерти желаний, да и бросил в старости в одиночестве. Иваныч встал на табурет и..: – Мать твою! Вам чё тут надо? На верхней полке уютно пристроилось почти готовое голубиное гнездо. – Вымести всё к едрене фене… Никакой жизни… Сбоку собака воет. Поназаводили блоховозов, а смотреть за ними

— Никакая газировка не сравнится с энергетиком! — воскликнул Дойл, передавая другу зелёную банку. — Согласен, перед гонкой просто необходима энергия, — ответил Джеймс, сразу ополовинив зелёный напиток. — Как по мне, странное сочетание банана и фейхоа. Хотя чертовски вкусно. Джеймс приехал покорить этот город и победить всех лучших гонщиков. Дойл, его помощник, не участвующий в гонках, был как всегда рядом. Друзьям нравилось сидеть на капоте машины и болтать, готовясь

Утренний туман, скрывая переполненные мусорные баки, щербатый асфальт и жухлые газоны, прозрачной кисеёй укутал улицы спящего города. Он едва видимо ритмично колыхался, словно танцевал вальс. В тишине… Тишина дробилась в тёмных окнах домов и стёклах дремлющих автомобилей. Тишина… Кругом тишина… Живая, шепчущая, многоликая… «Идёт…» «Он?..» «Да-а-а-а-а…» «Опять…» «Снова…» «Всегда-а-а-а-а…» Словно призрак, из белой пелены появился бомж. Дряхлый, в лохмотьях, со сбившейся седой бородой. В руках – большой букет свежих роз.

Девушка в розовой кофточке и джинсовой мини-юбке вошла в фойе. Присела на кожаный диван и закинула ногу на ногу. — Я насчёт работы, — сказала она. — Крылова? — спросил эйчар, услышав сладкий аромат жасмина. — Да, Елизавета. Мне сказали, что я принята. — Отлично! Шеф как раз просил передать вам, что вы не подходите. — Постойте! Как это? — Она оскалилась. — Мне же утром звонили, сказали, что всё