Рассказ №7 Спасительные девять сантиметров

Ненавижу всё. Даже Микки Мауса. Он мне кажется маленьким гадким мышонком, который насмехается над всеми, как бы говоря: «Смотрите, детишки, вам никогда не попасть в кино!» А кино для меня всё…
Вот и подоспел новый проект. Так всегда бывает: ты сидишь в туалете, как вдруг звонок на мобилку – и агент в виде моего брата, которого я ненавижу всеми вентилями души, говорит: «Голливудская студия! Хочет, чёрт возьми весь мир, твою морду в своём видео!» Я спросил, о чём видео. На что получил самый обстоятельный ответ на свете: «Обо всём».
У меня был выбор после школы – или на завод, или в Голливуд. Я выбрал, очевидно, второе. И вот уже девять лет копил на билет, работая в интернете и выполняя заказы сопливеньких школьников.
Жесть, что творилось в моей жизни. Всё шло хомяку под усы. Я даже вставать по утрам не хотел, однако ж звонок брата-агента изменил моё настроение, и оно стало на полшестого.
Я встал, отжался, посмотрел в зеркало – сойдёт для дам от сорока и выше. Потом я пошёл на кухню, пожрал нормально селёдки под шубой и батона с кислым маслом. Жизнь налаживается!
Я взял телефон, подошёл к окну, посмотрел на девушку в бикини, которая загорала под Магнитогорским солнцем, и набрал брату, чтобы спросить побольше подробностей о новом, как говорят в чатиках, проекте.
– Короче, продюсер снимал последнего «Гладиатора», – ответил брат, громко жуя, а на фоне звучала эротика. – Уже двадцать первого по счёту. И он хочет снять тебя в своём коммерческом фильме.
– Я уже и забыл, что фильмы бывают коммерческими! – ответил я, закуривая. – И что же, сколько плотят?
– Три куска. Фунтов.
– Фунтов изюма?
– А ты шутник. За это я тебя и люблю. Всё, давай, до встречи возле велосипедной тропы. Обтерём все детали. Да, и мне – пять процентов агентских. Сразу.

И вот я уже на подходе к студии. Здесь пахло Голливудом примерно так же, как булочками – в дачном сортире. Я сразу понял, что это полный развод, и собирался валить. Настроение рухнуло до уровня кислого молока, и я присел на крыльце.
– Вы на проект «Дикарь»? – спросила у меня молодая, сочная женщина, заглядывая в глаза как-то по-особенному.
– Да, – грустно, сознавая свою никчёмность перед многомерным миром кино ответил я.
– Ну, проходите. Надевайте латекс – и вперёд.
– Латекс? Простите, но я – актёр с курсами от «Скилбокса». Я учился последние девять лет. Каждая моя морщинка – это чудесная актёрская игра. А также я люблю вишнёвое варенье.
– Да и я не провинциалка – училась в МГУ, три года веду Ютуб-канал о мукбангах, а также работаю на проект «Дикарь».
– Что ж это за проект такой, что вы, девушка, так ровно стелите о нём?
– Бесконечное кино. Слышали когда-нибудь?
– Нет. Хотя… Всё-таки нет.
– Я вам расскажу. Я так понимаю, вы совсем не к нам, и принадлежите к тому типу мужчин, которые ищут приключений. Вы их нашли. Проект «Дикарь» — это детище индонезийского миллиардера, который захотел снять бесконечное кино, чтобы прославить себя как сценариста.
Я хмыкнул, сплюнул никотиновую слюну, посмотрел вдаль дороги – какой-то дед кормил кота капустным листом. Всё как обычно. Магнитогорск…
– И сколько плотят?
– Плотят много, а платят мало.
Что-то мне это всё не нравилось. Брат подставил меня. Он отправил меня на дерьмовую работу, выклянчил деньги на алкоголь, и мне теперь, как я понял, носиться по площадке в латексном костюме. Так себе перспектива для тонкой души.
– Вы красивая, – сказал я. – Как ушки Мики Мауса.
– Вау! Да вы прямо-таки Пушкин! Как глаголите! Ещё скажите, что вы читаете книги французских классиков, и я вас украду…
– Впервые за всю мою жизнь девушка проявляет ко мне взаимную симпатию. Вы что, ненормальная?
Она вздрогнула. Такая метаморфоза меня напрягла. Я понял, что происходило нечто подозрительное, стыдное и компрометирующее.
– Ну почему сразу ненормальная? Вы ведь такой няшка!.. Вон, даже фиолетовые шнурки носите на ботинках. И ещё серьга в ухе. И губы у вас – как у Юрия Лозы…
– Спасибо за комплименты. Ладно, я пойду?
Я уж было хотел встать и отправиться восвояси, как вдруг девушка приподняла свою кофту.
– Я вас настоятельно прошу пойти со мной на съёмочную площадку проекта «Дикарь». Вам понравится.
Попадая в такие ситуации, я всегда задавал себе вопрос – а как бы поступил взрослый мужик? Он бы вцепился в такой шанс, познакомился бы с этой женщиной поближе. Наверное…
– Ладно, идём, – ответил я, видя в её глазах цвета мидий нечто магнетическое.
Мы зашли в ветхое здание, откуда несло консервами, спустились по лестнице и уткнулись в дверь с надписью «проект «Дикарь».
– Вы – первый, – сказала она, кладя руку на мою шею.

