Рассказ №38 Пирамида

Утро в ретрит-центре «Дхарма» начиналось с гонга.
– Какое оригинальное название, – с иронией в голосе сказал Родион своему товарищу Дену, который и посоветовал ему посетить этот центр.
– Все гениальное просто, – парировал Ден, – и вообще, оригинальность там не в названии, а в методике.
Родион, эзотерик со стажем, испробовал множество духовных практик, йогических направлений, посещал монастыри и ашрамы. Он считал себя «прошаренным» в этой теме. И имел здоровый скептицизм к некоторым названным гуру. Особенно к молодым и неопытным. «Вчера только в полный лотос сели, а сегодня уже, смотрите-ка, обучают да наставляют на путь истинный», – говорил про таких Родик. И вот Ден рассказал ему про Чжигана, что открыл свой ретрит-центр в предгорьях Алтая. Родион с недоверием отнёсся к этому учителю, который обещал всем прошедшим его трехнедельный курс показать дыру в Колесе Сансары. Родион заподозрил, что речь идет о проходимце. Но Ден умел заинтриговать.
– В практиках там ничего удивительного. Подъем в пять утра, лекции, медитации – все как на обычном ретрите. Там фишка в другом. В пирамиде.
– Какой еще пирамиде? – спросил Родик.
– В общем, жил в тех местах один отшельник. И жил он прямо как йог в Древней Индии. Спал в пещере на голых камнях, питался ягодами да кореньями, много медитировал. И вот он шел однажды по поляне, травки какие-то лечебные собирал, да вдруг как его озарило! Отшельник громко рассмеялся, травы на землю кинул и тут же покинул физическое тело. Да так лихо его душа устремилась ввысь, что за мгновение вылетела из Сансары. В том месте образовалась щель. И вот на этой самой поляне Чжиган из досок и тряпок сколотил небольшую пирамиду. И даже неопытные практики, садясь медитировать в эту пирамиду, могут увидеть дыру в Сансаре.
– Хм… – Родиону стало интересно, – а ты сам-то ее увидел?
Ден, недавно вернувшийся с трехнедельного ретрита Чжигана, неуверенно замялся.
– Да понимаешь… Не рискнул я в этот раз.
– Что не рискнул? – не понял Родик.
– В пирамиду идти. Там люди – кто сознание теряет, кто в истерике потом бьется. Я посмотрел на это все и подумал, что не готов еще… Какое-то внутреннее чутье мне подсказало: Ден, не в этот раз. Но я еще туда поеду. И обязательно пойду в пирамиду.
Раздался гонг. Сонные участники ретрита выползли на поляну и уселись в лотос. Это был последний день, и сегодня им предстоит то, ради чего все и съехались на Алтай – войти в пирамиду и увидеть щель.
Самим ретритом Родион остался доволен. Состав подобрался веселый и дружный. Этот заезд Чжиган объявил мужским. Поэтому, не отвлекаясь на прелести женского пола, парни трудились по лагерю, медитировали, делились духовным опытом. Сам Чжиган общался вполне по-свойски, хоть и держал некоторую дистанцию. Впрочем, ему так и положено: гуру все-таки. Кто-то подшучивал над Чжиганом, напевая известную песенку Михаила Круга: «Чжиган-лимон, парнишка симпатичный, Чжиган-лимон, с тобой хочу гулять…» Делали это, естественно, за глаза. Сам Чжиган, мужчина лет сорока пяти, родом из России, многие годы прожил послушником в китайских монастырях. Там он и взял себе китайское имя – Чжиган, что переводится как «твердое стремление». Он был приверженцем школы Линьцзи. Того самого, который сравнивал Будду с дырой в отхожем месте, а Бодхидхарму называл старым бородатым невежей. Про отшельника и щель в Сансаре Чжиган узнал, как водится, в медитации. Было видение. Он бы так и провел остаток своих дней в Китае, но видение заставило вернуться его на Родину и основать ретрит-центр «Дхарма». На том самом месте, где отшельник покинул земной мир.
