Рассказ № 9 Полезное слово

Так случилось, что Бдун-18 – неумолимая секира и сокровенная гордость Империи, потеряла смысл. Лезвие секиры – Капец-Ю — гениальное оружие, способное в один миг уничтожить все разумные миры Галактики, бесславно разобрали на части. А ее сердце – уникальный Кристалл, сгинул в дебрях тайных военных канцелярий и складов.

— Транспорт «Альфа-бизон» вызывает Бдун.
Молчание.
— Бдун, ответьте… Бдун!.. – капитан транспорта злобно уставился на экран.
Некогда могучая база выглядела неряшливой, смятой в ком паутиной. Голубые отсветы, изредка пробегавшие по внешним контурам, только подчеркивали разруху.
— Да, твою же Галактику, где вы там?!
Молчание.
— Раньше-то, вахтенный офицер через полсекунды отвечал, — капитан развернулся на кресле лицом к пассажирам. – Кругом бардак.
— Раньше тебя бы уже на атомы распустили, — проворчал один из пассажиров – упитанный, глянцево-лысый землянин. – Переходим к плану «Б»?
— Подождем, — капитан снова крутанулся на кресле, обшаривая взглядом экраны внешнего наблюдения. – Должны ответить.
— Нельзя нам из графика выбиваться.
— Эй, транспорт! – ожил канал связи. – Как вас там? Альфа-козел?
— Альфа-бизон! — рявкнул капитан. – Требую посадки.
— А чего привез? – на экране появился собеседник капитана – девушка в фиолетовом, заломленном на ухо армейском берете.
— Э-э…
— Говорит Старший инспектор Дисциплинарно-технического контроля, полковник Сухотруб, — вмешался землянин. – Имя и должность, боец?
— О! – девушка на экране сделала большие глаза и выключила связь.
— Напрасна, — прошелестел второй пассажир, — напрасна торопливость. Напрасна неосторожность. Первый знак – неблагоприятен.
— У тебя четвертый уже Первый знак за сегодня, — проворчал Сухотруб, — и все мимо кассы.
— Женская особь, — шелестящий голос звучал из складок накидки, сверху донизу укрывавшей второго пассажира. – То была женская особь…
— Это ладно, — капитан задумчиво почесал ухо, — но, почему она голая?

Грандиозный посадочный модуль был в свое время спроектирован и построен по личному указанию последнего самодержца Империи, который, вообще, любил все высокое и длинное. Альфа-бизон тихо скользил вдоль бесконечных причальных платформ. На некоторых еще сохранились императорские портреты – то в короне, то десантном шлеме, то в строгих командирских наушниках, но большинство изображений уже скрылось под слоем корабельных выбросов, космической пыли и прочего мелкого дерьма.
— Ну что же, мы прибыли, — нарушил молчание капитан. – Пожалуйте первую треть.
— Пустая торопливость, — шелестящий голос звучал, как всегда, бесстрастно, — пусть случится причаливание.
— Не-а, — капитан демонстративно смотрел только на экран собственного браслета, — не случится, пока не раскошелишься.
— Я — оэт. Оэты этичны. Прибытие – когда причаливание.
— Прибытие – когда прибытие, Я в курсе кто тут оэт, но пять кило счастья пожалуйте сейчас.
— Сейчас мегатонны счастья всему несу человечеству…
— Так неси. Как говорится, флаг в руки, и мачту туда же.
— Не имею информации про нужное слово в человеческом языке, — накидка оэта приобрела выраженный синий цвет, что отражало гнев ее хозяина, — но могу отметить, что само мышление человеков глубоко парадоксально. Я предложил вашим правительствам дополнительное изобилие в обмен на ничего. Мне предложили ждать. Я сообщил, что ограничен во времени, мне сообщили, что сильно работают. Я здесь семьдесят суток.
— Вот именно, — вмешался Сухотруб, — не будем же уподобляться…
— Бдун-восемнадцать приветствует высоких гостей, — на сей раз база говорила мужским баритоном. На экране появился изможденного вида офицер в форме подпространственных войск, – Ваш причал: «ВИП Семьсот семь».
