Рассказ № 13 Адский таксист

Рита вбила педаль газа в пол, выжимая из дряхлого авто силы всех ещё не сдохших лошадей. Надо отдать должное раритету на колёсах – погоня оставалась позади. Жуткий всадник на вполне реальной лошади скрылся из вида после первого же поворота. Может, стрёмный скелет в балахоне уже за ней не гонится. Может, его кляча проигрывает в скорости престарелому кадиллаку или вовсе откинула копыта в неравном забеге. Останавливаться, чтобы проверить, Рита не собиралась.
– Эй, курва, да ты хоть знаешь, чью тачку угнала?! – голос с заднего сидения никак не мог смириться с внезапной сменой владельца авто.
Рита глянула в зеркало заднего вида. За всё время отчаянного побега на случайно попавшейся машине, обладатель этого голоса изрядно попортил ей нервы. Реальных действий парень не предпринимал, зато громко возмущался её слабыми водительскими навыками и постоянно указывал, как правильно рулить. Курва, деревенщина, контра – половину его ругательств Рита не понимала и от этого было ещё обиднее.
Теперь, когда появилось время разглядеть хозяина пыльного кадиллака, девушке пришло в голову, что она сорвала историческую реконструкцию. Парень казался моложе её и словно подражал тем старым фото, на которых люди выглядят чище и невиннее, чем были при жизни. Весь его вид отдавал дань ушедшей эпохе. Ещё не настолько древней, чтобы не оставить свидетелей, но достаточно давней, чтобы превратиться в эхо.
– Пиджачок у деда увёл, что ли? – наконец, решилась подать голос угонщица.
– Много понимаешь, беднота, – с высокомерием аристократа, снизошедшего до простолюдинки, ответил парень. – Это же натуральная замша, не хухры-мухры тебе.
После замечания языкастой воровки Арвиль заметно помрачнел, в очередной раз припоминая, что время не стоит на месте. При жизни он отрывался на всю катушку и гнал вперёд быстрее, чем наглая блондинка по встречке. Внук не последнего человека в политбюро, он мог позволить себе гораздо больше, чем образцовый советский товарищ-труженик, и позволял. В их тусовке непростых партийных деток каждый пытался зажечь как мог.
Тогда его дефицитный пиджачок считался последним писком моды, но о нынешней иномарке оставалось только мечтать. Не очередной запорожец или москвич, а настоящий крылатый кадиллак, который может увезти прямо к звёздам. Так Арвилю казалось при жизни. А потом он разбился на своей “Копейке” и получил в посмертие новую тачку. Потому что адские таксисты “Копейки” не водят.
Оказалось, что в аду советский автопром не ценился, хотя многие автовладельцы советской чудо-техники нашли бы в этом удивительное противоречие. И ездил теперь Арвиль не к звёздам, а совсем в другом направлении. Уже лет шестьдесят, как ездил.
– Ты хоть знаешь, куда влезла, коза? – вконец обозлился он. – Ты мне весь маршрут зарезала!
– Рита, – ответила девица.
– Чего?
– Не курва, не коза, не контра, – спокойно продолжила она, выдерживая взятую скорость. – Меня зовут Рита.
– Арвиль, – уже спокойнее представился парень. – В курсах, что гонишь прямо по встречке?
– Обычное правостороннее движение, – нахмурилась Рита.
– Не на чёртовой трассе. Здесь всё наоборот. Право – это лево, и правые только покойники, – хмыкнул Арвиль, потом скомандовал. – Левая полоса, иначе врежемся во встречный катафалк.
Девушка так резко крутанула руль, сворачивая, что Арвиля сдвинуло в угол заднего сидения. Выругался он, по обыкновению, чертями и закончил мыслью: “Ещё не хватало пристёгиваться в собственной адской тачке.” Свет мигнул, и парень оказался на переднем сидении.
