Дуэли
Мужчина с марлевой повязкой на лице делал обход стонущих мумий. – Сегодня будут хоть кусочек мяса? – вопрошало тело, смотря на врача запекшимися глазницами. – Только хлеб. – Ответил ему мужчина, не останавливаясь. В начале его смены, никто тяжелым грузом не лежал. Сделав пометки в обходном листе, он размышлял, о том, что за «хлеб» будет на ужин. Застывший брус бумаги с песком. Дома не лучше, а скоро у Сережки день […]
Запрещенное слово Читать далее...
Минивэн тронулся, и дед помахал внукам на прощание. Через минуту машина скрылась за холмом, и он остался на крыльце своего старого дома в полном одиночестве. Он еще немного постоял на пороге, прислушиваясь к завываниям ветра и ожидая, не вернутся ли за чем-нибудь внуки. Эти растяпы вечно что-нибудь забудут. Но нет. Звук мотора давно скрылся и тишину улицы нарушал лишь ветер срывающий первые листья с деревьев. Листья сыплются, внуки уезжают –
Виноватый голос отца разъедал слух. А нарастающий скрип качелей отдавался в голове. Мне так хотелось сесть обратно в машину и вернуться в город. Но, похоже, от этой ситуации мне не сбежать. Прошлое вообще имеет гадостную привычку наступать на пятки. А иногда ожидает встречи с тобой, раскачиваясь на качелях и задумчиво покуривая сигарету. Скрип утих, стоило мне подойти. Честно я не сразу узнал своего старшего брата. Длинное драповое пальто с широким
Рассказ “Обреченный” Читать далее...
Он сидит передо мной на стальном табурете. Худой, в грязной одежде. Покрасневшие от холода руки зажаты между колен. Открываю учётную карточку. – Фамилия? Имя? Возраст? У меня десять подопечных, и о каждом я знаю всё. Но так положено. Порядок. Он отвечает, глядя в пол. – Громче, пожалуйста! – перебиваю я. Он без маски. Этих идиотов бесполезно штрафовать – взять с них всё равно нечего. – Как давно состоите на учёте?
Город искал. Искал виадуками, домами, светофорами, телепорт – площадками и стоянками аэрокаров, каждым роботом-уборщиком, роботом-полицейским . Город шарил стеклянными глазами, тянулся электромагнитными импульсами в каждую щель, не веря, что не осталось никого. Да, он начал эту войну и истребил людей. Не потому что те мешали. Нет. Просто город не смог вынести снисходительного превосходства. Люди ели, спали, любили, разговаривали. Жили. И не интересовались им. Город восклицал: – Я умнее вас! –
Конечность небытия. Читать далее...
Ветер срывает с Адены широкополую шляпу и рассыпает огненным вихрем копну медных волос. Надувает паруса, придавая им сходство с животами беременных женщин. «Вермиллион», верткая двухмачтовая шхуна, резво сокращает расстояние до торгового судна. Адена приказывает поднять флаг – красное полотно с песочными часами. Пусть матросы знают, что несет им море. Молниеносный абордаж, – и команда делит добычу. В крови еще бурлит адреналин, что делает их похожими на свору голодных псов. В
Папа Эмпедокла Витальевича трудился профессором философии. Мама читала исторические романы и жарила котлеты. Нетрудно догадаться, что Эмпедокл Витальевич вырос занудой и пессимистом. Размеренная семейная жизнь и двадцать лет службы бухгалтером в жилконторе только усугубили эти печальные свойства. В среду, поздно покинув службу, Эмпедокл Витальевич сел в трамвай и проехал две остановки до дома. Когда бухгалтер вышел из вагона, за ним неожиданно увязались трое поджарых юношей. – Эй, мужик! Погоди! Эмпедокл
Одиночество Эмпедокла В. Читать далее...