— Вас понял, — буркнул капитан, все-также меланхолично разглядывая браслет, — Семьсот семь.
Накидка оэта не шевелилась.
— Караул построен, — доложил офицер и отключился.
— Полагаю, господин оэт сейчас переведет оговоренное количество счастья, – голос Сухотруба звучал обманчиво мягко. – Капитан, причаливайте, пожалуйста.
Как ни странно, слова лысого землянина подействовали. Оэт, судя по мигнувшей красными пятнами накидке, хотел было возразить, но быстро передумал. Альфа-бизон развернулся к причалу.
— Я, как и вы, господин оэт, нахожу поведение нынешнего Совета Правительств прискорбно нерешительным, — продолжал Сухотруб, пока Альфа-бизон швартовался у вычищенного до блеска шлюза. — Я бы даже сказал — оно позорно. С этим пора кончать, и я многим рискнул, чтоб обеспечить успех вашей миссии. Поэтому не потерплю!! – Сухотруб неожиданно перешел на крик, — Вы сделаете это! Мы сделаем это!! Я сделаю это!!!
Причальный люк распахнулся, кабину транспорта заполнили бодрые аккорды Имперского Походного марша. Замолчавший Сухотруб жестом пригласил оэта к шлюзу. Серая накидка зашевелилась, словно под ней пряталась дюжина упитанных, но бодрых змей, потом резко выпрямилась и скользнула к выходу.

— Высокая честь приветствовать оэта – полномочного представителя великой цивилизации, принесшей благоденствие и процветание в наш мир! На кра-ул!! – увешанный орденами и аксельбантами, штабс-генерал взмахнул ритуальной саблей. Шеренга из восьми бойцов застыла по стойке «смирно». Грянул Имперский Победоносный…
Идущий следом за оэтом Сухотруб стиснул зубы. Когда-то и он – выпускник Первой Образцовой Бронеракетной Академии — стоял на этих плитах. И также высоко во мрак уходили гигантские своды, и реяли знамена, и торжествующе гремел Победоносный…
Злые языки связывали неуемное стремление ко всяческому величию с некоторой плюгавостью самого императора, но это, конечно, зря. Например, в данном случае, самодержец прозорливо оценил идеологический потенциал огромных пространств базы и, как всегда, оказался прав. Модуль с большим успехом использовался для церемониальных нужд – здесь часто проходили торжественные казни государственных преступников, военно-патриотические парады и похороны наиболее выдающихся министров. Ну и разумеется, именно здесь принимали присягу выпускники элитных школ Министерства Обороны и Наступления.
Теперь, разглядывая восемь миловидных девушек в парадных комбинезонах, которые, собственно, и составляли весь почетный караул, Сухотруб до хруста сжимал челюсти. Девушки стреляли глазками то на гостей, то на собственного генерала, почему-то, то и дело облизывали губы и, казалось, вот-вот захихикают.
— Пр-рошу ко мне, — отчеканил штабс-генерал, когда аккорды Победоносного иссякли. – Почетному караулу р-разойтись.
Высокий, грузный генерал развернулся и зашагал в сторону лифтов, на ходу засовывая саблю в ножны. Сухотруб покосился бойцов. Девушки, сбившись в кучу что-то оживленно обсуждали. Одна уже начала стаскивать с себя комбинезон.
— Тем лучше, — прошептал Сухотруб.

Кабинет Командующего не поражал ни величиной, ни великолепием. Сухотруб, впервые в жизни переступивший его порог, подумал, что так может выглядеть рабочее место мелкого полицейского начальника или походного палача, но никак не Командующего.
— Оэты — великая цивилизация, принесшая благоденствие и процветание в наш мир, — генерал повторил ритуальную фразу, усаживаясь за небольшой стол для совещаний. — Прошу вас.
Сухотруб решил было, что с формальностями покончено, и можно перейти к делу, но не тут то было.