– Какого?! – заорала Рита, и машина снова вильнула в сторону.
– Не ори. Призрак я. – фыркнул Арвиль. – Сама же видела, от кого драпаешь.
– Я думала, он ненастоящий, – захлюпала носом девица, но скорость не сбавила.
“Ну, начинается”, – тоже подумал Арвиль.
– Ненастоящий, – передразнил он, – на коне бледном и с косой. Да, кто же это может быть?
Рита заплакала, тихо и скромно, слёзы катились алмазными горошинами по щекам, словно льдинки с небес в зимний день. Дитяти цифрового века, с неё бы сталось пожалеть, что впустую пропало удачное селфи. Но и вся её жизнь в этот момент вдруг показалось пустой – автобиография в картинках инстаграма. Как же она умрёт, если ещё не жила? Если так мало было того, что нельзя сфоткать и добавить в хештег?
– Не реви, – с досадой буркнул парень. – И продолжай гнать, здесь нельзя тормозить.
Но Рита никогда не тормозила. Она приехала в большой город, чтобы стать звездой. В каком-то смысле ей это удалось. По крайней мере, ещё недавней провинциалке Рите повезло больше многих таких же охотниц за удачей. Она загарпунила настоящего продюсера шоу-бизнеса, и выступала в настоящих клубах, и в сумочки у неё два грамма настоящего кокса. И, вполне вероятно, что гонится за ней не настоящая Смерть, а очень злой приход.
“Это просто сон,” – сказала себе девушка, одной рукой держась за руль, а другой утирая слёзы.
– Ладно, слушай меня, – снизошёл до объяснений недобрый попутчик. – Вся наша жизнь – гонка со смертью, так что ты не делаешь ничего нового. С самого рождения, каждый день, смерть всё ближе, идёт за тобой по пятам. Но сейчас ты наблюдаешь этот процесс более осмысленно. Максимально вживую, так сказать.
“Блин, да я философ”, – мысленно восхитился собой Арвиль.
– Значит, он всё ещё гонится за мной? – дрогнувшим голосом спросила девушка.
– Всадник-то? – пожал плечами Арвиль. – Ну, не конкретно за тобой, но это его трасса. Рано или поздно Мрачный Жнец здесь отметится и скосит всякую живую душу.
“А мне раздаст пиздюлей за самоволку и угон служебного авто,” – мрачно закончил мысль адский таксист.
– Если успеешь доехать до перекрёстка, у тебя будет шанс, – подытожил он.
Дальше Арвиль рассуждал максимально практично: “Там останавливаться можно, высажу дуру – и мухой на маршрут. Должен успеть.” Его траффик считывался не как у живых, но срок службы шёл в зачёт искупления жизненных грехов. Кто знает? Может, один только рабочий маршрут отделяет его душу от адских котлов и сковородок. Чтобы не попасть на сковородку, он должен развозить покойников. Та ещё работка, но лучше, чем гореть в аду. Утешало лишь, что такую участь он заслужил, отнюдь, не политикой партии, отрицавшей всякое загробное действо, а собственной весёлой жизнью.
– И что там, на перекрёстке? – напомнила о своём существовании девица.
– Выбор, – неопределённо махнул рукой парень. – Увидишь. Только не пропусти, крест судьбы появляется единожды на дороге жизни. Проедешь мимо – и останется лишь тот путь, на котором Смерть тебя догонит.
Рита покосилась на него из-под чёлки, продолжая крепко сжимать руль. Шоссе тянулось к серому горизонту бесконечной стрелой вперёд, и по сторонам ничего не разглядеть сквозь густой туман. Позади вдруг раздался ещё не близкий, но приближающийся вой сирен. Гаишники? На слепом шоссе в никуда?
– Не останавливайся, – напряжённо сказал Арвиль.
“А если мне всё это чудится? – вдруг подумала она. – И я под дозой гоню по встречке, а позади кавалерия ментов? И что будет, если я не остановлюсь?”