В своих лекциях Чжиган преподавал учение, преимущественно, все того же Линьцзи. Главной его мудростью он считал изречение: «Если вы хотите обрести взгляд, соответствующий Дхарме, то не поддавайтесь заблуждениям других. С чем бы вы ни столкнулись внутри или снаружи — убивайте это. Встретите Будду — убивайте Будду, встретите архата – убивайте архата… Только тогда вы обретете освобождение от уз». Чжиган не забывал напоминать, что эта мудрость очень пригодится в пирамиде:
– Когда человек умирает, все переворачивается вверх дном. Все, что мы ценим в жизни, будет тянуть нас обратно в Сансару, чтобы душа перерождалась вновь и вновь, страдая сотни миллионов жизней. А выход из Сансары будет видеться нам как холодная звенящая дыра, от которой душа побежит в панике, стремясь вернуться в привычный ей иллюзорный мир. Именно поэтому мы и не должны иметь привязанностей. Чтобы, оказавшись один на один с Вечностью, принять ее и слиться воедино.
Родиону нравилось в ретритах то, что люди разного возраста и разных социальных слоев на время сплачивались вокруг единой цели – поиска истины. Здесь не было богатых и бедных, начальников и подчиненных, шоферов и бухгалтеров. Здесь были люди, жаждущие выйти за грань обыденного мировоззрения. Ден любил сравнивать ретрит с нудистским пляжем. «На нудистском пляже между людьми нет никаких различий. Не важно, кто ты в обычной жизни – на пляже ты просто голое отдыхающее тело, – говорил он и добавлял, – только на пляже люди обнажают тело, а на ретрите – душу». Родик не очень любил это сравнение, считая отдых голышом формой сексуального извращения, однако со второй частью Деновского изречения про обнажение душ был полностью согласен.
Из всех собравшихся на ретрите Родиона больше всего поразил старик, который представлялся духовным именем Жалсан. Старик Жалсан до пятидесяти лет знать не знал о духовной жизни. Он был заядлым охотником, много времени проводил на природе с ружьем. За его плечами были горы убитых им животных, гордо именуемых трофеями. И вот однажды Жалсан, в то время еще носивший имя Петр, заблудился во время охоты в лесу. Начался сильный ливень, продолжавшийся несколько дней. Порох отсырел. Петр лежал на земле без сил, продрогший и измученный голодом. Он уже потерял надежду на то, что выберется живым из этих дебрей. И тут из кустов с диким ревом вышел медведь. Бежать у охотника не было сил. Он зажмурил глаза и хотел одного – чтобы хищник как можно быстрее расправился с жертвой. Медведь приблизился к Петру. Охотник чувствовал его запах, дыхание, горячую слюну на своем лице. Так продолжалось минуту. Петр открыл глаза. Хищник пристально смотрел на него. А затем внезапно развернулся и ушел прочь.
Вечером того же дня охотника нашли спасатели. Случай с медведем Петр расценил как знамение. Сколько раз за годы охоты он встречался один на один с диким животным. И всегда стрелял, не оставляя зверю шансов на спасение. Однако природа в лице медведя в похожей ситуации по непонятной ему причине оставила охотника в живых. Петр стал убежденным вегетарианцем. Затем подался в буддизм, получил посвящение и духовное имя. С тех пор Жалсан вел исключительно праведный образ жизни. А на старости лет стал путешествовать, посещать духовные места и делиться опытом с такими же жаждущими познать свет истины.
Последние три дня ретрита, предшествующие обряду вхождения в пирамиду, в лагере соблюдалась строгая диета. Травяной чай на завтрак, вода на обед. Ужина не было. Чжиган утверждал, что тело в пирамиде не должно быть обременено пищей.
Наконец, «день икс» настал. Участники расселись вокруг пирамиды и погрузились в медитацию. Чжиган подходил к каждому по очереди, трогал за плечо, шептал на ухо наставления и заводил в пирамиду. Внутри надо было вновь усесться в лотос и начать путешествие к дыре.
В медитации Родион сосредоточился на пирамиде. Он медленно стирал в своих мыслях всё окружающее – людей вокруг, землю, небо, воздух. Оставались только он и пирамида. А потом, в какой-то момент, они стали единым целым. В этот момент Родик начал концентрироваться на том, чтобы полностью остановить поток мыслей. Но не успел он это сделать, как вдруг началось. Те, кому уже довелось побывать в пирамиде, выходили оттуда плачущими, кричащими что-то в испуге. Пару раз, открывая глаза, Родион видел, как Чжиган на руках выносит из пирамиды бедолаг в бессознательном состоянии. Теперь понятно, почему Ден струсил. Но Родик не струсит. Нет. Зря он, что ли, ехал через полстраны, жил тут три недели, голодал три дня. И вот рука Чжигана легла Родиону на плечо. Он тут же открыл глаза и поднялся. Чжиган взял Родика под локоть и медленно повел к пирамиде, нашептывая ему на ухо: «Помни слова Линьцзи. Убивай всех, кого ты встретишь. Всё иллюзия. А вечность – за гранью иллюзий. Помни об этом внутри пирамиды, а я буду тебе помогать. Начнешь забывать – услышишь звонок».