— Со всей искренностью должен сообщить, — продолжал генерал, укладывая на стол саблю, а поверх нее фуражку, — что накануне Счастливого контакта, у нас имелись проблемы, связанные с критической перенаселенностью Земли, суровыми условиями на планетах-колониях, серьезной нехваткой доступных минеральных ресурсов. Как следствие, множество вооруженных конфликтов. Кроме того, у нас не складывались добрососедские отношения с другими цивилизациями. Иными словами – мы были в жопе.
— Да, — бесстрастно прошелестел оэт, — проблемы.
— При всем уважении, должен заметить, — вмешался Сухотруб, — что именно наша страна с честью…
— …пребывала там же, где и остальные! – рявкнул генерал.
— Обмен ваших ментальных произведений на поставки наших ресурсов случается ко взаимному удовлетворению, — оэтова накидка приобрела синеватый оттенок.
— Да. Наши сны отражают богатство человеческого духа, особенно у некоторых, — генерал мельком взглянул на Сухотруба. – Я рад, что они приносят счастье оэтам. Однако и ваши поставки не зря называются «счастьем».
— Ваши альфа-сны… — накидка стала ярко синей, — пользуются большим интересом.
— Именно поэтому наша миссия столь неотложна, — снова вмешался Сухотруб. – Надеюсь, Матрица полностью функциональна?
— Я получил директиву только что, — генерал посмотрел на бортовой хронометр и устало потер круги под глазами. – Не вполне понятны ни срочность, ни секретность указанных мероприятий. Тем не менее, мы уже работаем. Кстати сказать, дисциплинарно-технический контроль был у нас в этом году. В чем дело, полковник?
— Это план «Б», — сообщил оэт.
— Что за план?
— Наш уважаемый гость имеет в виду… гх-м-м… сопряжение с их… технологиями, — туманно пояснил Сухотруб, мысленно отвесив пинка инопланетянину. – По плану, я контролирую с этой стороны.
— Снова в Дальний космос?
— Э-э-э…это мой долг!
— Легендарный Сухотруб вновь шагнет в неизвестность на благо всего человечества! Потрясающе!
«Не иначе при штабе служил. И ордена все оттуда, — Сухотруб сердечно улыбнулся Командующему базы, – и звезды генеральские».
— О вашем подвиге я лекции в академии читал, — продолжал тот. – В такой глубокой… бездне, я хотел сказать. Без связи, без навигации, без надежды фактически. Но в результате человечество обрело контакт с оэтанской цивилизацией!! Счастлив познакомиться с вами лично.
— Да-да, взаимно. Однако, полагаю…
— Говорят, вам уникальные сны удаются, — генерал с грустью взглянул на собеседника. – А у меня, как говорится, только служба. Устаю до чертиков. Какие уж там сны.
— Увы, альфа-сны мне вовсе не снятся. В момент Счастливого контакта я был слишком далеко. Теперь, наверно, единственный, кому нечем порадовать оэтанцев. Так что, слухи врут, как обычно.
— Сочувствую, — генерал скорбно качнул головой, при этом взгляд его упал на хронометр. – Борзых ко мне живо! – заорал он в телеком.
— Разрешите войти? – на пороге кабинета стоял давешний подпространственный офицер.
— Где тебя черти носят?! Господа, это Джеймс Борзых – майор тактико-психиатрической обороны. Он решит ваши вопросы, — генерал, схватив фуражку, устремился к дверям. – Буду на связи через полтора часа.
— Что ж, некоторое время у нас есть, — майор аккуратно запер входную дверь, прошел ко второму выходу из кабинета и тоже заблокировал. – Для меня честь работать с вами, полковник, однако я должен кое-что прояснить. Раз уж выдалась такая возможность.
В руке майора мерцал бластер.
— В чем дело?! – мрачно осведомился Сухотруб. Со своего места он видел, что бластер снят с предохранителя, поэтому от резких движений воздержался.
— У меня несколько вопросов к нашему гостю. Надеюсь, ему понятно, что сейчас врать не стоит?