– Что за имя дурацкое, Арвиль? – пытаясь отвлечься от нагоняющего воя, спросила Рита.
– Сама ты…буржуйка неотёсанная, – обиделся парень. – Патриотическое у меня имя. Арвиль – Армия В. И. Ленина.
– Так ты тот самый…, – зашлась в истеричном смехе девица, сирены звучали всё ближе. – Тот самый…призрак коммунизма…который бродит по Европе!
– Я, действительно, призрак. И, действительно, коммунист, – сдавленно сказал Арвиль. – Только ни хрена здесь не Европа.
Закончил фразу он в унисон со скоростной блонди тем же пробивным, нездоровым смехом.
– Что будет, если я остановлюсь? – отсмеявшись спросила она.
– С тобой – ничего. Пешком дойдёшь. По этой дороге всё равно, как двигаться, если только прямо и не глядеть назад, – неожиданно для себя честно ответил Арвиль, он уже шестьдесят лет не смеялся. – Меня оштрафуют, заберут тачку. Без работы быстро скачусь в ад.
– А если я не остановлюсь и нас всё равно догонят? – почти прошептала девушка, глядя перед собой, в расплывающуюся линию горизонта.
Арвиль повернулся к ней:
– Я не хочу в ад, – очень тихо сказал он.
– Тогда погнали! – быстро решила Рита, до упора зажимая педаль газа.
Сирены оглушающе завывали рядом, позади вспыхнул отсвет адски-красных огней мигалок, словно машину уже наполовину захватило пламя. Но кадиллак сделал рывок вперёд, на мгновение выбираясь из щипцов погони.
– Не смотри назад! – закричал девушке Арвиль, оборачиваясь к ревущим адским ищейкам сквозь выбитое заднее окно. Их нужно покормить, иначе не отстанут. Только чем? Он и сам шестьдесят лет не ел.
Рита вцепилась в руль, как пилот в штурвал самолёта, и от страха не рисковала повернуть голову. Позади раздался грохот выстрелов и звериное завывание, то нараставшее, то сбивавшееся в болезненный скулёж. А впереди разноцветно мигало электронное полотно, словно целое небо звёзд.
– Арвиль! Это перекрёсток! – голоса едва хватало, чтобы не потонуть среди воя и громовых раскатах пальбы. – Мне нужно тормозить, это перекрёсток!
Конечно, он бы сказал блондинистой дурёхе не останавливаться – только не останавливаться, потому что гончие штрафов не выписывают, а сразу рвут на части. И что тогда останется от его грешной, столько лет изодранной на адские маршруты, души? Но девчонка и сама всё знала. Рите нужен перекрёсток, чтобы сделать выбор и, возможно, спасти душу. Арвиль же сделал свой выбор много лет назад.
Винтовка отстреляла весь запас патронов и отправилась в голодные пасти всполохов адского огня. Арвиль снова мигнул на переднее сидение. Впереди виднелся перекрёсток с рекламным баннером в половину неба, чтобы ни одна бестолковая душа не пропустила свой последний шанс. А девица и не думала тормозить.
– Мы оторвались? – с надеждой спросила она.
– Нет, – ответил Арвиль и зажал педаль тормоза.
“Проскочим мимо”, – подумал он, когда кадиллак полетел по меж-адовой стоянке, словно самолёт по посадочной полосе.
В клубах пыли и с горящими колёсами многострадальное авто затормозило у дальнего шлагбаума, ограждавшего продолжение адского шоссе.
Арвиль выдохнул и с облегчением откинулся на сидении. Рита, всё ещё вцепившись в руль, судорожно завертела головой по сторонам:
– Они здесь? Ты же сказал, что за нами ещё гонятся!
– Направо. – непонятно ответил парень. – Перекрёсток – это выбор, куда идти дальше. Ты идёшь прямо или поворачиваешь: направо, налево. Всегда выбирай право, поняла?
“Здесь всё наоборот. Право – это лево, и правые только покойники,” – вдруг вспомнилось Рите.
– Арвиль, – тихо спросила девушка, – ты что-то пообещал им?