Родик уселся в лотос в пирамиде, и вход за ним закрылся холщовой тканью.
Сначала было страшно. Увидев, в каком состоянии люди выходили отсюда, сложно было не заволноваться, оказавшись внутри. Но Родион быстро вернулся в медитативное состояние, и тревога стала отступать. Постепенно, не торопясь, она уходила прочь… Так, стоп. Кто это? Это же Ленка! Ничего себе…
Родион сидел за школьной партой и не мог оторвать глаз от своей любви – Лены Зайцевой. Первая красавица их одиннадцатого класса. Кто только за ней не бегал, но всех ухажеров Ленка безжалостно отвергала. Кроме него – Родика. Именно ему улыбнулась удача. Счастью юноши не было предела! И все бы ничего, но был один нюанс. Заветной постели Родик от Лены пока никак не мог добиться. Пацаны из их класса, общаясь в курилке за гаражами, уже вовсю хвастались любовными похождениями. А Родику до сих пор похвастать было нечем. И вот Лена оборачивается и передает Родику записку. Дрожащими пальцами он разворачивает клочок бумаги и видит: «Сегодня после уроков, я готова». Родион ликует. Последний урок близится к завершению. Звенит звонок. Одноклассники выбегают из класса. Остаются только они с Леной. Родион не спеша подходит к ней и тянет руку, чтобы приобнять… Так, стоп. Звонок! И Родик все понимает. Вместо объятий он размахивается и бьет Ленку по голове, рука проваливается куда-то в пропасть, становится холодно…
Отец? Они идут с отцом по деревне. Летнее солнце приятно обжигает спину. Родион несет удочки, у отца в руках ведро, в котором плещутся пойманные караси.
– Эх, бабушка нажарит нам сейчас! – радостно восклицает отец. Бабушка… Родик очень любит свою бабулю. Наконец-то опять приехали к ней в гости. Когда они проходят мимо местной церквушки, раздается колокольный звон. Отец останавливается, чтобы перекреститься. Родик хочет сделать то же самое… Ага, точно, звон! Родион бьет наотмашь… Холод…
На поляне в позе лотоса сидит человек. Родион подходит ближе. Человек улыбается и машет рукой. Родион недоумевает. Это же Линьцзи! Он узнает его по рисунку из книги. Линьцзи жестом указывает Родику, чтобы тот присел напротив.
– А я уж думал, так никто сегодня и не продерется сквозь иллюзии, – молвит Линьцзи.
Родика охватывает чувство гордости.
– Сейчас я покажу тебе то, ради чего ты здесь, – Линьцзи хитро подмигнул, – дыру в Сансаре. Но для начала предлагаю выпить чаю.
Линьцзи достает колокольчик и звенит им.
– Мой послушник сейчас его нам принесет.
Проходит минута. Линьцзи звенит вновь.
– Да где он там? – хмурится гуру.
Еще минута, Линьцзи звенит в третий раз. Родион оглядывается по сторонам, ища глазами послушника с чаем, и в этот момент на месте Линьцзи оказывается огромный черт и мохнатыми лапами хватает Родика за шею, дыша на него огненной пастью и обжигая лицо…
Очнулся Родик от холодной воды, которой окатил его из ковша Чжиган. Родик поднялся. Тело его дрожало.
– Вернись на место и продолжай медитировать, – приказал Чжиган. Родион послушался.
Сложно было вновь сосредоточиться после такого трансцендентного путешествия. Родик то и дело открывал глаза. В пирамиду зашел Жалсан. После этого медитирующие еще долго молча сидели на поляне. И когда уже солнце начало уходить в закат, Чжиган открыл пирамиду. Жалсан сидел в позе лотоса и улыбался.
Родик вспомнил, как задал вопрос старику: «Что означает твое духовное имя?». «Знак победы», – ответил Жалсан. Сегодня старик Жалсан увидел выход из Сансары, это была победа.