— Какие ваши вопросы? – накидка покрылась цветами побежалости. Похоже, оэт испытывал смешанные чувства, но абсолютно не испугался.
— Объяснитесь, майор.
— Зачем вы здесь?
— Пусть полковник отвечает, — оэт шевельнулся в кресле, явно устраиваясь поудобнее. – Мы вместе.
У входной двери пропел сигнал вызова, но никто не обратил внимания.
— У нас на базе, в туннеле Героев стоит и ваш бюст, полковник, — Борзых переместился так, чтобы обоих держать под прицелом. – Однако, я полагаю, что вы – или предатель, или придурок. При всем уважении.
— Даже так? – Сухотруб постарался, чтобы голос звучал ровно. – Сообщаю: во-первых, вы идете под трибунал, во-вторых, мы здесь в соответствии с директивой Главнокомандующего.
— Это не ответ.
— Речь идет… — Сухотруб тяжело вздохнул. – Речь о кардинальном увеличении объема закупаемых альфа-снов и, соответственно, поставок «счастливых» ресурсов. Поскольку на первом и, возможно, втором этапе новшество ограничено территориально, Главнокомандующий решил, что пусть это будет только наша территория.
— Понятно… — Борзых скупо улыбнулся, но бластер не опустил, — значит еще больше альфа-снов?
Дверной сигнал вызова пел непрерывно, теперь к нему присоединилась трель телекома.
— Но, если отбросить чушь, насчет богатства человеческого духа, зачем бы оэтам наши сны? А?! Вы так долго отсутствовали, полковник. Неужто, не заметили разницу? Что с нами стало?!
— Да, — Сухотруб во все глаза смотрел на Борзых. – Заметил. Империи больше нет.
— И не только нашей. Все разваливается. Где порядок? Где дисциплина?! Радуются, что нет войн, и не хотят думать, почему. Дело-то не в ресурсах. Их всегда, то больше, то меньше. Воли нет государственной к победе, вот в чем дело. А без нее — можно голыми руками нас брать.
— Зачем? – судя по желтизне, оэт действительно заинтересовался.
— Так-так, — усмехнулся Сухотруб, — узнаю психиатрическую оборону. Где ж вы раньше были?
— Где и все. Сны смотрели. Вы знаете, что отличает истинного державного лидера? А я скажу: убежденность в ценностях – неважно каких – и решимость до конца бороться с внешним и внутренним врагом. Другими словами, лидер должен быть полон дерьма и злобы. Так вот, злобы-то и не осталось. А без нее, на одних ценностях, далеко не уедешь. «Ах, у наших политиков замечательные альфа-сны», все в верноподданном восторге, — Борзых скривился. – Во-первых, не только у наших, во-вторых, не только у политиков. У бандитов тоже замечательные сны получались. Об этом просто меньше известно.
— Звучит убедительно. Значит, из-за этих снов все главные ребята сдулись? И выхода никакого нет? – Сухотруб неожиданно улыбнулся. – А я, все-таки, думаю вас переубедить.
— Вряд ли.
— Не хотите ответить на весь этот трезвон? И опустите, наконец, пушку. Вы же не знаете, что там под накидкой. Может, он вас давно на мушке держит.
— У меня нет пушки, — сообщил оэт, — у меня есть Кристалл.
Из-под накидки вынырнуло осьминожье щупальце с зажатым черным шаром и тут же скрылось.
— Черт побери, — Борзых медленно опустил ствол, — в директиве не было про Кристалл.
— Разумеется. Но все-таки, кто там так настойчив?
— Экипаж, разумеется. Кто ж еще?! – Борзых сел в командирское кресло и покосился на оэта. – Все бесполезно! Даже если он сознается. Что толку?
— Мы можем начать работать? Что с Матрицей?
— Нас тут на всю базу десять человек: командующий, я и восемь унтер-офицеров женского пола, — невпопад ответил Борзых. – Они и трезвонят.
— Зачем?
— Войти хотят, — майор тоскливо оглянулся на запасной выход. – У нас тут второй месяц… неуставные отношения.