Через пять лет скромная учительница музыки Маргарита Евсеевна направилась к директору школы выпрашивать внеочередной отпуск. Ей нужно было уехать по личным делам. Да, она понимает, что учителей мало, и откуда бы им взяться больше за такую зарплату. Да, всё это очень некстати. Нет, прямо сейчас.
– И что же за личные неотложные дела? – наконец возмутился директор, раздосадованный, что молоденькая учительница никак не хочет внять игу его авторитета.
– Мне нужно проведать могилу, – сказала Маргарита Евсеевна. – Кладбище в другом городе.
И Рита вышла из кабинета, оставив онемевшего директора прокручивать в голове мысли, вроде: “Уж, покойники-то могут подождать”.
Странная девушка. Вроде, бывшая певичка, даже пользовалась небольшой популярностью. Вроде, чуть не загнулась от передоза, но уже очень давно. А, может, и не она это была. Слухи ходили разные, но персонала не хватало, и девушку взяли на тихую, незначительную должность с хроническими недоплатами. Никто не знал, что каждый день она спасает свою душу.

– На самом деле я не умер при аварии, – рассказывал Арвиль. – А оказался на этом чёртовом шоссе. Мне дали выбор, куда идти дальше. Этот выбор дают всем недопокойникам, у кого ещё есть шанс выкарабкаться. Я тогда не знал, но направо – всегда то, чего ты не хочешь. Жертвы, потери, хренов отказ от себя. Никто не хочет поворачивать направо.
– И что же ты выбрал? – спросила она тогда. Спросила не потому, что так уж хотела узнать ответ. Куда делись адские гончие, Риту интересовало гораздо больше.
– Налево обещали кучу бабла, – задумчиво сказал Арвиль. – Но я же коммунист. Не мог я за проклятый капитал продаться и пошёл коротким путём – прямо. В светлое будущее. Там меня бледный всадник и догнал. И отправил таксовать по аду.

Рита не один год искала его могилу. Даже редкое имя мало помогало в поисках, но она не сдавалась. Верила, что однажды найдёт. Она должна была рассказать Арвилю правду. Это меньшее, что она могла сделать.

“Тех, кто выбирает лево – сразу отправляют на сковородку. Я раньше думал, что за сутяжничество. Думал, так им буржуем и надо. Потом понял, какое нафиг бабло, мы на том свете. Ни один покойник мне за всё время ни рубля не дал, а счётчик, бывало, прилично круги наматывал. И никак не мог докумекать в чём тут дело. Выбора-то словно и нет. Пока не встретил тебя.”

Падал снег. В эту пору на кладбище не ходили, слишком холодно, да и что тут делать – снег укутал всех спящих. Но так даже лучше. Исповедь предназначалось только этому юноше, глядевшему на неё с могильного камня.

“…Пока не встретил тебя, – сказал тогда Арвиль. – Ведь это ты спасла нас от гончих. Ты не собиралась останавливаться, даже зная, что пропустишь свой последний шанс на жизнь. Это и был поворот направо – самопожертвование, отказ от себя. Адские гончие не уйдут, пока их не накормить, а кормятся они только жертвами.”

Стоя у чужой могилы под набиравшем силу снегопадом, девушка варежками утирала слёзы с пылающих щёк и тихо бубнила под нос:
– Прости меня! Нужно было сразу сказать. Я ведь хотела остановиться! Я пыталась! У меня туфлю зажало под педаль. Потому и гнала всю дорогу – неудобно в тех туфлях вести было, ужас просто. Это ты нас спас! Затормозил, хотя знал, что гончие тебя растерзают. А потом подсказал мне, что нужно идти направо. Я бы никогда такой ужас не выбрала: “Пойдёшь направо – себя потеряешь”. Мне и на ЕГЭ с выбором вариантов не везло.
Девушка ещё немного поплакала, хлюпая носом в варежки. Потом поправила чахлый букетик живых цветов у надгробия и отправилась в обратный путь сквозь кружащую метель. Ничуть не жалея, что потеряла прошлую себя.
Ночью ей приснился Арвиль.
– Что ты слёзы льёшь, малахольная? – говорил он. – Повысили меня после того случая. Я теперь в высших сферах зажигаю, среди звёзд. Важных шишек вожу. Но знаешь, что? Здесь, в высоте, тот же самый хренов перекрёсток. И каждый выбирает свой путь…Ты больше не теряйся. Встретимся ещё.