Внутри оказалась обычная съёмочная площадка. Одна вещь сквозила во всех деталях – бешенная дороговизна. Как будто вся экономика Люксембурга вложилась в производство этого фильма.
Людей было достаточно, и все уставились на меня. Я поднял руку как робот, в конец растерявшись.
– Привет, господа, я – актёр Данила Робенштейн, и я пока сам ничего не понимаю.
– Становись! – в меня упёрлась рука массивного мужика с бородой, по которой тёк кетчуп. – Да-да, вот сюда! Камера, мотор!
Из соседней комнаты вышли три обнажённые девушки в масках лисиц. У одной из них я увидел нож. Я посмотрел в сторону выхода, высчитывая в мыслях, как буду убегать.
– Я хочу видеть настоящую страсть! – кричал этот недобайкер. – Хочу, чтобы вы, девочки, реализовали все свои самые сокровенные фантазии! Сделайте с этим актёром, уже двухтысячным по счёту, то, что вы хотите на самом деле! Забудьте о психологии, о гештальтах – только кино показывает, кто ты есть на самом деле!
Я шагнул к выходу. Тут же его перегородил высоченный как прут мужик. В его руках мелькнул шокер. Что за деревенский хоррор?
Одна девушка – та, которая всё облизывала ранку с краю рта – буравила меня взглядом, от которого бы даже у борца пробежал холодок по ягодицам.
– Стойте, мать вашу! – крикнул я, вспомнив, что я – человек с правами. – Пошли вы нахрен! Вы что, думали, что заманили меня в подвал, и теперь можно со мной делать то, что хочет левая пятка?!
– А у него есть яйца, – немного с сомнением протянул «байкер».
Три девицы с ножами ринулись ко мне словно тополиный пух в глаза. Одна укусила меня за руку и отпрянула, вторая – чуть не проткнула мне плечо, метнув нож. Я закрыл глаза как трус, понимая одну вещь – я – настоящий актёр, ведь я умру перед камерой. Но достаточно ли этого для моего эго, раздутого соцсетями?
– Да что с вами не так… – шептали мои губы, которые почему-то начали сильно чесаться.
– Проект «Дикарь» должен жить! – кричал как разбалованный ребёнок «байкер». – Даже после нашей смерти проект «Дикарь» должен жить!
Стоп. Это ведь обычная репетиционная точка, если не считать дорогого оборудования. А у таких помещений все стены обычно сделаны из легковоспламеняющегося материала. Стоит только чиркнуть этой девятисантиметровой зажигалкой – как эта лавочка маньяков отправится восвояси в Ад.
– Господа, секундочку… – протянул я, достал зажигалку, и мои актёрские навыки дали о себе знать – моё лицо стало как у «жидкого Терминатора». – Пожалуй, ваш проект «Дикарь» отменяется. Прощайте, господа…
Пламя занялось такое, что спустя секунду-две я уже ничего не видел. Я смеялся, громко и со смаком, даже через боль, даже тогда, когда перестал чувствовать тело. Жаль, что материал, снятый «байкером», не дойдёт до широкого проката. Но кто в наше время любит артхаус?..