— Кристаллы слышат друг друга и Матрицу, — зашелестел оэт, — Матрица всегда активна и рядом может быть последствия. Небольшие.
— Наш Кристалл взаимодействует с вашим? — прищурился Сухотруб. – Ты не говорил.
— Оба Кристалла наши и Матрица тоже наша, — накидка вновь стала интенсивно синей. – Вы их нашли. Потом использовали.
— Что за последствия? – тускло осведомился Борзых.- Убил бы гада.
— Мы можем работать? Или будем языками чесать?! – неожиданно взорвался Сухотруб. – Майор, стреляйте уже, либо делом займитесь!
Борзых убрал бластер в кобуру и распахнул над столом проекцию базы. Большинство помещений были подкрашены оранжевым цветом консервации, но все основные отсеки и ангар Матрицы исправно светились бледно-зеленым.
— Действуем по директиве? – уточнил Борзых.
— Давно пора! – Сухотруб включил личный телеком. – Капитан, выгружайте контейнер.
— Я иду к Матрице, — сообщил оэт, поднимаясь. – Где путь?
— Вот, — Борзых подсветил красным нужные коридоры, — отсюда по прямой. Заблудиться трудно.
— Капитан, все в порядке? Капитан?!
— Я здесь, — откликнулся телеком. – Еще треть пожалуйте.
— Поспешность напрасна, — оэт величественно скользнул к двери.
— А я не спешу…
Из телекома раздались чмокающие звуки, потом невнятное восклицание, и телеком отключился. Зато кабинетный аппарат и сигнал на входе все также трезвонили, не переставая.
— Пожалуйста выключите этот гвалт, — мягко попросил Сухотруб. – Мне трудно сосредоточится. Уважаемый оэт, переведите капитану положенное.
— Нет, — оэт остановился перед запертой дверью. – Потом.
— Что значит «нет»?! – заорал Сухотруб. – Немедленно! Капитан, мы в кабинете Командующего или где? Обеспечьте тишину.
— Мы в Восьмой диспетчерской. Командующий, полагаю, у себя. Если успел, конечно. А вам сюда, уважаемый, — Борзых с некоторым сомнением взглянул на запасной выход, потом на оэта. – Я вам открою, а вы быстро выйдете, договорились?
— Стоять!! – на Сухотруба было страшно смотреть. – Что, черт побери, здесь происходит?!

В следующие полчаса (которые автору лень и некогда описывать) Сухотруб узнал, что уже второй месяц весь экипаж базы обуреваем желанием любви. Но, поскольку мужчин только двое, а среди унтер-офицерского состава лесбиянки отсутствуют, моральная обстановка раскалена до предела. Жесткое расписание, витамины, устав караульной службы и специальная гимнастика помогают слабо. Командование на просьбы о целевой доукомплектации или срочной ротации личного состава не реагирует. Как результат – падение дисциплины. Более того, любые требования и даже упоминания о воинской дисциплине провоцируют всплеск неуставных отношений.
Еще Сухотруб узнал, что оэту глубоко фиолетово, выгрузит капитан специальное оборудование для установки Кристалла в Матрицу или не выгрузит. Поскольку он – оэт – и без оборудования (за которое Сухотруб немыслимые деньги отдал) может понять, в какую сторону Матрица в пятом измерении развернута – направо или налево.
В свою очередь, по дороге к Главному артиллерийскому посту, пока прятались от рыскавших повсюду унтер-офицеров, Сухотруб поведал майору о том, что вовсе не собирался совершать тот самый подвиг. Что никто и в дурном сне не планировал с помощью Матрицы искать контакт с какими-то цивилизациями — это было третье испытание боевого комплекса. Первые два прошли успешно, а на третий раз решили поразить сразу несколько целей. Но Капец-Ю вместо того, чтоб стереть в пыль пару планет, установил связь с оэтами, и заодно выкинул артиллериста-наблюдателя – то есть лейтенанта Сухотруба – черти куда.
И вот, вернувшись через много лет, Сухотруб обнаружил развал империи и разруху государственных устоев. С течением времени понял, что атрофию государственных мышц вызвало тотальное отсутствие убедительных врагов. Это, очевидно случайное и противоестественное, положение необходимо исправить, чтобы все было как раньше, или даже лучше.
— Нас осудят как преступников. Возможно, будут считать убийцами, но, если мы это сделаем, в наш мир вернется сила и честь. Вы со мной, Джемс Борзых?
— Да!
— Тогда, за дело, — Сухотруб оглядел артиллерийский пост. – В общем-то, мне тут все знакомо. Плохо, что наведение демонтировано, но я это предвидел. Вдвоем, вообще, без проблем. Введи эти координаты во вспомогательный прицел. Будет кое-кому Капец.
— Но мы же не собираемся взрывать обитаемую планету?
— Успокойся Джеймс, планеты нам пока ни к чему, — Сухотруб включил личный телеком. – Как там дела с Кристаллом?
— Работа, — шелестящий голос куда-то пропал и возник снова. — Юстировка.
— Да, — Сухотруб, усевшись в кресло бомбардира, пристально смотрел на индикаторы. – Вижу Матрица активирована.
— Матрица всегда активна, — шелестящем голос стал громче, – или взорвется звезда — донор.
— О чем это он?
— Почему Матрицу до сих пор не разобрали? – усмехнулся Сухотруб. – Потому что, Тета Центавра наша в один миг сверхновой засияет. Тут вся фишка в пятом измерении. Наш приятель сейчас установит Кристалл ровнехонько на ноль – этот оптимум для связных дел. Ни черта без нашего оборудования мы не увидим, ну и не надо. Довернем на пять единичек вправо, и получится у нас хорошая пушка.
— А если влево?
— Не. Налево не надо. Матрицу погасим. Да и не получится, — Сухотруб постучал по пульту управления. – Защита не даст.
— Кристалл установлен. Сообщу, когда покину опасную зону.
— Ждем.
— Объект захвачен… – Борзых запнулся, глядя в экран вспомогательного прицела. – Это же лаборатория перуанцев! Ее-то зачем?!
— Потому что перуанцев. Не волнуйся, в этих корытах никого кроме роботов почти и не бывает.
— А вдруг сейчас есть?
— Ну, максимум несколько перуанцев. Случайные потери, — Сухотруб зло усмехнулся, — или ты уже в кусты, майор?
— Да нет, — Борзых угрюмо сжал губы. – Я готов.
— Я покинул опасную зону.
— Вот и славно. Кто повернул последним, тот и выиграл, — Сухотруб медленно провел по сенсорам, смещая ось Кристалла, и недрогнувшей рукой коснулся клавиши «Залп».
— Вот и все, — буднично сообщил он. – Результат уже есть, но узнаем мы о нем часа через полтора. Двести с лишним парсек, все-таки.

Когда оэт вошел в артиллерийский пост, оба офицера молча стояли перед экранами внешнего обзора.
— Мы уже запустили Капец, — не оборачиваясь, произнес Сухотруб.
— Уместная торопливость, — прошелестел оэт. – Теперь ничто не изменит Кристалл-Матрицу. Никогда. У нас есть пятнадцать часов.
— Ты, о чем это?
— Тета Центавра станет сверхновой.
— Ты… ты чего натворил, придурок?! – завопил Сухотруб.
— Полезное слово, надо запомнить, — как всегда бесстрастно сообщил оэт. – Однако связь наших цивилизаций – ошибка. У вас злоба превратилась в сны, дисциплина — в секс. Это нехорошо. Но у нас – катастрофа. Мы — высшая цивилизация поэтиков. Тысячи столетий мы дарили друг другу мелодии. Но вот, вместо истинной музыки – тупая и блескучая какофония ваших снов. Я признан Первым мелодистом Оэта, но никто не слушает меня. Все хотят новых ваших бессмысленных снов. Теперь с этим кончено. Я сместил Кристалл на пять единиц левее нуля. Матрица погаснет.